Книга Страж Раны - Андрей Валентинов

Ложбина находилась на склоне горы, правее лестницы, ведущей к Шекар-Гомпу, как раз между нею и бараками за высоким забором. Место было заброшенное, но буквально в десятке метров тень обрывалась, и начиналось широкое, освещенное прожекторами пространство. Косухин прикинул — до скал, в которых находилось тайное убежище, не менее полукилометра. Правда, несмотря на свои опасения, Степа не заметил особой активности. Кроме обычных часовых на вышках и патрулей возле лестницы и дальше — у входа на аэродром, в котловине никого не было — ни «черных», ни «серых».

— Надо уходить, Косухин, — озабоченно заметила Берг. — Они скоро сообразят…

— Сейчас…

Получалось, как ни крути, скверно. Их, конечно, заметят. Если не пустят в ход пулеметы — натравят погоню. С другой стороны, оставаться опасно — хозяева Шекар-Гомпа быстро разберутся в несложном ребусе с двумя выходами.

Степа еще раз оглядел ложбину. Вышки, часовые, пост у лестницы… И вдруг пришла в голову простая до одури мысль — он вспомнил подзабытый устав караульной службы. Бросят ли «черные» свои посты, чтобы погнаться за беглецами? Выходило — не должны. Даже стрелять будут лишь в крайнем случае. Те, в монастыре, ничего не сообщили внешней охране о случившемся — во избежание лишних разговоров. Степа, прослуживший в РККА два года, был в этом вполне уверен. Значит, пока те, на постах, будут кричать в телефонные трубки да прикидывать, не провокация ли это, чтобы оголить охрану…

— Наташа, нам надо прямо. Вон скала, видите?

— Да… — кивнула девушка. — А что там?

— Потом… Сейчас выходим, идем спокойно, не бежим. Только… у меня… ну, просьба, что ли.

— Поцеловать вас для храбрости? — усмехнулась девушка.

Степа сник.

— Извините, Косухин, — покачала головой Наташа. — Мой язык давно пора укоротить. Знаю, но не могу сдержаться. Я вас слушаю…

— Сейчас мы пойдем. Ну, в общем… Надо, пока мы не дошли, чтобы вы меня слушались. Ну, если я скажу…

— Так точно, мой генерал, — девушка вскинула два пальца к шапке и засмеялась. — Извините, Степан. Обещаю. Тем более, я все же в какой-то мере ценю свою жизнь, а тем более вашу…

— Берите… — Степа протянул девушке стилет, — будете держать в руке. У меня револьвер, — добавил он, боясь, что Наташа, как обычно, начнет возражать. Но та лишь кивнула.

— Если чего — бейте. Они… Ну, эти нелюди… Кажись, такого боятся. Ну, пошли…

Девушка тихо проговорила «С Богом!», быстро перекрестилась и взяла Степу под руку.

— Нет, — покачал головой Косухин. — Идите вперед. А я чуток сзади. Вроде как конвоир. Эх, винтарь бы!….

Они вышли из-за камня и неторопливо двинулись вниз, но не прямо к спасительным скалам, а чуть левее. Издалека, как прикинул Степа, можно подумать, что он ведет девушку к лагерным воротам. Особого плана у Косухина не было, да и быть не могло. Тут могла помочь наглость. Ведь окажись он на месте того же Гольдина, то был бы уверен, что беглецы побояться сунуться прямо под прожектора…

Метров сто прошли спокойно. Ворота и вышки над высоким забором приблизились, можно было уже разглядеть часовых в черных полушубках, спокойно стоявших на постах.

— А тут чего, строители живут? — поинтересовался Степа.

— Вроде бы… Я тут не была, да и работают они не в монастыре.

— А где?

— Как я поняла, где-то под ним. Ниже, чем подземелья. Что-то роют. Через пару лет здесь будет такое — куда там Челкелю!

— Оно и видно, — вздохнул Степа. Внезапно со стороны центрального поста — того, что у ворот, раздался крик. Слов было не разобрать, но смысл не вызывал сомнений — им велели остановиться.

— Вот, чердынь… — Косухин оглянулся. Темная громада Шекар-Гомпа была спокойна. Похоже, их все еще искали по подземельям. Крик повторился.

— Стойте!

Наташа взглянула удивленно, но подчинилась. Из калитки вышло двое солдат в черном, небрежно закидывая за плечи карабины.

— Ждем, — велел Степа. — Когда подойдут, я это… ну, кашляну. Бейте левого. Лучше — в горло.

Девушка кивнула и закусила губу. Минуты тянулись бесконечно. Косухин еще раз оглянулся — монастырь молчал. Они находились в зоне ответственности охраны лагеря, и те, кто охранял лестницу, не спешили вмешиваться.

Солдаты были уже близко. Степа всмотрелся и вздохнул с явным облегчением — обыкновенные косоглазые, низкорослые, со смуглыми лицами. Шли они вразвалку, даже не снимая карабинов с плеч. Похоже, беглецы их особо не заинтересовали.

«Давай, давай! — мысленно подбодрил Косухин. — Шевели ногами, служба!»

Не доходя двух метров, солдаты остановились. Один из них, очевидно старший, не спеша снял карабин с плеча и что-то произнес.

— А чего? — спокойно отреагировал Косухин, доставая все то же удостоверение Сиббюро.

Солдат протянул руку, но Степа не сдвинулся с места.

«Карабин со штыком, — в голове у Косухина окончательно сложился нехитрый план. — Это хорошо, чердынь… Ну, давай!»

Косоглазый повторил приказ, но уже громче, а затем, не выдержав, шагнул вперед. Степа спокойно отдал бумагу, искоса поглядывая на второго бхота. Старший несколько секунд смотрел на удостоверение, затем подозвал второго солдата. Тот тоже заглянул в бумагу. Косухин шагнул вперед и самым спокойным тоном произнес:

— Да чего вы, ребята?

Солдаты подняли на него удивленные глаза, и в ту же секунду Степа негромко кашлянул.

Тускло блеснуло серебро. Солдат, стоявший слева, захрипел, и начал оседать на землю. Штык второго карабина дернулся. Но Косухин изо всей силы врезал «своему» солдату в челюсть. Бил он крепко — бхот рухнул на спину, а карабин был уже в руках у Степы. Косоглазый дернулся, пытаясь встать. Косухин резко нагнулся, штык с легким хрустом вонзился солдату в грудь.

— Винтарь! Винтарь бери! — крикнул Степа, передергивая затвор.

— Что? — секунду девушка непонимающе глядела на Косухина, затем, сообразив, подняла с земли оружие.

— Прожектора! — командовал Степа. — Видишь? Левый, у вышки?

— Да! — Берг деловито щелкнула затвором.

— Бей!

Стрелял Косухин неплохо, но сейчас спешил, и первые две пули ушли в «молоко». Раздался выстрел Наташи — и угловой прожектор погас.

— Годится! — одобрил Степа. — Теперь центральный, у ворот!

Сам он, ругая себя «мазилой», прицелился тщательнее, но вновь промахнулся. И тут нехотя, лениво ударил пулемет. Пули щелкнули по камням саженях в пяти от беглецов.

Ругаясь вполголоса, Косухин заставил себя на миг забыть обо всем, кроме прицела и слепящего ока прожектора. Спокойнее, красный командир, спокойнее! Еще одна очередь взрыхлила редкий снег уже ближе — но тут палец Косухина мягко надавил на спусковой крючок, и прожектор погас.