Книга Зигзаг неудачи - Валентина Андреева

– Что, прямо так, в халате, и ехать? – сопротивлялась Наташка. – Родственники более к случаю одеты.

Она оглянулась на дом в надежде, что нам найдется достойная замена. Следом и я невольно взглянула на окна. И была поражена: старательно маскируясь за оконной занавеской, из холла выглядывала Анита Ильинична. Непонятно, что преобладало в выражении ее лица – испуг или злоба. И то и другое било через край.

– Я похожа на воскресшую покойную? – удивленно шепнула Наташка, делая вид, что поправляет мне волосы. – Чего это она так уставилась? А-а-а! Наверное, ты на нее похожа… Смотри-ка, слиняла! Наверное, под окном валяется. Эмоции…

– Родственники! Да они уже и забыли, зачем приехали! Души чернее одежды! – раздраженно заявила Дарина и первая полезла в машину.

Прикинув, что наш отказ от поездки на кладбище будет выглядеть совсем некрасиво, мы переглянулись и двинулись следом.

Ехали молча. Наташка вжалась в угол и трагическим выражением лица больше всех походила на близкую родственницу покойной. Дорога узким серпантином поднималась вверх. Машина свернула на грунтовую дорогу с кое-где проглядывающими темно-серыми проплешинами, остатками асфальта.

Кладбище было ухоженным.

– А з-з-здесь н-ничего, у-уютненько, – пробормотала подруга, окончательно сменив здоровый розовый румянец на цвет бледной поганки и не решаясь ступить за ворота.

Дарина с полученными от Галы документами отправилась в маленькое административное здание улаживать формальности.

Леонид Сергеевич, почувствовав в Наталье искреннего сопереживателя, не отрывая урну от груди, тихо поинтересовался, как ее зовут.

– Николая Натальевна, – с готовностью выговорила она, ни разу не запнувшись, и клацнула зубами.

Ничего удивительного. Наташка есть Наташка. Даже перемена места жительства и погодных условий не оказали благотворного влияния на ее жуткий страх перед покойниками и всем, что связано с траурным ритуалом. Леонид Сергеевич болезненно скривился и сказал:

– Мы незнакомы. Вероятно, вы из числа последних друзей Симушки? Она пригласила вас отдохнуть в ее доме?

Наталья задумалась.

– Да-а-а… Пригласила… Только лично я ее первый раз вижу… И мне ее невыносимо жаль.

Как нельзя вовремя разговор прервался. Во-первых, из домика администрации с лопатой и киркой вышли два человека в тренировочных штанах доперестроечного пошива и одинаковых выгоревших полотняных кепках. Следом шла Дарина. А по узкой тропинке, скрывающейся в кустах горного склона, поднималась Гала вместе с другими участниками марш-броска. Я насчитала их гораздо больше положенного количества. Оказалось, что к ним присоединились соседи Серафимы Игнатьевны со свежесрезанными розами и понурый Яша. Остальные родственники остались продолжать дебаты на тему, кто из них больше любил покойную.

– Лучше проливные дожди, чем такие разборки. Знала бы, осталась дома, – заявила догнавшая нас и слегка запыхавшаяся Алена. Она успела переодеться в джинсы и темно-синюю кофточку, от жары на носу выступили бисеринки пота.

– Знаете, я, кажется, ногу натерла, – пробормотала Наташка. – Зачем осложнять собственными страданиями общую обстановку? Я, пожалуй, посижу в машине.

Не спрашивая ничьего согласия, она тут же нырнула в салон и принялась активно обмахиваться потрепанным журналом. А мы вместе с остальными поплелись за рабочими.

К моему изумлению, на черном гранитном памятнике, стоящем на могиле Казимира Ильича, значилась и Лопухова Серафима Игнатьевна. Вместе с датой рождения. Не было только фотографии и даты смерти. Мне доводилось видеть подобное на кладбище в Веймаре, но я никак не ожидала встретиться с подобной предусмотрительностью здесь. Представляю, что было бы с Наташкой, будь она рядом со мной в тот момент: будущая покойница-немка старательно ухаживала за цветочками на своей будущей могилке. Я тогда и сама с трудом удержалась на ногах, увидев приветливо улыбающуюся покойницу в двух ипостасях сразу – и с фотографии на памятнике и, так сказать, живьем… Очевидно, Серафима Игнатьевна боялась быть похороненной безымянно, поэтому заранее оплатила ритуальные услуги и лично для себя.

Простившись с Серафимой Игнатьевной еще раз, я отошла в сторонку – к ребятам. Кощунственно разыгрывать глубокое страдание, когда его нет. Следом за мной отошла Дарина. На могиле плакал и без конца просил у покойной прощения Леонид Сергеевич, а вот на лице его дочери читалось плохо скрываемое чувство удовлетворения. Губы слегка дрожали, пытаясь справиться с торжествующей улыбкой.

– Она и вам испортила жизнь… – неожиданно для себя брякнула я и спохватилась. Не время и не место для подобных замечаний.

– Да. Не мне одной, – ничуть не смутилась Дарина. – Из-за нее наша с мамой жизнь была кошмаром. Жаль, что мама не дожила… Если бы не отец, меня бы тут не было. Надеюсь, что и он отмучился. Не хотите вернуться пешком? – предложила она и, не дожидаясь ответа, добавила: – Я только предупрежу Галу и попрошу ее проследить за отцом.

У могилы еще раздавались нестройные всхлипывания. Теперь уже больше всех старалась и просила прощения у хозяйки Гала. Рабочие, завершив свою миссию, равнодушно прошли мимо нас, обсуждая вполне житейские вопросы: на сколько килограмм потянет к осени хряк какого-то Чипка. Дождавшись возвращения Дарины, мы направились к выходу.

У машины, чуть не повиснув на двери, парилась Наташка. Похоже, кратковременная передышка от езды по горной дороге, во время которой она натерла мозоль, значительно улучшила состояние ноги. Чудесное исцеление было мгновенным. Подруга с ходу выразила желание отправиться вниз пешком, рассудив, что ныне покойные нарушители скоростного движения на дорогах не решатся угнать «десятку». На том свете не погоняешь.

– Не верится, что этот кошмар кончился, – делилась с нами довольная Дарина. – И отец освободился… Вам, наверное, наговорили о нем бог знает что. А вы не верьте. Он Серафиму не убивал. Это она по каплям вытягивала из него жизнь.

– А почему вы считаете, что ее убили? – спросила Наташка, невольно оглядываясь назад. Там никого не было – я тут же проверила. Ребята, опередив нас на значительное расстояние, торопились к морю.

– Так возбуждено же уголовное дело! – удивилась Дарина нашей неосведомленности. – Впрочем, вы здесь и не могли этого знать. Накануне выписки Серафиме в бутылку с настоем шиповника подсыпали изрядную дозу лекарства, угнетающего сердечную деятельность. Из числа гликозидов. Только медперсонал здесь ни при чем. Кто-то из родственников постарался. Вроде бы она собиралась изменить завещание, но точно не знаю. Лично моему отцу еще при жизни Серафима Игнатьевна завещала лишь старое кресло своего покойного мужа. Он и папа – друзья детства. Не знаю, успела ли она это сделать официально, но Олимпиада Игнатьевна сегодня об этом заявила. Мол, не хочет идти против воли покойной, пусть он забирает это кресло как можно скорее. Оно не вписывается в интерьер задуманной ею перепланировки кабинета. Отец и слушать не захотел. Кстати, он всегда считал, что Серафима его переживет. Если откинуть все лишние рассуждения, спрашивается, какой смысл ему было убивать человека, от которого ему ничего не нужно. Кроме собственных писем.