Книга След «черной вдовы» - Фридрих Незнанский

Она достаточно долго терпела в ожидании закон­ного известия о том, что все формальности наконец улажены, хотя сама толком не знала, что это за фор­мальности. А Виктор говорил, чтобы она не лезла не в свое дело, что его договоренности с Ахундовым ее ни­коим образом не касаются. Но, по правде говоря, хотя она никуда «не лезла», тем не менее знала, что ее пере­ход в Большой театр из Мариинки стоил немалых де­нег. Не в том смысле, что все в стране покупается и про­дается, а в том, что денежные знаки в России использу­ются главным образом в качестве смазки, чтоб машина быстрее крутилась и сбоев не давала, —-это слова, кста­ти, Виктора, а уж он-то деньги считать умеет. И в этой связи тем более странно, что никаких уведомлений из дирекции до сих пор не последовало.

Итак, телефон Бориса Ильясовича не отвечает. Что же делать? Разговаривать с секретаршей, этой разрисо­ванной ведьмой, ей не хотелось. А просто позвонить и спросить, когда появится директор, неловко, такой шаг поставит Светлану на уровень обыкновенных просите­лей. Да к тому же она была уверена, что ее голос та мымра, конечно, запомнила, особенно после того, как увидела своего шефа, откровенно лебезящего, прямо- таки расстилающегося ниц перед посетительницей из Петербурга, прибывшей в сопровождении Нестерова, который умеет... нет, теперь надо говорить —умел! — наводить трепет на обслуживающий персонал.

А теперь стыдно сказать, если кто и спросит, что она, Светлана, и на похоронах Виктора не была, и даже где его похоронили, спросить не у кого...

Вдруг ей пришла удачная мысль.

— Николай! — позвала она охранника, и тот явил­ся, уставился на нее своими невыразительными, пусты­ми, как у какого-нибудь братка, глазами. И вид был такой, будто он спал, а она его зря разбудила. —У меня к вам личная просьба. Могу обратиться за помощью?

Он тупо молчал.

— Я что, неясно выразилась? — Она начинала злиться.

— Я слушаю, слушаю... — равнодушно ответил он. — Говорите, слушаю.

— Вы могли бы позвонить по телефону, номер ко­торого я вам сейчас продиктую, и спросить, когда по­явится на службе Борис Ильясович Ахундов? Это — директор Большого театра. И у меня с ними контракт. Но поскольку меня не было дома больше недели, я не знаю, звонили оттуда или нет. Прямой его номер не отвечает, а мой голос секретарше известен, и она спо­собна нарочно сделать мне какую-нибудь гадость.

— Диктуйте.

Она продиктовала, ожидая, что охранник его хотя бы запишет. Но тот взял у нее трубку и набрал указан­ный номер. Пауза длилась недолго.

— Здравствуйте, — неожиданно мягким, прямо-таки обволакивающим голосом начал Николай. — Прошу извинить меня за беспокойство, милая девушка, могу я узнать, когда будет у себя в кабинете Борис Ильясо­вич?

Последовала пауза. А затем Николай заговорил сно­ва и несколько более жестким тоном:

— Нет, уважаемая, вы меня неправильно поняли. Всего того, о чем вы сейчас сообщили, мне абсолютно не нужно, у меня другое дело к Борису Ильясовичу. А правильнее сказать, не у меня к нему, а, скорее, у него ко мне. Я не представился, директор частного охран­ного агентства Грязное к вашим услугам. И если вы не в курсе, значит, Борис Ильясович не счел необходимым вас о том информировать. Итак, когда прикажете его ожидать, а то ведь у меня другие дела, могу отъехать, и вряд ли ему доставит удовольствие необходимость бе­зуспешно потом разыскивать меня... Хорошо, давайте я запишу номер его мобильного телефона... Кто, гово­рите?.. A-а, это его заместитель? Не возражаю, он мо­жет быть в курсе. — Николай уставился с вопросом в глазах на Светлану, и она прошептала:

— Али Магомедович.

— Вы говорите про Али Магомедовича, да?.. — Он снова взглянул на Светлану, и та кивнула. — Давайте номер, я сам ему перезвоню. Благодарю, милая девуш­ка, я запомнил.

Николай Щербак записал на листочке бумаги теле­фонный номер и передал его вместе с трубкой Светлане.

— Дело в том, что ваш директор в отъезде, как я понял, в Питере. Но все необходимые распоряжения он отдал своему заму, который в курсе всего. Вы кивнули, и я решил, что вам понадобится и его телефон. Вот, можете звонить. Я не нарушил ваших планов?

— Наоборот, сделали даже больше, чем мне требо­валось. Благодарю, вы теперь свободны.

Светлана положила перед собой записку и набрала номер заместителя директора Большого театра, кото­рый был «в курсе всего». А Щербак вышел в прихожую и поднял параллельную трубку, о которой Светлане знать было совершенно незачем. Но контроль есть кон­троль, мало ли что!..

— Али Магомедович? Это — Волкова, — безапел­ляционным тоном начала Светлана. — Не дождавшись известия от вас, решила позвонить сама и напомнить, уважаемый...

— A-а, ну наконец-то! — безумно обрадовался за­меститель. — Куда ж это вы запропастились, дорогая моя?! А мы тут вас просто обыскались! Столько дел! Столько проблем! Борис Ильясович — тот совсем, мож­но сказать, извелся! Да вот и отбыл по нашим оргделам, знаете ли, в ваши бывшие Палестины, думаю, еще с недельку там пробудет. А как ваше здоровье? Попра­вилось наконец? Или остались проблемы? Я надеюсь, что у нас с вами после этого ужасного ранения будет все в порядке? Или вам еще предстоит долгое лечение? Знаете...

Он трещал без пауз, не давая вставить даже слово, говорил и говорил, словно упиваясь собственным го­лосом. И это очень раздражало Светлану. И еще — по­чему он так акцентирует необходимость какого-то ле­чения? Неужели они решили, что она прикована к кой­ке, и потому ни о каком контракте речи быть не может? Какая чушь!

— Мне приятна ваша забота, Али Магомедович, о моем здоровье, — сухо перебила она нескончаемый поток слов и сожалений, — но, по-моему, вы плохо ин­формированы. Ни о какой ране речь не идет. Я здоро­ва, как может быть здоровым всякий нормальный че­ловек. И никаких проблем тоже нет, кроме одной. Глав­ной. Что с моим контрактом? Почему мне до сих пор не прислали его на подпись? Или меня не пригласили в дирекцию? Я решительно вас не понимаю! Извольте объясниться!

— Конечно, конечно, уважаемая Светлана Алексе­евна, — снова заторопился заместитель директора. — Разумеется, объясню, гораздо лучше это сделал бы сам Борис Ильясович, но, поскольку эту миссию он пере­поручил мне, я готов сообщить вам, боюсь, малопри­ятную весть, хотя искренне вам сочувствую в вашем трудном положении.

—Погодите, не трещите! Я не понимаю! В чем дело? О каких неприятностях речь? Я говорю о контракте! И только о нем, и ни о чем другом! Разве я неясно вырази­лась?

— Ну так и я, уважаемая, — голос заместителя из ме­доточивого превратился в жесткий, с незаметными преж­де металлическими нотками, — продолжу, с вашего раз­решения? Если вы не станете меня перебивать, я изложу вам слово в слово поручение директора. Вы готовы выс­лушать? В конце концов, это же вам нужно, а не мне!

У Светланы неожиданно покрылась мурашками спи­на. И даже возникла колющая боль в тех местах, где оставались следы от пулевого ранения.