Книга Тайна Розенкрейцеров - Виталий Гладкий

– Вот уж не ожидал увидеть здесь сефирот, – ответил удивленный Николай Данилович. – Каббала и розенкрейцеры – это что-то новое. Хотя, как гласит история, каббалой занимались Агриппа, Кеплер, Парацельс и многие другие средневековые ученые. А некоторые из них принадлежали и к братству Креста и Розы.

– Про каббалу я знаю, – нетерпеливо перебил отца Глеб. – Что такое сефирот?

– И ты считаешь себя образованным человеком, – с добродушной иронией сказал Николай Данилович.

– Археолог, а тем более историк, должен разбираться в таких понятиях.

– По части моей недостаточной образованности пеняй сам на себя.

– Это почему? – удивился отец.

– Потому что я твой сын. Это твоя вина, что ты слегка промахнулся в своих расчетах, и твой отпрыск получился ленивым, малообразованным оболтусом.

– Зря я тебя в детстве не драл ремнем, зря…

Николай Данилович и Глеб весело рассмеялись.

С той минуты, как они очутились в большой пещере, их не покидало чувство приподнятости. Энергетические аккумуляторы кладоискателей, подсевшие за дни тяжелого труда, вдруг подзарядились неизвестно от какого источника, и бешеная энергия готова была в любую секунду вырваться наружу, трансформировавшись в какое-то действие. Казалось, что им впрыснули в жилы адреналин в чистом виде и больших количествах. Им хотелось петь, плясать, смеяться без причины и даже ворочать тяжелые глыбы.

– Что касается сефирота, – продолжил Николай Данилович, когда приступ смеха прошел, – то это, согласно, каббале, десять эманаций Бога, составляющие основные формы всякого бытия: верхний диск – это ВЕНЕЦ, два других – те, которые находятся немного ниже, – МУДРОСТЬ и УМ, за ними идут ВЕЛИКОДУШИЕ и СУД, в самом центре стоит КРАСОТА или ВЕЛИКОЛЕПИЕ, далее идут ТОРЖЕСТВО и ВЕЛИЧИЕ, а вся эта конструкция покоится на ОСНОВАНИИ, опирающемся на диск ЦАРСТВА. В общем, это символическое дерево, представляющее некоего небесного человека.

– И что должно значить присутствие этого дерева в пещере?

– А полегче вопросов у тебя нету?

– У меня в голове вообще какой-то ералаш, – признался Глеб. – Я чувствую присутствие в пещере чего-то такого… такого… Нет, не могу описать словами.

– Это у тебя вполне естественное состояние человека, который сделал – или вот-вот сделает – какое-то открытие, возможно, мирового масштаба, – снисходительно объяснил Николай Данилович. – Сефирот скорее символ, нежели указующий перст. Нас это мало интересует. Нам нужны более конкретные вещи.

– Свет от стен стал слабее, – заметил Глеб.

– Включи фонарик. Похоже, люминофор, покрывающий стены пещеры, подзаряжается от светильников. Это может быть и фонарик, и обычный факел.

Действительно, через какое-то время пещера снова осветилась голубоватым светом, и стали хорошо видны все подробности, вплоть до маленьких камешков на полу.

– Нужно время от времени «подзаряжать» фосфоресцирующие частички от наших фонариков, и они обеспечат нам отличное освещение до тех пор, пока мы не найдем то, ради чего сюда пришли.

– Хорошо бы еще знать, за чем мы сюда пришли, – пробурчал Глеб.

– За Госпожой Удачей, сынок. Сия своенравная дама не любит лежебок. Если нам не повезет в этот раз, то уж в следующий мы точно откопаем какой-нибудь сногсшибательный раритет, которому нет цены.

– Нет, я уверен, что мы не уйдем отсюда с пустыми руками!

– Ну, если уверен, то давай продолжим осмотр пещеры. Гляди, еще что-нибудь отыщем.

Глеб хотел что-то ответить, но в этот момент над головой, на поверхности земли, прозвучал глухой взрыв, а за ним другой.

– Сработали растяжки! – встревожено воскликнул Глеб

– К нам кто-то пожаловал, – стараясь быть спокойным, прокомментировал ситуацию Николай Данилович.

– Уходим!

– Да, идем наверх.

– Рюкзаки берем?

– Оставим их здесь. Мы сюда еще вернемся. А теперь быстрее, быстрее!

Николай Данилович и Глеб быстро побежали по подземному ходу, держась за свою «нить Ариадны». Вернее, попытались быстро бежать. Но уклон был чересчур крут и неровен, поэтому они местами даже не шли шагом, а лезли по запарке на карачках, обдирая руки в кровь, пока не добрались до высеченной в камнях лестнице. Все-таки спускаться было гораздо легче…

Очутившись в камере, они попадали без сил на пол, жадно глотая широко открытыми ртами свежий воздух, напоенный запахами разнотравья и приправленный вонью от взрывчатой смеси сработавших пиропатронов.

– На этот раз моя очередь идти первым! – решительно сказал Глеб.

Отец молча согнулся и подставил ему плечо. Он знал, что сын не сдрейфит в любой ситуации. К тому же у Глеба была отличная реакция и недюжинная сила. Глеб забрался на плечи отца, подтянулся на руках, вылез из раскопа и спрятался за кучей свежей земли. Вокруг царила тревожная тишина. Приготовив на всякий случай ружье к стрельбе, Глеб помог и отцу выбраться на поверхность.

– Ну, что тут? – шепотом спросил отец.

– Пока не знаю. Тихо.

– Проверим палатку, – сказал Николай Данилович. – Пойду я. А ты будешь прикрывать.

– Добро…

Отец встал на ровные ноги и, не скрываясь, пошел к палатке, которая находилась на расстоянии не более десяти метров от раскопа. Он изображал полнейшую беззаботность, шагал, что-то негромко насвистывая, но внутри Николай Данилович был как сжатая пружина. Его глаза, все еще зоркие, несмотря на возраст, подмечали каждую мелочь. Вот птицы забеспокоились, взлетели и закружили над курганами, вон кусты шевельнулись, затем хрустнула сухая ветка…

За ними наблюдают, понял Николай Андреевич. Но кто эти люди? Коллеги, которые пришли поковыряться в очередной раз в курганах, или местные жители?

Николаю Андреевичу было известно, что самые отчаянные из аборигенов иногда все же появлялись здесь неизвестно зачем. Возможно, для того, чтобы кому-то продемонстрировать свою бесшабашную храбрость. Но копать они все-таки не решались – вековые суеверия трудно преодолеть и искоренить в короткие сроки. А может, местный народ точно знал, что в Трех Могилах ничего стоящего нет.

«Наверное, местная шелупонь…» – с облегчением подумал Николай Данилович. Он знал, что в таких случаях нужно поступать так, как когда-то поступил известный русский путешественник Миклухо-Маклай, когда попал к папуасам. Он ублажил дикарей дешевыми разноцветными бусами и стал им большим другом. Для смычки с местным населением, используя нетленный опыт Миклухо-Маклая, Николай Данилович всегда держал несколько бутылок недорогой, но забористой, водки. «Беленькая» на простого русского человека действовала точно так же, как блестящая мишура на гвинейского дикаря.

– Эй, кто там! – громко сказал Николай Данилович. – Не надо прятаться в кустах, выходите, поговорим…