Книга Неизвестные приключения Шерлока Холмса - Джон Диксон Карр

— Я посоветовал бы вам распорядиться, чтобы разбитое окно заколотили досками, — сказал Холмс. — И еще проследить за тем, чтобы ничего тут до завтра не трогали. Встретимся утром. Идемте, Уотсон, уже начало второго. Как-то не хочется пропускать блюдо под названием «Кальмары по-сицилийски» в «Пелигрини».

Весь остаток дня я посвятил своим пациентам и снова оказался на Бейкер-стрит лишь в начале вечера. Дверь мне отворила миссис Хадсон. Спросила, останусь ли я на обед, и не успел я ответить, как дом содрогнулся от громкого выстрела. Миссис Хадсон ухватилась за перила.

— Ну вот, сэр, опять! — жалобно простонала она. — Опять эти проклятые пистолеты! А ведь и полгода не прошло с тех пор, как он в дым разнес выстрелами каминную доску! И еще говорит, будто все это исключительно в интересах правосудия. Ах, доктор Уотсон, сэр, если вы не подниметесь к нему, и как можно скорей, мы вообще останемся без газового отопления!

Пробормотав нечто утешительное в ответ этой достойнейшей женщине, я поспешил наверх. И как раз отворял дверь в гостиную, когда грянул второй выстрел. В облаке вонючего порохового дыма смутно вырисовывалась фигура Шерлока Холмса. Облаченный в халат, он сидел в кресле с сигарой в зубах и дымящимся револьвером в правой руке.

— А, Уотсон… — вяло протянул он.

— Господи, Холмс, но это же просто невыносимо! — крикнул я. — В доме воняет, как на стрельбище. Если вам не жалко домашнего имущества, умоляю, пощадите хотя бы нервы миссис Хадсон и своих клиентов. — Я распахнул окна настежь и с облегчением отметил, что выстрелы, по всей видимости, заглушал шум проезжающих по улице карет и двухколесных экипажей. — И нездоровую атмосферу создаете, — сурово добавил я.

Холмс протянул руку и положил револьвер на каминную доску.

— Нет, ей-богу, Уотсон, не знаю, что бы я без вас делал! — насмешливо сказал он. — Я и прежде замечал, что вы обладаете недюжинным даром. Являетесь тем оселком, на котором может оттачивать мысль более высокоорганизованный разум.

— Оселком, который, если не ошибаюсь, уже раза три нарушал закон, пытаясь помочь вам, — с горечью отозвался я.

— Мой милый дорогой друг… — сказал Холмс таким тоном, что мой гнев и раздражение тотчас улетучились.

— Давненько не видел вас с сигарой, — заметил я, опускаясь в свое любимое старое кресло.

— Все зависит от настроения, Уотсон. Вот в данный момент позволил себе маленькое баловство, позаимствовал одну сигару из запасов полковника Уорбертона. — Он покосился на каминные часы. — Гм… Впереди у нас еще целый час. Так что давайте обменяемся взглядами о многообразии человеческой подлости, а также о высочайших проявлениях духа, присущих даже худшим из нас. Страдивари, Уотсон. Скрипка за вами, в углу.

Было почти восемь, и я только что зажег газ, когда в дверь постучали и на пороге возникла высокая угловатая фигура инспектора Макдональда в клетчатом пальто.

— Я понял, что вы имели в виду, мистер Холмс, — воскликнул он, входя в комнату. — Все выполнено в соответствии с вашими распоряжениями. В полночь на дежурство перед домом заступит констебль. И о разбитом окне тоже не беспокойтесь; в дом можно будет пробраться, не тревожа жильцов.

Холмс удовлетворенно потер руки.

— Отлично, великолепно! У вас талант досконально выполнять… э-э… самые деликатные поручения, — тепло заметил он. — Скоро миссис Хадсон подаст нам ужин. Ну а затем одна-две трубки помогут нам скоротать оставшееся время. Считаю, для нашего плана будет фатальной ошибкой, если мы займем позиции до наступления полуночи. А теперь берите-ка стул и попробуйте вот этот табачок. А мистер Уотсон попытается доказать вам, чем он отличается от того, который курит он сам.

Вечер мы проводили весьма приятно. Шерлок Холмс находился в приподнятом и добродушном настроении. Он терпеливо выслушал рассказ инспектора о банде французских фальшивомонетчиков, чьи действия угрожали стабильности луидора. Затем и сам побаловал шотландца весьма хитроумной теорией о влиянии рунических знаний на развитие кланов в северной и северо-западной Шотландии. Лишь бой часов, возвещающих о наступлении полуночи, вернул нас к реальности.

Холмс подошел к письменному столу и выдвинул ящик. В свете настольной лампы под зеленым абажуром я заметил, как мрачно и сосредоточенно его лицо. Он достал из ящика тяжелую дубинку.

— Вот, суньте-ка в карман, Уотсон, — сказал он, — ибо я уверен, наш подозреваемый склонен к насилию. А теперь, мистер Мак, поскольку миссис Хадсон уже, наверное, в постели, давайте спустимся потихоньку и поймаем первый же экипаж.

Ночь выдалась ясная, звездная, и, проехав лабиринтом узких улочек, мы вскоре оказались на Эджвер-роуд. По приказу Холмса кебмен притормозил на углу, и я увидел перед собой убегающую вдаль Кембридж-террас, безлюдную и освещенную редкими уличными фонарями. Свет чередовался с тенью. Мы вышли из экипажа и зашагали к нужному нам дому.

Макдональд кивком указал на доски, которыми было забито окно.

— С одной стороны не закреплены, — шепнул он. — Только, прошу вас, осторожней.

Послышался тихий скрип; через несколько секунд мы по очереди протиснулись в щель между досками и оказались в антикварной комнате полковника Уорбертона, где царила полная тьма.

Холмс извлек из кармана плаща фонарик, слабый луч его прорезал тьму, и мы по стене дошли до алькова, где стоял диван.

— Ну вот, — шепнул мой друг. — Вполне удобная позиция, и камин совсем рядом.

Ночь выдалась на удивление тихая, и бодрствовать нам, как выяснилось позже, пришлось довольно долго. Время от времени тишину нарушал проезжающий мимо экипаж с припозднившимися гуляками, до нас доносились их разухабистое пение да цокот лошадиных копыт, постепенно замирающий где-то вдалеке, у Гайд-парка. Примерно час спустя мимо со звоном колокольчиков и пистолетным щелканьем бича возницы промчались бешеным галопом лошади пожарной повозки. Больше тишину не нарушало ничего, кроме тиканья высоких напольных часов в другом конце комнаты.

В воздухе попахивало какими-то благовониями; от этого запаха, распространенного в восточных музеях, меня стало клонить в сон. Я изо всех сил боролся с собой, стараясь не уснуть.

Сначала казалось, что в комнате царит чернильная тьма, но постепенно глаза мои освоились, и я заметил, как через уцелевшее и незабитое окно просачивается слабый свет уличного фонаря. Я проследил за его направлением, мой взгляд упал на один из экспонатов, находившихся в комнате, и при виде его я похолодел от страха. Из дальнего конца комнаты на меня смотрело призрачное и от этого не менее страшное лицо идола. Должно быть, я невольно содрогнулся, потому что Шерлок Холмс тут же придвинулся ко мне.

— Маска, — шепнул он. — Наш трофей, конечно, менее впечатляет, но куда опаснее.

Откинувшись на спинку дивана, я пытался успокоиться, но вид этой страшной реликвии повернул ход мысли в новое русло. Перед глазами возникла странная фигура Чандры Лала в белом одеянии, индийского слуги полковника Уорбертона, и я силился припомнить, что именно говорила мисс Мюррей, описывая воздействие маски смерти на человека. Я знал об Индии, возможно, даже больше, чем Холмс, понимал, что господствующие там религиозный фанатизм и жертвенность не только могут оправдать любое преступление, но и вдохновить фанатика, верующего в подобных идолов, на самый дикий и жестокий поступок, невообразимый с точки зрения западного человека.