Книга Принцесса - Клэр Кент

это не моя вина?

— В твои обязанности не входило обеспечивать их безопасность. Это моя работа.

— И ты все эти годы делал все возможное, и сейчас ты тоже делаешь все, что кто-либо мог бы сделать. Ты не какой-то там супергерой. Ты такой же мужчина, как и все остальные. Ты не можешь сделать абсолютно все, — я протягиваю руку, чтобы провести ладонью по его подбородку, чувствуя, как его щетина царапает мою кожу.

Грант снова не отвечает. Его дыхание все еще громкое и прерывистое.

— Никто не может сжать свою хватку настолько сильно, чтобы удержать весь мир под контролем, — мой голос хриплый от эмоций. Я чуть не плачу. — Никто на такое не способен.

Грант не отвечает ничем, кроме судорожного вдоха, но он почти прижимается лицом к моей руке.

Я понятия не имею, что еще сказать, поэтому поворачиваюсь так, чтобы обхватить его обеими руками, крепко прижимая к себе. Он обнимает меня в ответ, так что мы держимся друг за друга, и я чувствую, как его тело очень постепенно расслабляется, смягчается, и все тяжелое напряжение, которое так долго сдерживало его, медленно уходит.

Это приятнее всего, что я могу вспомнить — ощущение того, что он расслабляется, пусть даже ненадолго. Тяжесть нежности в моей груди распространяется вниз по животу, пока не возникает ощущение, что все мои дамские части тела крепко сжались.

Все во мне пытается удержать его.

Спустя долгое время Грант утыкается носом в мою шею. Потом начинает целовать меня там. Я хочу всего, что он может мне дать, когда он переворачивает меня на спину и целует так крепко и глубоко.

Я льну к нему руками, губами. Я обхватываю его ногами, сцепляя лодыжки, чтобы не потерять хватку. Он переполняет мои чувства. Его вес. Его запах. Звуки его тяжелого дыхания.

Он ощущается как мой — со всей его крепко сдерживаемой тревогой, его виной, его почти непроницаемыми стенами.

Его член затвердел между нашими телами, и очертания его, прижимающегося ко мне, подпитывают мое собственное возбуждение. Поэтому, когда Грант, наконец, прерывает поцелуй и вытаскивает свою эрекцию из нижнего белья, я готова для него. Он кажется более настойчивым, чем обычно, почти неуклюжим, пока стаскивает с меня трусики, раздвигает мои бедра и проникает в меня.

Я издаю мяукающий звук при проникновении. Снова обхватываю его ногами, сцепляю лодыжки и пытаюсь поднять их повыше на его спине.

Обычно Грант немного разговаривает со мной в постели. Меняет позиции. Заставляет меня кончить хотя бы раз, прежде чем потеряет контроль. Но сегодня вечером он, кажется, неспособен на такое. Он сразу берет меня жестко и быстро, двигая бедрами и бессвязно постанывая.

Я крепко сжимаю его ногами и внутренними мышцами. Трение глубокое и интенсивное — болезненное в такой манере, которая, кажется, взывает к моей самой сокровенной потребности. Оргазм начинает нарастать в моей сердцевине, но он медленный, и мне кажется, что это произойдет недостаточно скоро.

Мне даже все равно. Никогда еще мне не было так хорошо, как сейчас с Грантом. С ним, открывшимся полностью.

Его лицо искажается от натуги, пока он трахает меня.

— Ты можешь кончить?

— Нет. Не сейчас. Но я и не хочу. Я хочу, чтобы ты кончил.

— Я могу…

— Нет, я хочу, чтобы ты кончил, — я сжимаюсь вокруг него еще сильнее, и он с беспомощным гортанным звуком мотает головой в сторону. — Кончай. Кончай сейчас же. Отпусти себя, Грант. Пожалуйста.

— Ох, бл*дь! — он выбивается из ритма. Опускает голову и активно двигает бедрами. Он вот-вот кончит. Я знаю это наверняка. А значит, он должен выйти, как обычно.

Но Грант этого не делает. Он входит в меня с бездыханным чувственным звуком, продолжая вбиваться в меня, пока не угасают последние отголоски его оргазма.

Несколько мгновений после этого его вес полностью опускается на меня, чего он никогда себе не позволяет. Я продолжаю крепко обнимать его. Глажу его по спине. Мне нравится, как его тело смягчилось и расслабилось настолько, что оно почти безвольно лежит на мне.

Затем Грант, наконец, выпрямляет руки и приподнимается.

— Черт возьми, — бормочет он.

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке. Я не вышел. Во второй раз. Что, черт возьми, со мной не так? — он ложится на спину рядом со мной, поворачивая голову в мою сторону.

— Ты просто забыл. Должно быть, трудно вспомнить, когда ты поглощен тем, что делаешь. Это не так уж важно.

— Это важно, если только ты не хочешь, чтобы я сделал тебя беременной, — в словах не звучит вопросительных интонаций, но на его лице читается едва заметный вопрос.

Я качаю головой.

— Да, я бы не выбрала такой вариант. Я имею в виду, не прямо сейчас. Но даже когда ты выходишь, и даже если мы не занимаемся этим, когда я наиболее фертильна, это не совсем безопасно. То есть, я все равно могу забеременеть. И сейчас, очевидно, не идеальное время для этого, но это не стало бы концом света.

Грант замолкает на минуту. Затем тихо спрашивает:

— Да?

— По правде говоря, это, наверное, даже хорошо для человеческой расы. Поскольку почти никто больше не рожает детей.

Он усмехается. Затем протягивает руку и притягивает меня ближе к себе, под сгиб своей руки.

— Ты определенно могла бы найти лучшего кандидата в отцы, чем я.

— Что? — все мое тело напрягается при этом, пока я не заставляю себя расслабиться. — Ни за что. Ты был бы отличным отцом. Возможно, тебе просто нужно больше поработать над тем, чтобы улыбаться.

На этот раз он смеется по-настоящему и крепче обнимает меня.

— Наверное. Я бы сделал все, что в моих силах. Я бы позаботился о тебе. О вас обоих. Я бы никогда не бросил тебя в затруднительном положении.

— Я знаю, что ты бы так не поступил, — я бы предпочла, чтобы он остался рядом, потому что он любит меня, но мне бы и в голову не пришло усомниться в его преданности и ответственности по отношению к ребенку. И матери его ребенка.

За все это время, вот уже более пяти лет с того дня, как он появился в моей школе, у меня никогда не возникало ни малейшего сомнения в том, что Грант хочет и может позаботиться обо мне.

Просто я тоже хочу заботиться о нем, а он до сих пор не знает, как мне это позволить.

— В остальном с тобой все в порядке? — спрашивает Грант уже другим тоном. — Я кончил слишком рано. Ты хочешь, чтобы