Книга Ремесленник - Сергей Полев

так хорошо ко мне не относился. Ты единственный, кто увидел во мне человека, а не рабыню. Сомневаюсь, что за отведённое мне время удастся найти второго такого.

— Можешь жить для себя и делать то, что хочется, — парировал я. — Свободных рабов, конечно, не бывает, но ты умная и что-нибудь придумаешь. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

— Я уже всё решила. И раз ты больше мне не повелитель, то и приказы твои я выполнять не буду, — дерзко заявила она. — Если сказала, что остаюсь, значит, остаюсь. Всё, точка!

— Быстро же ты подхватила самое опасное заболевание, погубившее немало цивилизаций, — я негромко рассмеялся.

— Заболевание? — Сэн заметно напряглась.

— Оно называется «Свобода Воли». Очень опасный недуг, не ведущий ни к чему хорошему.

— Нашёл время философствовать… Он уже рядом, что делать-то будем? Просто стоять и ждать, пока это чудовище нас сожрёт?

— Если честно, мне даже нравится, что мы перешли на «Ты». Так как-то естественнее, — я улыбнулся и повернул голову, направив взгляд на солнце, утопающее за горизонтом. — Всё, что мы могли сделать, мы уже сделали. Мало кто смог бы прожить так долго, но рано или поздно запас удачи заканчивается.

— Ты же говорил, что всегда борешься до последнего? Но уже сдался? У тебя в руках револьвер, осталось парочка гранат, зелья, так почему бы не дать бой этой твари? — она использовала учительский тон.

— Я уже придумал план, но он тебе не понравится. Поэтому ты его не узнаешь, — я повернулся в её сторону и подмигнул. — Проживи эту жизнь так, чтобы на смертном одре у тебя не осталось сожалений.

— Чего? В смысле⁈ Я же сказала… — она не успела договорить, прежде чем я выпил зелье скорости и подставил ей подножку, чтобы она упала.

— Прости, — кинул ей деньги и на скорости более пятидесяти километров в час бросился прочь, стараясь увести паука за собой, дабы он случайно не растоптал мою преданную спутницу.

Она была права, просто так сдаваться я не намерен, но сама мне уже ничем не поможет, а только будет мешаться под ногами. Да и максимум, на что я способен, выиграть время.

Но ради чего? Хрен его знает. Возможно, случится чудо, возможно, я просто проживу на пару минут дольше.

Но, как бы там ни было, сдаваться — это не моё. У меня ещё два зелья скорости, две воздушные гранаты и барабан морозных патронов. Есть чем развлечь этого ублюдского паука.

Думал, что у меня кончились силы? А вот хрен тебе! Русские никогда не сдаются.

Эта тварь всё-таки догнала меня, ибо ползала раза так в четыре быстрее…

И тут началась игра в «Сифу». У меня не было права на ошибку, но это лишь раззадоривало, ибо я прекрасно понимал, что умру, но поставил себе цель выжать максимум.

Уклоняться за счёт зелья было крайне просто, даже думать особо не приходилось. Паук ничего не мог противопоставить стандартной беготне зигзагами, постоянно ударяясь пастью об асфальт. Происходящее действительно походило на игру, ставкой в которой была моя жизнь.

Точнее, это тело. Двадцать лет скуки, два дня веселья — вот что я получил. Как-то нечестно. Хочется хотя бы пару месяцев побыть на свободе, развить дар и посмотреть, на что он способен. Руку в конце-то концов отрастить.

Хотелось верить, что госпожа Удача вновь подставит свои аппетитные булочки и позволит шлёпнуть по ним со всей дури. Однако я и так слишком часто выезжал только за счёт неё. Не зря говорят, что всё хорошее когда-нибудь заканчиваются.

Вот и у меня осталось последнее зелье: ни патронов, ни гранат. Всё уже было использовано, дабы разорвать дистанцию. А теперь я вынужден абузить относительную неповоротливость паука, слоняясь у него под брюхом. Благо ему надо меня именно сожрать, а то давно бы просто прыгнул и раздавил.

Так я и бегал с зельем в руках, не решаясь его выпить. Стоит опустошить последнюю колбу, и у меня окончательно закончатся ресурсы. Хотелось как можно сильнее оттянуть момент отчаяния, ведь пока я держу зелье в руках, могу себя успокаивать тем, что у меня всё под контролем. А стоит его выпить, как эта последняя ниточка оборвётся.

Действие зелья скорости вот-вот должно было закончиться, хочешь не хочешь, а надо открывать последнюю «бутылку». Единственное, как я мог протянуть ещё чуть-чуть, так это добежать до ближайшего дома и понадеяться, что он достаточно глубокий. Придётся запрыгнуть в окно и уже в который раз понадеяться на удачу.

Однако даже при самом лучшем раскладе, если жильцы углубились метров на сорок в тело горы, пауку понадобится всего несколько минут, чтобы добраться до меня. Обратного пути уже не будет, а ещё я подставлю невинных горожан, что тоже не по-людски.

Я бежал между машин, отсчитывая секунды, оставшиеся до конца действия эффекта ускорения, и уже приготовился открывать металлический флакон. И в этот момент произошло нечто невообразимое…

Из земли врывались десятки огромных лезвий, каждое из которых было по толщине с машину, а то и больше! Они устремились точно в голову арахнида, но не нанесли ему никакого урона, лишь оттолкнув его на несколько десятков метров назад.

Посмотрев по сторонам, я заметил группу людей, состоящую из трёх дюжин солдат с тяжёлым вооружением, и семерых членов Гвардии. Последних легко узнать по плащам мифрилового цвета — он состоял из оттенков золотого, серого и малахитового, переливаясь на свету, точно поверхность металлического слитка.

Молодая девушка с пучком светлых волос на голове, одетая в короткие шорты и не менее короткий топик, играючи швырялась гигантскими мечами в паука, сдерживая его натиск. Вскоре она поняла, что не наносит урона, и попросту создала тюрьму клинков, намертво сковавшую арахнида.

Истинных отличал невообразимый запас маны, поэтому я нисколько не сомневался, что эта барышня, надувающая пузыри и жующая жвачку, могла развлекаться хоть до утра. И это не могло не радовать, ведь наконец-то эти черти соизволили встать на защиту столицы.

Я понимал, что находиться рядом с монстром подобно смерти, а потому выпил зелье и понёсся навстречу Сэн. Эта дура бежала прямо на меня с деньгами в руках. И ладно бы рванула только сейчас, но нет, всё это время мне приходилось от неё отдаляться, ибо она меня преследовала.

Даже боюсь представить, что творится у неё в голове…

Стокгольмский синдром? Или как это называется? Да, я относился к ней хорошо, но