Книга Особенности национальной милиции - Михаил Серегин

Парочка словно на крыльях подлетела к растерявшемуся Зубоскалину, чуть не сбив его с ног. Туша с улыбкой схватила Дирола за плечи своими пухлыми, короткими ручками и покрутила вокруг оси.

– Шикарно! Бесподобно! – восклицал маленький, подпрыгивая на одной ноге и посматривая на ничего не понимающего Санька сквозь щель объектива.

– А что я вам говорил! – подтверждал большой и крутил, крутил безответную жертву.

Отбойный молоток настороженно затих, якобы из-за поломки. Антон склонился над ним, исподлобья, однако, наблюдая за происходящим. Дворник остановился и закурил. Бомж как собирал свои бутылки, так и продолжал это занятие, с головой уйдя в работу. Почувствовав головокружение, Санек вырвался из неприятных, потных рук и потребовал объяснений.

– Никита, мы не представились, – громко и беспардонно захохотал большой. – Всегда забываю про эти формальности. Крамской Афанасий Михайлович, к вашим услугам. Менеджер и рекламный агент по совместительству модельного агентства «Прима-С». А это наш фотограф, Никита Поликарпович, отличный специалист в своем деле и просто хороший человек. Вот уже неделю мы ищем лицо нового сезона, хит своего рода. «Мисс Весна», если хотите.

Он, как художник, любующийся своим творением, отошел на несколько шагов от Зубоскалина и окинул его оценивающим взглядом.

– Вы – лицо нового времени. Немного суровое, чуточку мужественное, но изящное, с нежными светлыми завитками у виска. Вы станете звездой! – Он взмахнул рукой, угодив случайно подвернувшемуся прохожему по уху, но совершенно этого не заметив. Эйфория от найденной модели года била через край, заглушая все остальные эмоции и чувства. – Как я вам завидую!

– Не хочу я, – сумел вставить в непрекращающийся поток слов свое мнение Санек. Однако его никто не слушал.

– Макияж, я думаю, изменим на весенний, с преобладанием светлых, пастельных тонов, – увлеченно говорил большой.

Он это делал за всех разом, не давая высказаться своим собеседникам.

Маленький и худой к этому давно привык, со смиренным видом слушал и подпрыгивал, радостно похихикивая. Однако Зубоскалина непрекращающаяся болтовня начала раздражать.

– Стиль. Как вы насчет стиля? – задал вопрос он Никите Поликарповичу и сам же на него ответил: – Вызывающе, но это даже пикантнее.

Попробуем оставить так же, если что – Верочка подкорректирует.

Девушка, вот... – он покопался в одном из многочисленных карманов своего жилета, – это моя визитка, на которой стоит адрес агентства.

По нему вы завтра должны будете прийти на съемки к десяти утра. Нет, это слишком рано, я не поднимусь в такое время. Давайте, девушка, к двум подходите. Будьте в этом же. Если одежда не подойдет, мы вам там что-нибудь подберем. Не опаздывайте, вас ждет мировая известность, деньги, люди богемы и интересная, насыщенная событиями жизнь. Всего.

Мужчина махнул пухлой ручкой, взял под локоть своего провожатого и свернул за поворот, оставив посреди тротуара ошарашенную, мечтающую о славе и Голливуде «девушку».

* * *

Глаза тихонько слипались, но спать не удавалось, потому что дикое чувство голода перекрыло собою все: и усталость от бессонной ночи, и холод от каменных ступеней, и ломоту в суставах от длительного сидения на одном месте. Капитан Мочилов и лейтенант Смурной, конечно, периодически вставали, проходились вдоль фасада больницы номер один, чтобы размять затекшие ноги, но помогало это мало. Особенно плохо помогало это от голода. Ночь еще удалось продержаться, утром хоть и сосало под ложечкой, но разговорами и игрой в пристенок удавалось усыплять чувство голода, но после обеда оно навалилось с такой силою, что челюсти сводило судорогой.

Темы для разговоров исчерпались все, кроме одной.

– Однажды на рыбалке поймал я о-от такую щуку, – мечтательно говорил капитан, шумно сглатывая текущую веревкой слюну. – Как замечательно она пошла в духовке и с майонезом. Съели за милую душу.

– А форель? Форель вы не пробовали? – с живостью поддержал Владимир Эммануилович. – До чего ж нежна.

– Однако сом лучше.

– Что за сравнение: сом и форель? Вы бы еще прудовую улитку с мидиями сравнили.

– И сравню. Мидии ваши тиной отдают, если хотите.

– Только у тех, кто не умеет их готовить.

Словно два петуха, исстрадавшиеся от безделья и пыток голода, товарищи по несчастью и пикетчики в одном лице встали друг напротив друга.

Кулаки нервно сжались, готовые по первому неосторожному движению со стороны соперника пойти в ход. Мочилов лихорадочно нащупывал в кармане ключ от наручников, справедливо предположив, что молодость со свободными руками легко задавит опыт, прикованный к колонне. Однако Смурной, за всю свою жизнь воевавший разве только с мухами и тараканами, из всех приемов знал только один, коим и не замедлил воспользоваться.

Смачный плевок полетел в сторону капитана, но цели своей не достиг.

Ввиду пониженного с детства зрения, Владимир Эммануилович всегда страдал отвратительным умением целиться. В бытность свою курсантом на занятиях по стрельбе он регулярно доводил преподавателя до белого каления, совершенно несознательно попадая в яблочко мишени, но соседней. С возрастом тяга к предметам посторонним, не тем, в которые предполагал попасть, у Смурного не уменьшилась, а может быть, наоборот, увеличилась. Во всяком случае, плевок точно пришелся в красный крест одного из атлантов, бессменно дежурившего у входа в лечебное заведение вот уже более века.

– Что-о-о?! – возмутился Мочилов, с шумом выдавив пар из ноздрей. – Плеваться?

Глаза его побагровели. Он широко расставил ноги и замахнулся прикованной рукой, совершенно забыв о цепях, самолично повешенных на себя. Железо не дало капитану совершить намеченное, более того, от неожиданного сопротивления металла Глеб Ефимович не удержался на ногах и растянулся вдоль ступеньки, оцарапав вторично свой многострадальный нос. Ярость в душе вскипела, как чайник, вовремя не снятый с газовой плиты. Он готов был разорвать в клочья Смурного, грызть его зубами, топтать презренное тело ногами и вообще издеваться самыми садистскими способами. Однако его отвлек какой-то шум на тротуаре.

– Обратите внимание, новая местная достопримечательность города – пикетчики, объявившие голодовку.

– О-о!

– Я, я.

– Гуд!

– Интересна, однака.

Капитан скосил глаза и со стоном их закрыл, представляя себе, что скажет полковник Подтяжкин, когда Мочилов вернется на работу.

У порога больницы стояла и щелкала фотоаппаратами-«мыльницами» группа туристов. Один пожилой гражданин, нисколько не смущаясь сильного ветра, стоял в шотландской юбке, поднимаемой на неприличную высоту потоками воздуха. Впереди всех статуей стояла экскурсовод.

– Обратите внимание на их изможденные лица, доведенные голодом до отчаяния позы. Молодой еще может держаться прямо, но старший его товарищ, обессилев, пал на ступени, тщетно пытаясь подняться.