Книга Холоп-ополченец. Книга 1 - Татьяна Богданович

оглядел широкий земляной вал, окружавший село с северной стороны.

Как он и предполагал, как только московское войско подошло к Коломенскому, воеводы, Михаил Скопин-Шуйский и царский брат Иван Шуйский, велели поставить пушки на передки и начинать обстрел.

Болотников, не думая об опасности, стоял на верхушке вала и с нетерпением ждал, пробьют ли ядра широкий промерзший вал. Михайла взбежал к нему и сказал:

– Что прикажешь делать, Иван Исаич? Всю воду с колодцев вычерпали, дальше нечем вал заливать.

– Ладно, к вечеру наберется, а покуда хватит.

В это время над двумя пушками блеснули огоньки, в ту же минуту что-то просвистело над их головами, и в кучу досок у сарая ударило ядро; через минуту доски сперва затлели, а потом загорелись ярким пламенем. В то же время поодаль загорелся амбар.

Болотников с ужасом смотрел перед собой.

Ни к чему, стало быть, его вал. Ядра летели с навеса, не задевая вала, и падали на сараи, на клети, на избы, распространяя пожар. А заливать не было воды.

Михайла быстро сбежал с вала. Вдруг у него мелькнуло воспоминание о сарае, где он провел ночь. Воловьи шкуры! Что если ими закидывать ядра? На бегу он звал за собой встречных мужиков. Добежав до сарая, он распахнул ворота и крикнул:

– Тащите шкуры! Живо!

Мужики с недоумением смотрели на него.

– Ну! Чего стали? Говорю, волоките шкуры! Где ядро шлепнется, вы на него тотчас шкуру.

Он подбежал к куче, сволок с верхушки пару тяжелых шкур, навалил их себе на спину и, согнувшись чуть не вдвое, побежал назад к воротам, где падало больше всего ядер.

Как раз, когда он подбежал, ядро со свистом перелетело через вал и ударило в забор одной избы. Михайла, не останавливаясь, подбежал туда же и сбросил свою ношу на загоревшиеся колья. Рядом, в раскрытом дворе той же избы, загоралось крыльцо, Михайла обернулся, увидел шкуру на плече прибежавшего за ним мужика, схватил ее и бросил на крыльцо.

Только теперь мужики поняли, чего хотел от них Михайла. Савёлка, бежавший тоже со шкурой, крикнул ему, весело осклабясь:

– Не сумлевайся, Михалка! Мы их живо придушим!

Михайла кивнул и побежал за следующей партией шкур.

Когда он прибежал обратно, уже в нескольких местах мужики набрасывали шкуры на загоравшиеся постройки. Кое-где ядра пробивали соломенные крыши и врывались в избы, но и там их настигали и заваливали шкурами.

– Молодец! – крикнул Болотников, увидев, как Михайла борется с пожарами. Но он знал, что и шкур хватит не надолго, и, так или иначе, им не придется защищать Коломенское. Теперь вывести казаков и ударить на стрельцов, оставив за собой пожар и сумятицу, нельзя было и думать.

Пока Михайла с мужиками, среди криков и визга баб и ребятишек и разноголосого рева напуганной скотины, боролся с пожарами, Болотников кликнул казаков, велел им седлать и собираться у другого конца села. Потом он нашел сельского старосту и велел ему скликать всех мужиков на церковную площадь.

– Наши мужики там с вашими бабами будут покуда глушить ядра, а мне сказать надобно.

Через несколько минут мужики, со страхом оглядываясь на падавшие ядра, бежали на площадь. Болотников стоял на крыльце.

– Ребята, – крикнул он, – видно, не отстоять нам нашего села! Вал какой навалили, а они исхитрились – через вал мечут. Где ж все затушить?

– Пошто здесь заперлись? Было б в поле стать! – крикнул чей-то голос.

– Эх, вы! – с обидой проговорил Болотников. – Сами ж звали. Сказывали, вовсе заездили вас царские приказные.

– Так ты ж сулил: истинный царь придет – Дмитрий с войском. Волю даст. А где ж он?

– Придет Дмитрий Иваныч, – ответил сейчас же Болотников. – Обещался мне верно. Войско он набирает… Да что мы перекоряться, что ли, будем? Все едино, нет его сейчас тут, а те вон наступают. Здесь не удержишься. И вас спалят и нас перебьют. Надо уходить.

– Куда мы со своих домов пойдем! – кричали обозленные голоса.

– Тебе-то хорошо, – перебивали другие, – у тебя хата на нижнем конце, там не горит, а моя, чай, сгорела, мне как?

– Ну, как знаете. Не хотите – сидите, покуда вас, что тараканов, выжгут. А я своих поведу.

– И проваливай! Може, и они за тобой ударятся! – крикнул кто-то.

Но его заглушили другие голоса:

– Да как же то? Как мы-то без тебя?

– Не бросай нас, сирых, Иван Исаич!

– Изведут нас, ироды! И самих побьют и женишек с ребятишками, как псы, в клочья разорвут.

– Ну, кто боится, за нами ступайте. Видали, сколь холопов со мной пришло? Те, небось, не скулят. Идут, куда веду. Ну, нет мне часу с вами тут. Кто хочет, пускай идет, а иные – оставайтесь.

– Нет, уже так не гоже, Иван Исаич, – вмешался староста. – Надо всем миром решать.

– Ну и решайте, а мне не досуг! – крикнул Болотников и сбежал с крыльца.

Сидорка уж держал в поводу двух лошадей.

Болотников вскочил в седло и поскакал к валу, где все сильней разгорались пожары. Бабы метались по избам, тащили скарб, ребятишки ревели.

С трудом разыскал Болотников Михайлу и крикнул ему:

– Забирай своих! Выступаем!

Михайла, обожженный, весь в саже, с отчаяньем оглянулся. Все их усилия ни к чему не привели. Шкур больше не было, и падавшие попрежнему ядра распространяли пожар по селу.

– Савёлка, – крикнул он, заметив парня, бежавшего мимо со шкурой, – бросай, дальше пойдем, за Иван Исаичем! Кличь наших! Невежка где?

– Лошадей седлает.

– Вот и ладно. Бегите и вы.

Но уйти было не так легко.

Бабы, видевшие, как эта кучка пришлых мужиков отстаивала их избы, хватали их за полы и вопили:

– Гляди, моя занялась! Тащи шкуру, заваливай!

– Ты куда ж, кормилец! Сгорит же!

– Пусти, тетка, отбивался Ерема. – Нет больше шкур. Погляди в колодец, може, вода набралась.

– Да вы что ж это, страдники! – кричала другая. – Воду всю вычерпали, а сами наутек. Не пускай их, бабыньки!

Обозчики с трудом вырывались от баб и визжавших ребят и бежали за Михайлой к загону, куда были отведены лошади.

На другом конце села было потише. Ядра туда не залетали, и пожар еще не перекинулся.

Там, в загоне, стояли лошади и суетились пришлые мужики, разбирая и седлая своих коней.

Печерица и другие есаулы уже вывели своих казаков за околицу.

Невежка схватился с одним рыжим парнем и рвал у него из рук повод, исступленно крича:

– Ах ты, лешай! Аль зенки у тебя запорошило? Твой конь. Как не так! Ишь у его на ухе метка и правое переднее копыто сбито