Книга Естественный отбор - Александр Звягинцев

— Такого рода информацию не даем. Звоните в платную справку по коду.

Тут как раз вернулся барнаулец с шофером. В руках у него был огромный сверток.

— Держи за службу… Поправимся сейчас после вчерашнего.

— Ты, я видел, уже и так поправился.

— Я?.. Только микродозу клюнул… Я пока в норме. Бери стакашек, дозаправимся. Ты, я вижу, тоже командированный?

— Ага, наши козлы из Калуги послали меня в какую-то фирму «СКИФЪ» и дали только телефон. А там висит автоответчик и чирикает, как попугай: «Оставьте ваше сообщение…» Не у кого адрес спросить.

— Нет, ты какая-то Калуга дремучая, хоть и под Москвой. У нас в Барнауле такие делишки вмиг обтяпывают. Дай-ка мой чемодан.

Он извлек из черного кейса толстый справочник «Желтые страницы» и ткнул пальцем в нужную строчку, приговаривая: «На «сэ», значит…»

— Нет, я просто угораю с него… Вот твоя фирма черным по белому, деревня родная. Теперь в расчете? Услуга за услугу.

— А на кой ты мне, Барнаул, этот адрес в харю тычешь? Ты меня туда свези, тогда услуга за услугу четкая. До Сретенки недалеко.

Барнаулец с таким жаром принял предложение, что даже повернулся к Скифу на заднее сиденье, чтобы по-дружески пожать руку. Он снова был в «норме».

* * *

Перед двухэтажным особняком в псевдорусском стиле, ныне отреставрированном по евростандарту, остановился почти новенький «Опель-Вектра». Из него вышел Скиф, залихватски хлопнул дверью и небрежно обронил оторопевшему барнаульцу:

— Меня не ждать. Я сюда надолго.

Плотный охранник в своем квадратном пиджаке и сам казался квадратным, под стать своей нижней челюсти. С затаенным недоверием он глянул на номер отъезжающего автомобиля и уже с полным отчаянием уставился вслед миновавшему грозный КПП Скифу в лихо заломленной кубанке.

Чугунная решетка вокруг особняка блестела позолоченными пиками, два золоченых купидончика торчали на столбах у ворот над проходной. Золотистая дорожка из европлитки вела к главному подъезду. Двери из сплошного стекла с золотыми вензелями «СКИФЪ» раскрывались автоматически.

В холле девушка в униформе сидела за конторкой под коробками с автоматической сигнализацией, перед монитором и управляла телекамерами, установленными в саду, спящем под снегом вокруг особняка.

— Ольга здэ-э-эсь?

— По какому делу?

Скиф надвинул кубанку на самый нос и заносчиво спросил:

— Ты фирма «Джвасти» знаешь?

Девушка торопливо вскочила и ответила с полупоклоном:

— Второй этаж, сразу налево. Вас давно ждут.

— Канэшна…

Скиф никого и ничего не замечал вокруг себя. Даже пульс в висках отстукивал одно и то же: «Оль-га!.. Оль-га!» Не заметил, как оторопело поднялся при виде его знакомый ему по вагону-ресторану в поезде Одесса — Москва толстомордый Тото с цыплячьим пухом на голове.

Долгие годы он шел к своей Ольге — и вот наконец эта дверь с золотой ручкой, за которой…

* * *

Такой Ольгу он еще никогда не видел. Она показалась ему богиней в облике деловой женщины. Спазм перехватил горло, когда она широко раскрыла голубые глаза в пол-лица:

— Ты… жив?

И сама закашлялась, будто подавилась. Указала ему элегантным жестом на кресло, но Скиф сел на стул за столом напротив Ольги, чтобы быть ближе.

В кабинете стоял запах духов, дезодорантов и всякой косметики.

Скиф только лишь набрал полную грудь воздуха, чтобы произнести первое слово, как компьютерным соловьем запел телефонный звонок.

— Прости, Игоречек… Прости, миленький.

Ольга сняла трубку, и лик ее стал похожим на портрет деловой женщины с рекламы сомнительного банка.

— Прикажете и растаможкой автопоездов мне заниматься лично?! Ну, тогда я еще буду самолично контролировать поставки сухого молока из Европы в Чечню… И металл с Украины в Голландию через Москву гонять! Нет уж, позвольте мне этим заняться… Да еще вместо экспедитора с ними поеду… За что тогда я вам, Рувим Семенович, деньги такие плачу?.. Еще один подобный звонок, и мы с вами распрощаемся.

Потом она сердито ткнула клавишу на электронном пульте:

— Светочка, меня ни для кого нет. Друзья из «Джвасти» пусть найдут меня завтра, если им удастся.

Затем она почти легла грудью на столешницу и с улыбкой протянула Скифу розовую ладошку, словно выпрашивая семечек.

— Игоречек, с приездом… — не сказала, а промурлыкала она.

Он робко протянул ей руку, подернутую сеточкой ожогов.

— Свечу за упокой ставила?

— Ставила… — вновь промурлыкала Ольга, по-детски мигнув обоими глазами.

Взгляд ее излучал непритворную нежность. А этот сильный аромат духов… Скиф никогда в духах не разбирался, но вспоминал свою Ольгу не иначе, как в ореоле благоуханий.

— Не забыл меня, родненький, — с такой истомленной отрадой чуть слышно произнесла Ольга, словно с нее пудовые цепи свалились.

А Скиф сидел, полуприкрыв глаза, как маленький мальчик, который наконец дождался счастливого конца, слушая страшную сказку. Промелькнуло желание встать и уйти, чтоб оставить все как есть, в своих воспоминаниях. Может, так было бы и лучше для них обоих…

Идиллию прервали громкие мужские голоса. Истерично взвизгнула секретарша Светочка, как котенок, которого отбросили под стол, чтоб не путался под ногами. В кабинет буквально ворвались, как паровозы на станцию, двое дородных мужчин. Первым шел лощеный господин в усах и бородке, с пенсне на носу. В таком виде в старых советских фильмах изображали банкиров, фабрикантов, правых эсеров и прочих контрреволюционеров.

— Грубая реальность вторгается в мир грез, — печально вздохнула Ольга и медленно распрямилась над столом, вытягивая свою ладошку из руки Скифа. — Господа, познакомьтесь, — холодным официальным тоном произнесла Ольга, затем она встала, оправила двубортный деловой жакет и указала авторучкой на лощеного мужчину в пенсне:

— Мой муж, Серафим Ерофеевич Мучник. А это…

— Василий Петрович… Луковкин, — подсказал Скиф.

— Да, — подтвердила Ольга. — Василий Петрович, наш партнер из…

— Из Конотопа мы…

Скиф машинально приподнялся из чистой вежливости, и… руки его крепко сжали спинку стула, а глаза сузились в черную щель. Он пристально вглядывался в лощеного господина, словно на компьютерном мониторе снимая с фоторобота усы, бородку, пенсне.

— Сима?.. Сима Косоротая с мыльного завода?.. И он твой муж? — невольно вырвалось у него.

Отвислые щеки и залысины Серафима Ерофеича пошли красными пятнами. Он на короткий миг загорелся негодованием, распрямил грудь, которая слишком быстро переходила в отвислый живот, потом снял пенсне, пристально всмотрелся в незваного гостя и сделал небольшой шажок назад.