Книга Мы, Мигель Мартинес. Накануне - Влад Тарханов

воедино выводы из многочисленных докладов Пятницына-Кольцова и протоколов его допросов под гипнозом, которые периодически пополнялись. Все эти материалы лежали в другом сейфе. На Ближней даче, тут, в кремле он держал именно этот конспект, с которым не раз и не два сверялся, не каждый день, не настолько еще память ослабела, нет, он делал это тогда, когда ему нужен был новый импульс, свежие идеи, или выверить те мысли, которые пришли в голову ему или его окружению.

Через какое-то время получился некий план подготовки к Великой войне, в которой не должно было погибнуть двадцать с лишним миллионов советских граждан, хотя бы потому, что лишних граждан у страны, измученной мировой и гражданской войнами просто не было. Основной частью этого плана стало решение не дать объединить Европу вокруг национал-социализма. Вобрав в себя самые эффективные приемы от идей Социнтерна и дремучего буржуазного национализма, нацизм как идеология оказался весьма серьезным противником именно в плане воздействия на умы людей. С одной стороны льготы для народа, его бедных и не только слоев населения, большие социальные лифты (через партийные структуры) и льготы, но за счет других наций и народностей, ибо ничто не может возникнуть на пустом месте, и, если кому-то дать не заработанное, то это незаработанное необходимо у кого-то отнять! Воплощение рецепта незабвенного Шарикова из «Собачьего сердца»… Сталин эту повесть-памфлет перечитал, она ему не понравилась, но приказал не запрещать, правда, не распространять широко, но в одном театре она шла как пьеса раз в месяц з неизменными аншлагами[2]. Столичные журналы ее печатать по-прежнему отказывались. А еще льготы и преференции промышленникам именно по национальному принципу. Тоже механизм решения многих общественных проблем.

Если анализировать ситуацию, которая по воспоминаниям Пятницына складывалась к началу ТОЙ войны, против СССР воевала вся Европа, за исключением ситуативного союзника — Великобритании. Союзник был так себе, откровенно говоря. Черчилль цинично использовал Советский Союз как последний шанс спасти империю, правда, его империя всё-таки рухнула, постарался другой ситуативный союзник — САСШ, или, как его тогда стали называть, США. Что он успел сделать до начала войны тогда? Немного отодвинул границы, присоединил Прибалтику, вернулся к линии Керзона, занял Бессарабию. По мнению потомков, это дало пространство, выиграло время, не дав совершиться Блицкригу. Но против его страны шли все — Румыния, Финляндия, Венгрия, Италия, Хорватия. Это если не считать покоренные немцами народы: бельгийцев, норвежцев, французов. Поляки… Свои коллаборанты, этих сволочей тоже хватало.

Сейчас ситуация изменилась кардинально. Была часть Германии под нашим контролем во главе с Эрнстом Тельманом, была возвращены в советскую империю (а уже так начали именовать СССР западные средства массовой информации) не только прибалтийские лимитрофы, но и Финляндия. И контроль за остатками Польши тоже в наших руках. Правда, там не всё спокойно. Надо бы послать туда верного и толкового человека. Но кого? Кадровый резерв у нас не слишком-то велик. Нет… туда надо послать проверенного и верного человека, из ближнего круга. Другому такую сложную миссию доверить невозможно. Перебрав персоналии ближайших сотрудников, он остановился на Маленкове. И попросил Поскребышева назначить тому на послезавтра. Почему-то ему казалось, что к этому времени он окончательно выздоровеет

А вот при виде этого пункта Сталин непроизвольно поморщился. СВЯЗЬ!!! — это слово было написано большими буквами, подчёркнуто и за ним высились три восклицательных знака. К сожалению, именно в области связи пока что особых успехов не было. Хотя были выделены средства, привлечены специалисты, этому вопросу уделялось внимание на многочисленных совещаниях, но двигалось решение этих вопросов с черепашьими темпами. Почему? Может быть, надо проблему разделить на несколько более узких направлений, чтобы ведущие специалисты не разбрасывались ресурсами и мысли их не бродили в эмпиреях? Спрятав блокнот, Иосиф Виссарионович заметил, что ему надо обязательно со всем этим разобраться. И даже прикинул, кого может привлечь в качестве эксперта. К большому сожалению, Пятницын/Кольцов не был специалистом в связи, только пользователем, поэтому его знания в этом вопросе были поверхностными, хотя общее направление исследований они и задали, даже какие-то решения подсказали, но ничего прорывного, нового, способного ситуацию кардинально изменить, в информации попаданца не оказалось.

От чая с малиной он стал неприятно потеть. Но надо было оставаться на рабочем месте. Попросил секретаря организовать ему теплую воду и переодеться. К врачам вождь принципиально обращаться не хотел. Он действительно стал чувствовать себя лучше и даже перебрался в кабинет, разбирая первоочередные бумаги, сложенные на столе аккуратной стопочкой. Строго в назначенное время появился Киров, который выглядел откровенно плохо: круги под глазами от постоянного недосыпания, сам какой-то бледный и взвинченный. Поздоровался официально, никаких шуток, которые он так любил. Да, работа влияет на человека, а груз ответственности — тем более.

— Что там? Докладывай.

Сталин не был настроен на обычную приятельскую беседу. Тем более, что повод для разговора был более чем серьезный.

— Покушение на товарища Жданова было совершено рабочим Путиловского завода Евгением Михайловичем Прудниковым в полдень четырнадцатого мая. Товарищ Жданов направлялся на совещание по вопросам продовольственного обеспечения Ленинграда в Смольном. Прудников поджидал его около служебного хода, одетый в рабочую спецовку, при себе имел раскладную лестницу и инструменты электрика, за которого его и приняла охрана. При появлении Андрея Александровича произвел в него три выстрела из револьвера системы «Наган», больше не дала сделать охрана. Первая пуля попала товарищу Жданову в плечо, прошла навылет, рана не смертельная, медицинская помощь оказана. От двух других пуль его заслонил телохранитель, Павел Забродов. К сожалению, от полученных ран сотрудник НКВД скончался на месте. Ответным огнём нападавший был обезврежен. Сейчас находится в больнице, в сознание не приходил. В Ленинград направлена группа лучших следователей. Была попытка убрать единственную зацепку: на Прудникова попытались ликвидировать в больнице. Мы это предвидели и организовали засаду. Покушавшийся, чьи данные сейчас устанавливают, задержан, пока что давать показания отказывается. Но это дело времени. Расколется. Направил туда лучших товарищей. Результат обязательно будет. Предварительно есть ниточки, которые ведут к окружению Ежова, но говорить об этом рано. Будем раскручивать. Усилили наблюдение и начали прослушку товарища Ежова.

— Ты думаешь, Коленька зашевелился? — Сталин мотанул головой. Ежов после Кирова возглавил Ленинградскую партийную организацию, но проявил себя так плохо, что его очень быстро сняли с должности и отправили на непыльную работу в бюрократическом аппарате обкома партии. А вот его друзьям/любовникам так не повезло. Они настолько зарвались, что отправились в места не столь отдаленные, исправлять свои ошибки на лесоповалах.

— Есть такая вероятность, товарищ Сталин. Но зато есть уже