Книга Вор под кроватью - Лоуренс Блок

— Это что, была распространительница продукции «Эйвон»?

— Да нет же, это была моя Дородная Тёлка!

— Ну и как она в жизни? Дородная?

— Красавица! Немного выше меня, хотя это ни о чём не говорит, тёмные волосы, изумительная фигура, такое нежное лицо, и румянец… И серые глаза…

— Серые?

— Ну да, она сказала, что в детстве они были голубыми, но потом с возрастом цвет вымылся из глаз. Такое бывает?

— С волосами.

— Ну а тут это произошло с глазами, так что «Клэрол» ей не поможет. Она пришла с работы, сказала, надеется, что не заставила меня долго ждать, а я ответила, что сама только пришла и даже не успела ещё сделать заказ, и тогда она…

Бла-бла-бла-бла… И так далее, и тому подобное. Кэролайн пересказывала мне их диалог слово в слово, ей бы работать репортёром, описывая королевские свадьбы. Я сразу же отключился, поскольку внешность новой знакомой Кэролайн поразила меня.

Волосы, цвет лица, фигура, конечно, тысячи женщин могли обладать теми же параметрами, но… В последнее время меня не оставляло чувство, что в моей жизни вот-вот произойдёт нечто неожиданное, какое-то невероятное совпадение, от которого я приду в шок, и это «нечто» тихо ждёт сейчас своего часа, размышляя, с чем бы ему совпасть.

Я снова включился в тот момент, когда Кэролайн в своём рассказе подошла к моменту выбора напитков.

— …И она спрашивает, что я хочу заказать, а я в ответ: «Наверное, чашку чая». И тут она говорит: «Я думала, ты любишь скотч», — представляешь? Ну, я подтверждаю — мол, типа, да, люблю, но иногда приятно и чаю выпить; а она говорит, что целую неделю вкалывала как проклятая и что чаем напряжение не снимешь; тогда я соглашаюсь: «Ладно, я тоже выпью рюмочку». Я ведь знаю, что ты никогда не пьёшь перед делом, верно, Берн, но мне-то одна рюмочка не может помешать? Не может, верно, Берн? Я ведь не пойду с тобой в дом?

— Нет, я пойду один.

— Ну вот я и подумала, что от одной рюмки не опьянею.

— Так ты выпила одну рюмку?

— Вообще-то две.

— А я думал, ты только что сказала.

— Берн, ну кто пьёт одну рюмку? Это как одна половинка ножниц. Или одна штанина. Они всегда вдвоём. Понимаешь?

— Нет, бывает, что люди пьют одну рюмку, — твёрдо возразил я. — Иначе откуда взяться выражению: «Выпить по рюмочке»? По одной рюмочке, верно? Не по две, не по шесть, не по десять. Ты сама всегда говоришь: «Выпью рюмку». А потом пьёшь две. Где логика?

— Логика есть, и преотличная! Сначала я говорю: «Выпью рюмку», а чуть позже спрашиваю себя: «А не пропустить ли по второй?» Так что первая рюмка — не самоцель, а просто некий этап. В общем, мы выпили по две рюмки, и я съела целую тарелку орехов, чтобы нейтрализовать действие алкоголя. Теперь я в порядке.

— Точно?

— Точно, не волнуйся. К тому же я не за рулём, тест на алкоголь проходить мне не грозит. И я не пойду в дом, так в чём проблема?

— Ни в чём. Так что, она тебе понравилась?

— Очень, Берн. И мне кажется, я тоже ей понравилась.

— Произвела хорошее первое впечатление?

— И это замечательно, потому что второго шанса у меня бы не было.

— А где она живёт?

— На Манхэттене. Я и раньше это знала, вовсе не хотела влюбиться в девчонку с окраины. Где бы мы с ней встречались?

— Ты права, это ужасно. Однажды мне понравилась девушка, мы начали встречаться. Но она никак не хотела рассказать, где живёт. Мы ходили по барам или шли ко мне…

— Она что, жила в Бруклине?

— Хуже, в задрипанной заднице Куинса. Сначала туда несколько дней едешь на метро, потом пересаживаешься на автобус и только после этого чапаешь пешком кварталов этак десять. Это на самом краю мира.

— Но ведь она каждый день приезжала в город…

— Когда твоя девушка живёт в такой жопе, — печально сказал я, — это не может не отразиться на отношениях. Представляешь, отпускать её каждый вечер в такую задницу? Пришлось расстаться.

— Вау, как печально.

— Ну и кроме того, — добавил я, — у неё был довольно визгливый, пронзительный голос. Сначала мне казалось, что я к нему привыкну, но в один прекрасный день я вдруг понял, что не хочу к нему привыкать. Даже скорее так: я не хочу слышать его, чтобы случайно не привыкнуть. — Я вытащил из кармана телефон и, взглянув на клочок бумаги, набрал номер. — Вот так-то. — Из динамика раздались далёкие телефонные звонки в доме на Девоншир-клоуз; после четырёх гудков включился автоответчик и записанный на плёнку голос хозяина пригласил меня оставить сообщение. Я дал отбой.

— Ну, моя Тёлочка не такая, — заявила Кэролайн.

— А какая?

— У неё нет изъянов. По крайней мере, я их не вижу.

— То есть голос не визгливый?

— Чудесный голос. Такой чуть-чуть хрипловатый.

— Даже если она живёт на Манхэттене, расстояния здесь немаленькие. Она может жить, к примеру, на Вашингтон-Хайтс.

— Ну и что? Не так уж это и далеко. У меня была подружка с Вашингтон-Хайтс.

— Именно на это я и намекаю.

— О, то был кошмар, конечно, но география тут ни при чём. Просто не получилось у нас с ней, и всё. Но Тёлочка живёт ближе, если хочешь знать, ей от работы пятнадцать минут идти.

— А где она работает?

— В юридической фирме на углу Сорок пятой улицы и Мэдисон-авеню. Поэтому она и выбрала «Алгонкин». А что?

— Просто пришло в голову… Если она живёт в пятнадцати минутах ходьбы от работы, значит, на востоке это могут быть Шестидесятые улицы.

— Полагаю, да.

— А на западе — Пятидесятые.

— Ну и что?

— А на юге — Тридцатые.

— К чему ты клонишь?

— Мне просто хочется удостовериться.

— Удостовериться? В чём?

— Что она не та, кем, как я думаю, она может быть.

— Чего?

— Понимаешь, это было бы, конечно, невероятным совпадением, — сказал я. — Но совпадения происходят с нами сплошь и рядом, а в последнее время они так и вертятся вокруг меня. Так что, если она окажется той, о ком я думаю…

— Кем это?

— …было бы здорово, если бы вы, девушки, назвали друг другу свои настоящие имена.

— А мы и назвали.

— Правда?

— Ты же не думаешь, Берн, что я стала бы в лицо называть её Тёлкой? Мы сразу же представились, ещё до того, как нам принесли выпить.

— И какое имя ты назвала?

— Я? Кэролайн Кайзер. Понимаю, с воображением у меня плоховато, но я просто сказала первое, что пришло в голову…