Книга Шут и император - Алан Гордон

Императоры могут не утруждать себя ходьбой. Шестеро дюжих молодцов втащили на второй ярус Кафизмы носилки с тронным креслом, на котором восседал Алексей. Они аккуратно опустили их, и император, поднявшись на ноги, чтобы приветствовать народ, медленно выступил вперед, V не приближаясь, однако, к краю ложи, дабы не вызвать у приближенных искушения столкнуть его вниз. Его роскошный наряд включал пурпурную мантию и пурпурные сапожки, голову отягощала корона, раза в два превосходившая размерами корону Евфросинии. А борода его выглядела сомнительно черной для отца трех взрослых дочерей.

Я отметил все это краешком глаза, внимательно следя за правой секцией, где имперские чиновники, едва не сворачивая шеи, смотрели в сторону царственной ложи в надежде хоть мельком увидеть василевса.

Около одного из них поднималась тонкая струйка темного дыма. Я толкнул Клавдия локтем, и он, проследив за моим взглядом, также увидел лысого толстяка в синей мантии, который раздраженно оглянулся назад. Он жестом подозвал прохаживающихся по рядам охранников. Подбежав к нему, они увидели источник дыма. Один из них притащил ведро воды, вылил его на дымящееся место, и дым мгновенно исчез. Все они удовлетворенно кивнули, словно исполнили какое-то важное дело.

— Возможно, наш проповедник получил дополнительное крещение, — пробормотал я. — А мы, возможно, обнаружили нашего заговорщика. Отлично получилось, дружище.

Лошади, наездники и возничие начали большую парадную церемонию открытия состязаний и, проходя мимо Кафизмы, приветствовали императора. В задних рядах его ложи расположилось несколько гостивших при дворе иностранных послов, а рядом с ним сутулился невзрачный юнец, тот самый родственник, чей день рождения послужил предлогом для устройства сегодняшнего торжества.

— А где же императрица? — удивленно спросил Клавдий.

— Женщина на ипподроме? — с возмущенным видом бросил я. — Это было бы крайне неуместно. Здесь можно увидеть либо куртизанок, либо артисток. Пожалуй, появление на ипподроме приличной матроны дало бы ее супругу основание для развода.

— Как хорошо, что я принадлежу к артистам, — тихо сказала Виола и окинула взглядом многоликую толпу зрителей. — Надеюсь, я им понравлюсь?

— Все будет замечательно, — заверил я ее.

Лошади первого заезда выстроились за стартовыми воротами. Какой-то чиновник, вероятно сам эпарх, выехал на беговые дорожки. Он рысью направился к Кафизме. Да, Константин Торник явно был никудышным наездником, к тому же истекал потом под лучами утреннего солнца. Лошадь, чувствуя его неуверенность, нервно двигалась боком.

С занимаемых фракциями трибун донеслись неодобрительные возгласы и свист. Кто-то заорал:

— Гляньте-ка, Константин уже труса празднует!

Толпа насмешливо захохотала, когда эпарх гневно покосился назад через плечо. Он поднял большой белый платок, затрепетавший на легком ветерке. Вновь затрубили фанфары. Эпарх взглянул на императора, который уже успел развалиться на троне, пристроив ноги на мягкой скамеечке. Темнокожая красавица делала ему массаж. Египтянка, надо полагать.

Император подал знак эпарху, и тот развернулся к наездникам. Прозвучала короткая барабанная дробь, сменившаяся полной тишиной. Зрители вытянули шеи, стремясь увидеть падение платка. Константин бросил его на землю и галопом отъехал в сторону.

Стартовые ворота открылись одновременно благодаря обычным для Византии механическим изобретениям, предназначенным для всякого рода развлечений. Лошади показались напротив эврипоса, свернули налево и промчались мимо Кафизмы и трибун государственных чиновников и сенаторов, потом отклонившиеся вправо наездники стремительно пролетели мимо трибун фракций, разразившихся бурными овациями.

В первом виде состязаний лошади должны были обходить барьеры, и когда всадники на финальном четвертом круге пронеслись мимо нашего загона, многочисленные артисты собрались у его выхода, чтобы без промедления начать выступления.

— Сначала мы пойдем в тот конец, где сидят простые горожане, — сообщил я Клавдию. — И, выступая в перерывах между состязаниями, постепенно обойдем всю арену. Вдоволь повеселимся.

Победителя, фаворита «зеленых», провели перед императором, а его болельщики вовсю ликовали на другой стороне ипподрома. Сразу после этого там начала выступать труппа акробатов: они забирались друг к другу на плечи, соскакивали, исполняя разные кувырки и вращаясь как бешеные, а завершили номер человеческой пирамидой. Император едва повел на них глазами.

Тем временем мы с Клавдией удачно выступили перед трибунами простолюдинов. Отлично рассчитав время нашего номера, мы успели собрать брошенные нам монеты и укрыться за загородкой артистической площадки. Так нам предстояло провести весь день.

Позже мне сказали, что император заметил, каким хохотом встретили наше первое выступление, но мы были слишком далеко от него, чтобы он смог хорошо разглядеть нас. После второго состязания по ходьбе, в котором команда местных молодцов приняла вызов иноземной сборной, нам удалось рассмешить трибуны «синих». Император вновь пытался разглядеть нас, но ему помешал эврипос. Тем не менее, его любопытство настолько возбудилось, что он громогласно спросил, кто там смешит народ. И его слуги спешно отправились искать ответ.

Вернувшись за центральную загородку, мы утолили жажду водой, заботливо налитой кем-то в бочонок для артистов. Рабы расставляли барьеры для следующих состязаний — скачек с препятствиями. Тогда и произошел первый несчастный случай. Пять рысаков столкнулись на крутом повороте. Упавшие лошади ржали, содрогаясь от мучительной боли, одного наездника унесли на носилках, а толпа продолжала неистовствовать и делать ставки на победителя.

Очередные промежуточные состязания проводились между представителями разных подразделений гвардейцев: они должны были в полной боевой экипировке сделать три круга по арене. Некоторые из них рухнули, обливаясь потом, и их шумные падения сопровождались презрительными выкриками солдат, следивших за ними с верхних ярусов. Разыгрывая сценку перед фракцией «зеленых», мы принялись импровизировать, пародируя в замедленном движении проносившихся за нами соперников. Монеты бодро сыпались к нашим ногам, а концовка номера вызвала бурное одобрение. Это выступление и удалось увидеть императорским слугам.

Во время следующего заезда скачек с препятствиями я как раз подправлял грим, когда меня похлопали по плечу. Обернувшись, я увидел раба, который стоял сзади меня.

— Вас приглашают выступить перед императором после парада животных, — сообщил он.

Я кивнул в знак согласия, и он удалился.

— Отлично! — ликующе воскликнул Клавдий.

— Боже, как же я не люблю выступать после животных, — проворчал я. — Надеюсь, что за ними успеют убрать.

Финишировал последний утренний заезд. Мы исполняли свой номер на крутом повороте беговой дорожки. Я заметил, что Самуил наблюдает за нами с пандуса перед конюшнями. Потом начался парад животных.