Книга Охота на царя - Николай Свечин

И спустился самым первым. Ступил на присыпанные заиндевелым песком бревна, обвел длинным стволом «смит-вессона» по кругу и крикнул наверх:

– Чисто! Спускайтесь!

Барон нарочно шумел, чтобы вызвать противников на себя. Буффало с Лыковым это понимали и столь же шумно сбежали вниз.

Уже в шаге от люка была египетская тьма. Сыро, холодно, под ногами хрустит лед. Очень и очень неуютно, особенно если помнить, что ты – приманка для Сашки-Цирюльника… Лыков понимал, что в темноте, из засады, их можно перебить без особого риска, а им необходимо обнаружить себя, принять пули, заготовленные для императора.

– Покуда на Руси есть толковые ротные командиры – мы непобедимы, – сказал Таубе, делая первый шаг в темноту. – Ротные как основа монархии… Хорошая тема для магистерской диссертации!

И, знакомо держа палец у левого виска, уверенно повел колонну куда-то вперед. Они прошли в полной темноте и тишине около сорока саженей. Внезапно ротмистр остановился и сказал чуть слышно:

– Рассыпься.

Сам он тут же шагнул вправо, Буффало мгновенно переместился влево. Они цепью перегородили узкий проход и замерли. Сердце у Лыкова разогналось, как машина локомотива; он понимал, что сейчас наступит развязка всей этой многомесячной истории… Еще секунда тишины, еще… Внезапно ротмистр крутанулся и выстрелил Лыкову за спину. Оглянуться Алексей не успел – началось. Прямо в лицо ему полыхнуло огнем, загремели выстрелы, вспышки почти ослепили сыщика. Кто-то, невидимый в темноте, с расстояния в пять шагов расстреливал его в упор. Одна пуля попала прямо в грудь и срикошетила от панциря, вторая пробила ключицу, третья по касательной ударила в голову и чуть не повалила Алексея. Он тоже стрелял в ответ, пытаясь брать прицел над вспышками. Словно волшебный фонарь ритмично зажигался и гас, едва успевая осветить тусклым блеском подвальные своды и черные фигуры под ними…

Внезапно все стихло. Впереди слышался удаляющийся топот – один человек убегал. Алексей навел руку с револьвером на звук, выстрелил в темноту, затем последовал щелчок – кончились патроны. Топот стих вдалеке; последняя пуля прошла мимо. Лыков стоял теперь без движения, прислушиваясь и опасаясь получить заряд от тех, кто остался. Но кругом было тихо – ни шороха, ни стона. Тяжелое предчувствие навалилось на него. Где свои? Что с ними?

– Виктор! Федор! – шепотом позвал он, но никто не отозвался.

Все еще стараясь не шуметь, Лыков на ощупь вставил в барабан «бульдога» три патрона. Затем вынул из кармана обрезок спермацетовой свечи и серные спички в серебряной коробке, которые он успел схватить со стола у Каргера. Ударил спичкой о серебро и зажег свечу. Вытянув перед собой руку с револьвером, Алексей посветил и увидел перед собой лежащее тело. Подошел, нагнулся и узнал Сашку-Цирюльника; в груди у него, напротив сердца, чернела огромная дыра.

Лыков с трудом разогнулся – ранение и контузия в голову почти лишили его сил; кровь текла по лбу, заливала левый глаз, струилась из прострелянной ключицы по груди и животу. Стараясь не глядеть на распростертые тела своих друзей, он прошел назад, осмотрел второго убитого террориста. Таубе угодил ему пулей прямо в глаз, лицо было изувечено, но по рисунку надбровных дуг и характерным крыльям носа отчетливо узнавалась «лякинская» кровь. Без сомнения, это был Гришка Отребьев. Значит, убежал Фроленко, как-то отстраненно подумал Лыков и заставил себя вернуться к двум другим телам.

Ему хотелось потерять сознание, даже умереть, лишь бы оттянуть как-нибудь страшные новости. Но нельзя… Может быть, они еще живы, врачи успеют их спасти, если он, Лыков, будет действовать быстро. Алексей посветил на Буффало и увидел на лбу у него небольшое черное пятно размером с копеечную монету. Просунул руку под затылок и ощутил еще теплую кровь. Голова Буффало была простреляна навылет.

В висках у Алексея стучало, как будто там поселилась кузня. Он, царев слуга, сам не справился с заданием, и вызвал на подмогу статского человека. Только что женившегося, ушедшего на покой после жестокой, полной опасностей жизни. И вот, этот человек убит, а он, Лыков, которому бы по службе положено умереть – живой…

Алексей повернулся к Таубе. Тот лежал в шаге от Буффало, лицом вниз, вытянув вперед руку с револьвером. В слабом свете едва различались два входных отверстия от пуль в спине барона. Одна пуля пробила верхушку левого легкого напротив сердца, вторая вошла в опасной близости от позвоночника. Оба ранения были тяжелыми, а скорее всего, смертельными. Но на войне Лыков видывал и не такие чудеса, когда некоторые счастливчики выживали и с более страшными увечьями. Надобно было как можно быстрее тащить Таубе наверх, к докторам.

Взвалив на плечи обоих друзей, Лыков, шатаясь от кровопотери, двинулся обратно к выходу. Летом он так же нес на себе двух раненых полицейских… Но то были не Виктор с Федором, и тогда оба раненых выжили. А сейчас!

Алексей машинально пытался восстановить картину боя. Они попали в засаду. Гришка Отребьев зашел им в спину, но барон своим звериным нюхом учуял его и успел выстрелить первым. Но для этого ему пришлось повернуться к двум другим нападавшим спиной. Тут же заранее подготовившиеся Сашка-Цирюльник и Фроленко начали расстреливать их в упор. Сашке невероятно повезло – первым же выстрелом он убил Буффало наповал. Если бы промахнулся или только ранил, Федор положил бы обоих за секунду. Но он умер, не успев нажать на курок… Фроленко тем временем двумя точными выстрелами свалил барона.

Тут, наконец, начал стрелять он, Алексей, и убил Сашку-Цирюльника. Фроленко, закончив с Таубе, перенес огонь на него. Первая пуля дала рикошет от панциря, и террорист произвел еще два выстрела, постоянно поднимая прицел. Пробил Алексею ключицу, а потом чуть не разнес ему череп. Похоже, этот Фроленко видел в темноте не хуже барона.

К этому времени их уже оставалось на ногах только двое. Фроленко расстрелял весь барабан и побежал в глубину подвала. Алексей не сумел достать его последним патроном, и сейчас тот где-то прячется. Вряд ли он посмеет напасть на государя в одиночку, после суматохи, когда все уже настороже. Похоже, задача выполнена – но какой ценой!

– Стой! Пароль! – раздался крик сверху.

– «Плевна». Самородов, помоги… – успел сказать Алексей, и потерял сознание.

Очнулся он, по-видимому, через несколько минут. Вокруг слышался гул приглушенных голосов, потом все сразу стихло. Алексей открыл глаза: над ним наклонился высокий представительный человек, с глазами навыкате, с пушистыми седыми бакенбардами, переходящими в усы. Император!

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Титулярный советник Лыков, Ваше Величество.

– Лежи, не вставай. Лыков... А! Я тебя помню! Это ты год назад ликвидировал опасного бандита Лякина, а нынешним летом, как куренка, придушил знаменитого Тунгуса. Мне докладывали о тебе несколько раз. Молодец, Лыков. Я доволен твоей службой. Видишь, теперь ты спас своего государя... Я не забуду этого, Лыков.

– Для меня лучшая награда – то, что вы знаете обо мне, государь. Но Таубе и Буффало...