Книга Война после войны. Пропавшие без вести - Юрий Валин

Катрин было очень грустно. Последняя рыбалка закончилась. На дне долбленки лежал мешок с тремя щуками и жерехом. Эти жареные хвосты мы уже не попробуем. Последняя добыча из Твоей реки. Последний вечер в замке. Остались позади четыре хлопотных дня, полных препирательств, лихорадочных сборов и нервных обсуждений. Катрин, дивясь самой себе, совершенно серьезно давала указания и советы по подготовке к зиме, по денежным расходам, по ремонту и реконструкции замка. Как будто собиралась вернуться. Пусть не сейчас, пусть через год, через пять лет, десять… Собственно, в глазах обитателей «Двух лап» так и было, но сама «хозяйка» совершенно точно знала, что вернуться не суждено. И все равно говорила об амбарах, о навесе на сторожевой площадке, о взаимоотношениях с деревенскими. Ездила туда сама, да и староста почти не вылезал из замка. Молодая леди сомневалась, что Даллап окажется в состоянии стабильно поддерживать авторитет «Двух лап». В сущности, пока уважение селян к новой власти базировалось на жуткой стремительности клинков светловолосой девицы-хозяйки. Кровь крестьянам запомнится надолго, но что сможет сделать Даллап, оставшись практически в одиночестве? Намечалась и уйма иных сложностей, с которыми непременно столкнутся «Две лапы». К тому же не оправившаяся до конца Ингерн то и дело пускалась в слезы, оплакивая хозяйку так, будто та отправлялась на верную смерть. В философском смысле, пожалуй, так оно и было. И Фир Болг догадывался. По некоторым его фразам Катрин казалось, что он просто успокаивает мимолетную хозяйку, выражая уверенность, что в замке все будет хорошо, волки и селяне будут знать свое место, Ингерн перестанет рыдать, а Энгус и ланон-ши успеют вернуться до прихода настоящей зимы. Катрин и самой очень хотелось в это верить. Честно говоря, в отношении способностей руководить она больше надеялась на Энгуса. Парень юн, но в паре с Блоод вполне дееспособен. Черт, Катрин чувствовала себя мнительной старухой. Как вообще они уживутся вместе? Бывающая удивительно вздорной Ингерн, склонный к легкомыслию Даллап. Способная нежно и непринужденно отправить к предкам любого мужчину, Бло. Преисполненный остатков прежней нерешительности, неопытный Энгус. Прочие обитатели замка, о которых известно до обидного мало. О проблемах психологической совместимости Катрин могла поговорить лишь со старым дарком. Фир Болг казался единственным, кто совершенно определенно не претендовал на лидерство в замке. Разговоры с ним несколько утешали девушку. Долговязый мудрец считал, что все обойдется как нельзя лучше – четверка «новых-замковых» будет дополнять друг друга.

Возможно. Только Блоод и Энгус могут и не вернуться.

У Катрин было тяжело на сердце. Иногда мелькала дикая мысль остаться.

Нет, лучше уж тогда сразу себе перерезать горло.

Катрин погрузила руку в воду, вытерла лицо. День заканчивался. Река стала темной, кусты густыми. Девушка расслышала легкие шаги – Блоод хотела, чтобы подруга ее заметила. Суккуб вынырнула с тропинки – мостки под ее стройным телом не скрипнули. Блоод молча присела на неровный настил.

За молчание Катрин была благодарна.

Еще немного.

…Начал сгущаться туман. Запах чистой, ничем, кроме лягушачьего помета, не оскверненной воды. Зелень ив и шелест тростника. Всплески начавших кормиться язей. Серпик нарождающегося месяца закачался на плавных струях течения…

Катрин вздохнула.

– Пойдем.

Блоод приняла рыбу, сверток с аккуратно уложенными рыболовными снастями. Смотрела, как тщательно подруга привязывает долбленку. Потом девушки в молчании поднялись к замку.

* * *

…Катрин машинально улыбалась. Джин, привезенный еще из Тинтаджа, казался пресным, речи бессмысленными. Она сидела среди своих, только они уже не были своими. Даже Блоод и Энгус. Они вернутся, а она нет. Никогда. Не будет больше в ее жизни этого закопченного потолка и жесткого, несмотря на потертую волчью шкуру, кресла. Не будет длинного, изрезанного ножами стола. И не увидеть больше разномастную посуду, часть из которой хозяйка отмыла-отчистила собственноручно. И к гобеленам, которые так и не хватило времени толком рассмотреть, больше не подойти. Замолкнут голоса подвыпивших, но все равно искренних сотрапезников. Большая часть этих людей завтра исчезнет из жизни бывшей хозяйки. Сейчас даже хитрозадый Жигун казался своим. Собственно, без его помощи обойтись было бы сложно. Конечно, мужичок и сам лицо заинтересованное, но это и к лучшему. Бескорыстного фанатизма Катрин, откровенно говоря, опасалась. Староста не из таких. Нормальный. Проверить его еще разок будет время. Жигун и еще двое исконных обитателей Медвежьей долины завтра отправятся провожать хозяйку до крошечного городишки Дубника, что стоит по ту сторону лесистого хребта. Крюк, конечно, но Катрин твердо запретила себе торопиться. У «Двух лап» едва ли появится иной шанс еще в этом году заполучить новых лошадей, пополнить запасы соли и прочего необходимого. Список вышел немаленький, под сотню пунктов. Как будет возвращаться Жигун с товарищами – вопрос сложный. Тем более, кроме своего брата, угрюмого детины, староста взял в спутники мальчишку – внука кузнеца. Если им придется драться, толку от сопляка никакого, но Катрин надеялась, что обойдется без крайностей. Две ночевки в лесу селяне должны пережить. Ну, наделают в штаны в крайнем случае. Окрестности Медвежьей долины на удивление малообитаемы. И людьми, и дарками.

Кажется, Ингерн опять собирается всхлипывать.

Катрин подняла свой отчищенный до блеска, почти идеально выправленный, серебряный кубок:

– Ну, дамы и господа, за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями.

Тост тривиальный, но здесь он внове. Подвыпивший кворум задумчиво закивал.

Девушка хорошенько глотнула можжевелового «эликсира» и улыбнулась старику. Фир Болг серьезно склонил голову. Должно быть, понял что-то свое, древнефилософское. Рядом со своим старым товарищем лохматой глыбой сидел песик. Тоже смотрел серьезно.

Ну что ж, оставляем замок на истинных мудрецов.

Катрин кинула рубашку на плешивый ковер, вытянулась на постели. Ложе привычно заскрипело, руки плотников до него так и не дошли. Теперь уже не твоего ума дело, с кем именно Блоод продолжит антикварную мебель расшатывать долгими зимними ночами.

Прохладные руки обвили талию. Кровать чуть заметно дрогнула, приняв второе тело. У, желтокожее перышко. Блоод вела себя сдержанно, чему Катрин была рада. Хозяйка еще не отошла после плотских катаклизмов пещерной ночи. Мягкие, почти успокаивающие ласки подруги были максимумом того, что Катрин могла выдержать в ближайшее время. Блоод понимала все без слов, не ласки, только нежные намеки. Ресницы хозяйки «Двух лап» вздрагивали, она еще видела мерцание звезд за узким окном. Плыли звездные реки, жили-дышали под ними темные узоры земной реки. Или это темная сталь клинка кукри? Сталь, звезды и речная вода сливались воедино, уводили далеко-далеко. Катрин старалась дотянуться, заглянуть, но засыпала…

* * *

– Отправляться в дорогу в дождь – к удаче, – пробурчала Катрин.

– Я тоже такое слыхал, – согласился Энгус. – Но, пожалуй, мы уже давно отправились.