Книга Убийство жестянщиков - Кен Бруен

Шинель, теплое белье и перчатки помогут мне выдержать сильный ветер. На уши я натянул черную шапку. Предусмотрительно наполнил термос кофе с бренди. По воде со стороны города доносились музыка и смех. Я отпил глоток из фляжки. Ноги затекли, я сделал несколько движений, чтобы размять их.

В четыре часа меня сморила усталость, и я сунул в рот таблетку амфетамина. Двадцать минут прошло — никакого эффекта. Решил, что парнишка продал мне фуфло. Ладно, я его достану. И тут я едва не подскочил, такая энергия меня наполнила. Я оказался в гиперпространстве. В голову пришла сказанная кем-то фраза: «Колеса убивают», а потом: «А мне плевать». Сердце с каждой секундой билось все чаще и чаще, и я начал беспокоиться. При таком сердцебиении можно попасть в беду. Но чувствовал я себя Геркулесом. Казалось, железные прутья мог гнуть зубами. В голову пришла идея написать роман, я даже быстро что-то записал. Хотелось заорать: «Это будет классическая вещь!»

Я, не переставая, подпрыгивал на месте, как Джонни Роттен в зените своей славы. Выскочил на дорогу, умоляя убийцу лебедей появиться. Но его не было. В восемь часов, выпустив пар, я отправился домой. Мускулы на лице подергивались, нервы были на пределе. Молочник сказал: «Доброе утро», и я проорал: «И ВАМ ДОБРОЕ УТРО!» Попытался взять себя в руки, но наорал на уборщицу и на почтальона. До дома добирался часа два, поскольку ноги несли меня не в ту сторону. Прибыв наконец домой, я начал как безумный бегать вверх и вниз по лестнице. Это в теплом белье! Когда упал, то сильно ударился и насажал синяков. Свалился на диван совершенно без сил. Уставился на часы и с трудом разглядел, что уже полдень. Пробормотал: «Надо же».

Проспал до десяти вечера. Придя в себя, решил: «Метоамфетамины не для тебя».

Попытался восстановиться всеми известными мне способами: душ, еда, кофе, чистая одежда. Лучше, можно считать, не стало.

К полуночи я снова начал собираться. Закончив приготовления, взглянул в зеркало. Ничего хорошего. Кожа на лице серая, глаза как у буйного сумасшедшего.

Снова потащился в Клэддаф. Как бы ни пошли дела, колеса я больше не принимаю. Я занял свое место у стены. Пошел сильный дождь. Если преступник появится, самое большее, что я смогу сделать, это обозвать его. Но он не появился. Странное дело, но я задремал, мне даже приснился кошмарный сон. В четыре я проснулся от того, что два лебедя клевали мои ноги. Я заорал:

— Отвалите!

Они зашипели и вроде приготовились к нападению. Звук, который они издавали, почему-то показался мне унизительным. Я заставил себя стоять неподвижно, и они наконец отошли. Я быстро расставался со своей былой любовью к лебедям. Раннее утро, холодно и сыро. Я пробормотал: «Может, я слишком для всего этого стар?»

Лебеди начали меня путать. В сумеречном свете они казались такими угрожающими. Я часто прикладывался к фляжке, умоляя бренди согреть меня. Начало светать. Я поклялся: «Все, я с этим завязываю».

В девять я покинул свой пост и устало выбрался на набережную. Закружилась голова, я едва успел дойти до скамейки. Хотел закурить, но сигареты промокли. Тут я услышал:

— Джек Тейлор?

Повернулся и увидел того лебединого парня. Я кивнул, и он сказал:

— Господи, вы ужасно выглядите.

— Это у меня маскировка.

— Вы были здесь всю ночь?

— Угу.

Он показал на ряд домов за нами.

— Послушайте, я вон там живу… Я накормлю вас завтраком, вы сможете принять горячий душ.

— Нет. Я в порядке.

— Простите меня за тот выпад. Теперь я вижу, вы человек добросовестный.

Я встал и сказал:

— Мне пора.

Он протянул руку и сказал:

— Спасибо за помощь.

Я уже отошел футов на сто, когда он прокричал:

— Я лично позабочусь, чтобы вам доплатили еще фунт.

Я еле сдержался, чтобы не крикнуть в ответ:

— Это уже слишком.

Но он был, как говорят ирландцы, «безвредным идиотом», поэтому я только помахал рукой. Нет смысла тратить на него свою злость.

Лаура зашла на следующий вечер. Принесла китайскую еду, и мы устроили маленький пир. Она смущенно сказала:

— Я купила вино.

— Замечательно.

— Я в этом ничего не понимаю.

— Я тоже.

Она широко улыбнулась:

— Ты очаровательный мужчина.

— Ну, так что мы имеем?

— Божоле, я правильно произнесла?

— Идеально.

Попозже она сказала:

— Вчера произошла странная вещь.

— Расскажи.

— Я пошла в кафе вместе с Вики… ты помнишь, моей подругой?

— Конечно.

— Ну, сидим мы, и там были два мужика, они начали к нам приставать. Никак не оставляли в покое. Короче, когда мы уходили, они хотели поймать нас на улице. И тут откуда ни возьмись появился этот человек и… — она широко развела руки, — стукнул их головами друг о друга, — она свела руки вместе, — и швырнул их об стену. Повернулся к нам и сказал: «Мисс Нилон, теперь вы можете идти спокойно». Мы прямо обалдели.

Я подумал, что Билл держит свое слово. Мне оставалось надеяться, что, когда придет час, я смогу сдержать свое. Я заметил:

— Старожилы города всегда выручают друг друга.

— А это не кто-то из твоих знакомых?

— Моих? Нет.

Что я должен был ей сказать — что нанял для нее охрану? Нет уж, я буду об этом молчать в тряпочку. Ей совершенно незачем об этом знать. Я поднял стакан и сказал:

— Slainte.

Уже третью ночь я проводил, скрючившись около стены. Стоило слегка повернуться, и я попадал под дождь. Лебеди сбились поближе к берегу. У меня было ощущение, что я попал в эпизод из «Сумеречной зоны», где меня навеки окружили непредсказуемые лебеди. Я решил закончить с дежурством пораньше, может быть, рвануть домой часиков в пять.

Ровно в четыре на стене прямо надо мной остановилась фигура. Я слышал затрудненное дыхание, примерно как при астме. Я следил, как он медленно подходил к слипу…

И ступил вниз.

Я мог только разобрать, что на нем длинный плащ и сапоги. Потом разглядел блеск металла. Мачете.

Он начал спускаться к воде. Я выпрямился, стараясь размять онемевшие суставы. Я услышал, как он издает звуки, похожие на лебединые. Он их подзывал. Это поразило меня больше всего. Две птицы направились к нему. Он поднял нож. Я сказал:

— Эй, придурок.

Он повернулся, и я подошел поближе. Вряд ли ему было больше шестнадцати лет. Короткие блондинистые волосы, обыкновенное лицо, ничего особенного, пока не разглядишь глаза. Я как-то прочел, что Хемингуэй написал о Уиндхэме Льюисе. Будто у него глаза профессионального насильника. Вот и у этого парня были такие. Он сказал: