Книга Психиатр - Андрей Шляхов

— Добрый вечер! — быстрый взгляд на часы, вздох разочарования. — Опоздал я!

— Здравствуйте. — Аптекарь улыбнулся Савелию как родному. — Не расстраивайтесь, на Королева в угловом доме есть круглосуточная аптека. Тут недалеко, метров триста.

— Да знаю я! — Савелий покачал головой, словно досадуя на свою оплошность. — Только я еще у вас кое-что спросить хотел…

— Так я здесь, перед вами. Спрашивайте.

— Неудобно, — замялся Савелий. — Вы уже отработали, а я вас задерживаю…

— Ничего страшного, — подбодрил аптекарь.

— А вам в какую сторону? — поинтересовался Савелий. — Давайте я с вами пройдусь, мне все равно спешить некуда, а вы, наверное, торопитесь. Вы к метро?

— Хорошо, — сразу согласился аптекарь. — Только я не к метро, а в другую сторону. Я живу недалеко.

Где именно, он не сказал, хотя подобное уточнение было бы уместным и естественным. «Я живу недалеко, на Звездном бульваре», — например. Савелий это отметил. Заодно увидел и то, что черная, видавшая виды кожаная куртка аптекаря сильно ему велика. Болтается, можно сказать, как на вешалке.

Аптекарь сделал рукой приглашающий жест и медленно двинулся в сторону бульвара. Савелий пошел рядом, справа.

— Я, собственно, хотел сказать спасибо, очень помогли травы, совсем другое ощущение…

— На здоровье, — ответил аптекарь.

— Но мне еще советовали мед, говорят, что он хорошо помогает при гастритах. Я сунулся за информацией в Интернет, а там все так путано. Одни пишут, что мед не помогает, лучше прополис, другие советуют растворять в теплой воде, другие так делать категорически не советуют, потому что тогда мед не задерживается в желудке, а попадает прямо в кишечник… Короче говоря, голова идет кругом. Вот и решил у вас спросить, Виктор Михайлович. Меня, кстати, Станиславом зовут.

— Очень приятно. — Аптекарь на ходу пожал протянутую руку Савелия.

Рукопожатие у него было сильным, простейший тест сработал. Такими руками задушить можно без особого напряжения можно. Ну-ка, что у нас там дальше?

Потом была краткая лекция о меде и его свойствах. По мнению аптекаря, при обострении гастрита с повышенной секрецией мед следовало растворять в теплой воде и принимать за полтора часа до еды.

— Но это не означает, что вам нельзя есть мед просто так. Ложечка-другая не нанесет вреда.

Свернули на Вторую Новоостанкинскую. Шли также медленно.

— Спасибо, — поблагодарил Савелий. — Это все весна. Обожаю ее, но плохо, что весной желудок всегда дает о себе знать…

— Сезонное обострение, — понимающе кивнул аптекарь. — Я тоже люблю весну, особенно южную. В Крыму, в Батуми, в Ташкенте… Где только не приходилось жить…

— Не любите долго сидеть на одном месте?

— Отец был офицером, связистом. Носило нашу семью по всему Союзу. Потом осели в Крыму, мать хотела в среднюю полосу, а отца тянуло к морю, и он настоял на своем…

— В Крыму хорошо, — покривил душой Савелий.

Савелий был в Крыму всего один раз, институтский товарищ Ваня Уколов соблазнил на двухнедельную поездку. «Современный туристический комплекс в двух шагах от моря! Трехразовое питание! Море развлечений! И все это за какие-то копейки!» — восторгался Ваня заочно, сам в Крыму не бывал, какие-то знакомые рассказывали.

На месте «современный туристический комплекс» оказался обшарпанным пансионатом советской поры, два шага превратились в четыре километра (туда и обратно два раза в день — получается шестнадцать). Питание было таким скверным, что есть его не хотелось даже нагулявши аппетит на свежем воздухе. Море развлечений состояло из огромных шахмат с метровыми фигурами и двух столов для пинг-понга, а копейки на деле обернулись рублями, потому что сотрудники вымогали (требовали) деньги буквально за каждый чих. Бытовые неурядицы наложились на общие впечатления от моря, солнца и всей природы, отчего в Крым больше не тянуло.

— Хорошо, — согласился аптекарь. — Только никакой работы нет. Приходится уезжать. Вот сколочу к пенсии небольшой капитал, тогда можно будет доживать свои дни у моря. Как там у Бродского?

— «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря. И от Цезаря далеко, и от вьюги. Лебезить не нужно, трусить, торопиться…»[19]— по памяти процитировал Савелий.

Этого поэта он любил.

— Как точно сказано! — сказал Виктор. — Главное — не торопиться. А то суетимся, а жизнь проходит. Проходит жизнь-то! Вот вам, Станислав, простите за нескромность, сколько лет?

— Скоро стукнет тридцать.

Савелий родился первого июня, в один день с композитором Глинкой и актрисой Мэрилин Монро.

— Вы пока не чувствуете стремительного бега времени…

«Ощущаю, — подумал Савелий. — Вот сейчас оно стремительно бежит, минута за минутой, скоро придется прощаться, ведь на чашку чая ты меня не пригласишь, да я, признаться, и не пойду к тебе домой, мало ли что. А столько еще хочется спросить и узнать…»

Пока что аптекарь не произвел никакого впечатления, не обнаружил никаких качеств и не сказал ничего такого, что могло бы поставить знак равенства между ним и Душителем. И весь психиатрический опыт Савелия (а психиатрам, в отличие от патологоанатомов, положено разбираться в людях) пока никак себя не обозначил. Нормальный человек из категории приятных собеседников. Как бы половчее разговор со времени на другое свернуть, прощупать насчет социопатических наклонностей?

На Аргуновской аптекарь свернул налево. В разговоре возникла пауза. Стоит ей только затянуться, как придется прощаться. Невежливо же топать рядом с малознакомым человеком и молчать.

— Раньше и у меня время быстро летело, когда я работал в большой корпорации, — сказал Савелий. — Драйв был в жизни, азарт. А потом меня выжили оттуда.

— Интриги? — спросил аптекарь. — Сочувствую.

— Да, — кивнул Савелий. — Дорогие сослуживцы перестарались. Если бы не Уголовный кодекс, то двоих, самых подлых и мерзких, задушил бы голыми руками. Вот взял бы так, — Савелий изобразил, как именно он взял бы своего врага за шею, — и задушил бы! И руки бы не дрогнули!

«Боже мой! — ужаснулся он про себя. — Что это я несу? Разве можно так грубо? Ужас! Бред! Маразм! Какой же я кретин!»

Кретин не кретин, но лучше все же что-то сказать, чем попрощаться и уйти. Опять же если аптекарь и есть Душитель, то на такое грубое зондирование что-нибудь да скажет. Не может не отреагировать!

— Уголовный кодекс? — Аптекарь посмотрел на Савелия с нескрываемой иронией. — Вряд ли Кодекс способен кого-то остановить, если очень хочется. А если не очень, то нечего и начинать.

— Сейчас — не очень, — признался Савелий. — Но когда-то хотелось так, что прямо руки чесались. Меня повысить собирались, а эти два сукиных сына насплетничали директору такого… Ох, даже вспоминать не хочется. Но когда я одного из них в туалете за грудки взял, то едва устоял, чтобы не схватиться вместо пиджака за галстук да не потянуть…