Книга Наследство из преисподней - Виталий Гладкий

Здесь вариантов много: и Зойку с ребенком, и отца с матерью, и еще Бог знает кого (возможно, человека, обладающего большой властью).

Ну, это уже вообще лежит в области фантазий! Зяма не тот человек, чтобы пожертвовать своей жизнью ради кого-то, пусть даже близкого человека.

Короче говоря, мрак. Ясно, что мне ничего не ясно. Плод, содержащий в себе разгадку, уже созревает, но как мне сорвать его с самой верхотуры?

Нет, я обязательно должен поговорить с отшельником! Это была еще одна тайна Чиблошкина, разгадав которую я мог бы приблизиться к развязке интриги. По крайней мере, я на это очень надеялся.

В гостиницу я возвратился тоже на "леваке". Их сейчас расплодилось столько, что казалось будто они дежурят не только у обочин, но и в проходных дворах. Не успел поднять руку, как машина (чаще всего старенький работяга-"жигуль") словно возникает из воздуха.

Таким макаром подрабатывают многие – те, кто потерял работу, и те, кто отстоял смену. Например, меня до гостиницы вез – страшно сказать! – кандидат каких-то наук, мужик лет пятидесяти с унылым лицом вечного неудачника.

Он не сетовал на свою жизнь, только кратко констатировал, что был полным идиотом, согласившись работать над кандидатской диссертацией.

Я понял, что он этим хотел сказать. Ему надо было бежать вприпрыжку вместе с комсомольскими вожаками, которые, благодаря своей пронырливости и беспринципности в достижении цели, обогнали всех и, сожрав, не подавившись, лучшие куски социалистической собственности, стали олигархами.

А он в это время наивно верил в силу ума и торжество науки, и корпел денно и нощно над формулами и выкладками, отказывая себе и своей семье во всем. Теперь-то он понял, кто нынче является хозяином положения, и сколько стоят его ум и знания на толкучке в базарный день…

Увы, не все так получается, как хочешь. Планировать человек может единственное – времена года, когда после зимы придет весна, затем лето и так далее. Притом практически безошибочно; неделя-другая задержки не в счет. Во вселенском масштабе такая погрешность практически равна нулю.

Но в остальном лучше и не пытаться составлять какие-либо планы. Разнообразные гадатели, вещуны и астрологи, предсказывающие будущее, большей частью шарлатаны.

Лишь некоторые, особо одаренные, попадают в точку, но и то случайно, тем самым подтверждая теорию относительности.

Так и я – думал сделать одно, а течение космической реки, называющейся Карма, в которой барахтается все человечество, потащило меня в другое русло.

У входа в гостиницу меня уже ждали. Их было трое – все здоровенные, коротко остриженные, и с маленькими головами давно вымерших динозавров.

К сожалению, я заметил их слишком поздно, чтобы что-нибудь предпринять, а потому сдался на милость судьбы и решил до поры до времени не брыкаться.

– Слышь, братан, есть дело, – обратился ко мне один из них.

Поскольку все трое были практически на одно лицо, как братья-близнецы, я назвал его Первым.

– Какое дело? – спросил я, спокойно глядя в его крохотные, ничего не выражающие, глаза-пуговки.

– Тебя приглашают в гости. Садись, тачка подана, – показал он на новенький БМВ темно-синего цвета, припаркованный чуть поодаль, возле журнального киоска.

– Должен вас огорчить – сегодня я не собирался ходить по гостям. К тому же у меня нет вечернего фрака с манишкой и алой гвоздикой в петлице.

– Клин, чё гонит этот мурлокатам!? – возмущенно спросил Второй, обращаясь к Первому; похоже, для него я был пустым местом. – Может, дать ему по балде – и дело с концом?

– Не гони волну, Леха, – строго ответил Клин; видимо, среди этой троицы он был главным. – Шеф приказал, чтобы без рук. Так ты пойдешь сам, или тебе нужно приглашение по всей форме? – обратился он ко мне еще раз.

– Ну, если вы настаиваете… – пожал я плечами и неторопливо пошел к БМВ.

А что было делать? Три быка – это не шутка. Тем более, что у двоих были стволы. Это я определил сразу.

Но кто такой шеф? Может, спросить? А зачем? Что мне это даст? Я все равно должен явиться пред его сиятельные очи в любом виде, даже на носилках с переломанными костями.

Этот крайний вариант я прочитал в глазах Третьего. Он был самым сильным среди своих товарищей и самым тупым. С такими экземплярами мне уже приходилось сталкиваться.

Третий был безмозглой скотиной, живым механизмом, не имеющим даже элементарных человеческих эмоций. Для такого типа кого-нибудь убить – что комара прихлопнуть.

Я предпочел не сопротивляться. Тем более, что меня, похоже, не собирались ни калечить, ни мочить. По крайней мере, до поры, до времени. А это уже был хороший шанс выжить.

Ехали мы недолго. Офис босса этой троицы находился недалеко от центра, во Дворце культуры обанкротившегося завода "Эталон".

Только теперь, вместо серого унылого рубища, некогда покрывавшего стены бывшего очага соцкультбыта, здание горделиво козыряло новой юбкой из темно-красного гранита и палевой блузкой с белыми кружевами.

Меня провели мимо колонн, на которых и мне довелось когда-то нацарапать гвоздем свое имя и еще кое-что (нынче они тоже были облицованы гранитом), и я очутился в шикарно отделанном вестибюле.

Там толпился добрый десяток охранников, причем все они были вооружены – в большинстве своем помповыми ружьями, но некоторые имели и пистолеты.

"Они что, – подумал я с невольным беспокойством, – собираются на "стрелку"? А я тогда им зачем?" Провожаемый внимательными взглядами парней, я поднялся в сопровождении Клина по лестнице на второй этаж и очутился в просторной приемной.

Она была воистину министерской. Ее интерьер блистал и поражал дороговизной. Все ясно – я попал в логово той самой мафии, о которой совсем недавно (в разговоре с Самуилом Абрамовичем) отозвался так скептически.

Правильно говорится – не буди лихо, пока оно спит тихо. От многократного повторения этой прописной истины, она ни в коей мере не теряет свою актуальность.

– Проходите, – любезно пригласила меня секретарша, предупредительно распахивая двери кабинета босса.

Как и все в этом здании, она была ослепительно красива и (в этом у меня не было ни малейших сомнений) баснословно дорога. По крайней мере, это сокровище мне точно не по карману.

Если честно, я бы обошел ее десятой дорогой. Красивая женщина – это раритет, на который зарятся многие.

А я с детства не любил толкаться в очередях.

Я вошел, дверь закрылась. Позади немного взволнованно дышал мне в затылок Клин. А на меня из-за огромного письменного стола пристально смотрел изрядно облысевший тип с нехорошими глазами голодного вурдалака.

– Свободен, – сказал он Клину, и тот вышел в приемную, оставив нас наедине.

Вурдалак еще раз окинул меня внимательным взглядом с головы до ног и одобрительно кивнул – наверное, своим мыслям.