Книга Вопрос цены - Весела Костадинова

она говорит.

— Нет, — ответила честно, вспомнив посещение центра. — Все, что вы показали, не может нравится, Зинаида Дмитриевна. Но это не означает, что этого нет в нашей жизни. Тьма… — глаза Олега, — она повсюду.

По губам Павловой скользнула улыбка.

— Гляньте на этих людей внизу, Олив. Как думаете, сколько из них ответили бы так же, как вы? Не отвечайте, мой вопрос был бестактным. Но я все же отвечу вам сама — единицы. Они сверкают здесь своими туалетами, украшениями, связями и богатством, делают вид, что занимаются благим делом, а на самом деле всего лишь выставляют на показ себя и свое окружение.

Я молча следила за людьми внизу, вглядываясь в их яркие наряды, сияющие улыбки и безупречные манеры. Все это казалось напускным, театральным. Но как это ни парадоксально, на фоне их показного благополучия тьма, о которой говорила Павлова, казалась ещё более зловещей.

— Вы правы, — наконец прошептала я. — Они закрывают глаза на тьму. Или же предпочитают видеть только то, что удобно.

— Забавно то, Олив, — женщина протянула мне блюдце с тарталетками, — что, если хоть на мгновение приоткрыть двери любой из этих семей, что сейчас делают вид, что их ужасно интересует наша работа, мы обнаружим там потенциальных клиентов нашего Центра.

Я взяла одну из тарталеток, едва сдерживая дрожь, когда Павлова произнесла эти слова. В её голосе не было злости или осуждения — только усталое знание того, что мир, в котором мы существуем, на самом деле куда мрачнее, чем он кажется снаружи.

— Все это маска, — продолжила она, глядя на блестящую толпу внизу. — Они надевают её, чтобы защитить себя. Потому что признать правду — значит увидеть тьму внутри себя. А там много тьмы, Олив, очень много. Но это очень страшно — быть честными с самими собой. Как ты думаешь, Олив, сколькие из этих женщин, получив мое приглашение, поехали узнать ближе то, чем мы занимаемся? Рискнули погрузить голову в эту яму? Хотя бы ради самих себя?

Я резко посмотрела на женщину, едва не поперхнувшись вином. И тут меня осенило, я поняла, почему нахожу ее смутно знакомой! Я уже видела ее раньше, точнее, ее копию, только немного моложе.

— Светлана Пепеляева, — выдохнула я, — руководитель Центра… она…. Ваша сестра?

— Увы, Олив, — грустно улыбнулась Павлова, — правда куда непригляднее. Она моя дочь, — пояснила женщина грустно.

— Но…. — я не могла поверить тому, что услышала, и шутка о том, что я могла быть ее ребенком вдруг шуткой быть перестала, — но… она немногим старше меня и….

— Я родила ее в 13, Оливия. Девочка из благополучной и влиятельной семьи, за дверями которой жила боль, ненависть и отчаяние.

Я замерла, не в силах сразу переварить услышанное. Её слова оглушили меня, словно удар грома. Влияние семьи Барских, было общеизвестно, они были образцом благополучия и стабильности. Но то, что она рассказала, открыло передо мной совсем другую картину.

— Зинаида Дмитриевна, я… — начала я, пытаясь подобрать слова, но они застряли у меня в горле. Что можно сказать в такой ситуации?

Она грустно улыбнулась и взмахнула рукой.

— Не нужно слов, Олив. Я давно научилась жить с этим, и теперь моя боль — это мой урок для других. Малышку вырвали из моих рук, рук девочки, которая не знала как жить дальше. Я долго искала ее. Мой муж, нет, не просто мой муж — мой мужчина, бросил на поиски все ресурсы. И мы нашли ее. Правда к тому времени уже взрослую, состоявшуюся женщину. Как думаешь, Олив, сколько еще таких историй скрывают те, кто находится здесь?

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как на меня обрушивается тяжесть её истории. Это было больше, чем можно было выразить словами. История Зинаиды Дмитриевны была не просто рассказом о боли — это была живая рана, скрытая за внешней силой и спокойствием.

— Я думаю… много, — прошептала я, опуская глаза. — Эти люди умеют скрывать свою правду так же, как и всё остальное.

Павлова кивнула, будто подтверждая мои мысли.

— Света рассказала мне о вашем визите и о том, какое впечатление наш Центр произвел на вас, Олив. О ваших звонках с уточнением того, что необходимо для помощи. О том, как вы интересовались состоянием Лики и ее дочки Евочки. Как уговорили вашего директора помочь нам. Не на публику, не желая что-то взамен, а действительно помочь. Вам не нужен был этот вечер, этот фильм или этот разговор, чтобы уже начать помогать.

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. От слов Зинаиды Дмитриевны у меня внутри что-то перевернулось. Я не ожидала, что мои действия в Центре оставят такой след.

— Я просто… — начала я, но снова не смогла подобрать слов.

— Просто сделали то, что считали нужным, — мягко закончила за меня Павлова. — И это как раз то, что отличает вас от многих здесь. Вы действуете не ради выгоды или похвалы, а потому что вам действительно небезразлично. И это то, что я хотела бы видеть в каждом, кто пересекает порог моего Центра.

Она положила свою узкую, сухую ладонь на мою руку.

— Поэтому, Олив, вы здесь. Беседуете со мной, а ваш мужчина — с сенатором. Вы не искали с нами встречи, вы делали свое дело. Посмотрите, Олив, — она снова кивнула на зал. — Они все приехали на благотворительный вечер усыпанные брильянтами, мехами и черт знает чем еще дорогим и броским. Каждый из них счел своим долгом поймать моего супруга…

— Вообще-то… — врать этой женщине мне не хотелось, я закусила губу, — Олегу нужна была встреча с вашим мужем….

Внезапно Павлова от души рассмеялась. Ее смех был звонким и молодым, мелодичным.

— Видимо для того, — она лукаво посмотрела на меня, — чтобы рассказать мужу анекдот. Очень смешной, кстати.

— Что? — я не поняла ни слова.

— Не бери в голову, Олив, — ее глаза так и лучились смехом. — Просто знай — я рада нашему знакомству. — она потрепала меня по руке.

— Мы сейчас уезжаем, — после недолгого молчания снова заговорила она. — Думаю, вам стоит сделать тоже самое. Оставим гиен в их логове, пусть перемоют нам косточки, правда, Олив?

Я кивнула, осознав, что этот разговор оказался для меня гораздо важнее, чем я могла ожидать. Павлова встала из-за стола, её глаза всё ещё сверкали с лукавой теплотой.

— А теперь возвращайтесь к своему спутнику, моя дорогая, — сказала она, поднимаясь с кресла. — И не беспокойтесь, у него всё под контролем. Но вам не стоит быть далеко от него, думаю здесь есть хищники, для которых вы желанная добыча. Не он, Оливия, а