Книга Предатель стреляет в спину (сборник) - Олег Михайлович Блоцкий

виднелись на дороге. – Спокойно ходили, спокойно стреляли, как в тире, – прибавил он и загадочно улыбнулся.

Стрекозов и сам давно понял, что духов здесь не было. Но все увиденное по-прежнему настораживало, держало в напряжении, и палец на спусковом крючке не ослабевал.

Лейтенант услышал, как за спиной о чем-то заспорили Клеткин с Сироткиным, и Гена чуть громче, чем надо, зло выругался: «Вот гады! После них сплошной облом. Даже напрягаться не стоит».

Дорога вывела взвод на полуперекресток. Прямо перед Стрекозовым, за невысокой стеной, виднелось небольшое здание с шарообразным куполом – мечеть. Перед ней были воткнуты палки с привязанными лентами.

Мухамадиев поднял с земли разодранную книжицу в зеленоватой обложке и протянул ее Стрекозову:

– Коран. Видели?

Взводный равнодушно взглянул на запыленную книжонку.

– На хрен она мне сдалась?! Выкинь!

Лейтенант свернул направо – в сторону, где бушевал огонь.

Мухамадиев юркнул во дворик, забежал в прохладную, полутемную мечеть, оставил там Коран и бросился догонять взвод, покачивая головой. Демеевцы и здесь поработали на совесть – молитвенных ковриков не было.

На небольшой площади, придушенной сизым дымом, Стрекозов остановился.

Слева горели дуканы. Желто-красные всплески огня вываливались из раскаленных бочек, жирные клубы дыма выплескивались и толчками, расширяясь, уходили вверх. В воздухе черным тополиным пухом летала сажа. Она дьявольским снегом опускалась на одежды солдат, землю и лопнувшие, разрезанные мешки, которые во множестве валялись на земле. Неровные горки риса и белые лужицы муки были испещрены многочисленными точками, словно пожирались полчищами ненасытной тли.

Справа, вдоль тоненького арыка с серыми сухими стенами и влажным вязким дном, стояло три дерева с пышной листвой. Она давала обильную тень, которая легла сейчас на добрую половину площади.

В тени, словно две большие тряпичные куклы, соединенные нитями с веткой, висели люди. Стрекозов медленно пошел в их сторону, опустив ствол автомата к земле и жестом приказав солдатам рассыпаться по площади, перекрывая все проулки, ведущие к ней. За лейтенантом, как два верных телохранителя, безмолвно маячили Локтионов с Абрамцевым.

Гудение огня; черная копоть, хлопьями падающая на труп старика с вывалившимся языком, на разбросанные в беспорядке мотыги, топоры и какие-то непонятные железяки, на мясистую листву, в ручеек, омывающий корни деревьев, – все это показалось сейчас Стрекозову чем-то ирреальным, неестественным, загадочным, какой-то дикой усмешкой неведомых, злых сил над ним и всем взводом.

В глубине сознания лейтенанта возникало и разрасталось ощущение, что все это он где-то уже видел. Причем так же ясно, отчетливо, до самых мельчайших подробностей, до самой последней черточки. Такой, например, как разорванная под мышкой у афганца рубаха или прожженная сигаретой дырочка на кофточке у старухи.

Стрекозову казалось, что давным-давно, много лет назад, он точно знал, что столкнется со стариком, голова у которого свернута набок, а на лице большими родимыми пятнами – запекшиеся кровоподтеки; что он так же – в упор, с расстояния в два шага – будет смотреть на тощую, маленькую, сморщенную старуху с редкими седыми волосами, что рядом с повешенными стоит не он, а какой-то другой, малознакомый ему человек. Сам же взводный смотрит на него – в разбитых ботинках, маскхалате, схваченном ремнем, – откуда-то со стороны. И этот малознакомый человек ясно видел, как внимательно рассматривает взводный умерших, парашютные стропы, на которых подвешены они к толстой коричневой ветви.

Чувство было достоверным и неотступным. Лейтенант понимал всю бредовость своих ощущений, но победить их был не в силах. Не мог понять, что с ним происходит. «Не сошел ли я с ума?» – думал Стрекозов, и страх тоненькой холодной змейкой скользнул меж лопаток.

– Уходить надо, – раздался вдруг голос Мухамадиева. – Нечего здесь делать.

Взводный вздрогнул и посмотрел на сержанта. Губы того были сжаты, а сам он походил на подобравшуюся к прыжку кошку.

– Уходить надо, – настаивал Муха. – Ушел Демеев. Минут тридцать. А может, и меньше.

– ???

– По ним вижу. Повесили и сразу ушли.

– Почему повесили?

Мухамадиев пожал плечами.

– Не знаю. У Демеева спросите.

– Собирай людей, – приказал недоумевающий взводный, желая как можно быстрее встретиться с Демеевым.

Солдаты поодиночке проходили рядом с мертвецами, рассматривали повешенных, сплевывали, как когда-то в мирной жизни плевали, увидев раздавленную кошку на дороге, и торопились за командиром.

Усталой муравьиной цепочкой люди уходили прочь.

Стрекозов направлялся в соседний кишлак – место сбора двух групп, туда, где был Демеев.

6. Встреча

– Ты где должен находиться?! – кривился Демеев, угрожающе надвигаясь на Стрекозова. – Ты что, приказ нарушаешь?! Тебе ясно было сказано – до сигнала никуда! У тебя что – задачи нет?! Ты почему где попало шляешься? Ты что за мной хвостиком таскаешься?

Маленький, крепко сколоченный ротный, блестя глазами, неутомимо наседал на Стрекозова, и, казалось, вот-вот примется молотить его сильными обветренными кулаками.

– Я… я думал, – запинаясь, начал взводный и сам поразился своему дрожащему голосу и той неуверенности, которая охватила его.

– Думал. Он ду-мал! – окончательно распалился Демеев. – Индюк тоже думал, но в суп попал. Ты не думать должен, а приказ выполнять, лейтенант! Почему фланг оголил? Почему самодеятельностью занялся? Да в Отечественную за такие дела – к стенке! В то бы время я сам тебя пристрелил! Мы с тобой в бригаде разберемся! Почему струсил? Почему из кишлака драпа дал?

– Я? Трус?

– Да, да! Трус! – Скалил желтые прокуренные зубы Демеев и беспокойно бегал по узенькой полутемной комнате. – Мы тебя судить будем!

Взводный понял, что это не пустые угрозы, и его начала бить мелкая, противная дрожь.

– Меня?! Судить?! Да я спасать вас шел! А вы, вы, ты… людей в это время вешали, – выпалил лейтенант затаенное, ощущая сейчас одну лишь ненависть к этой маленькой самоуверенной сволочи.

Демеев остановился, выкатил глаза и занес кулак.

Стрекозов отпрянул и принял боевую стойку, вынося левую руку вперед.

– Только троньте, – многообещающе произнес он.

Рука капитана раскачивалась в воздухе и похожа была на тело змеи, готовящейся к нападению. Затем она скользнула вниз.

– А что ты видел?

– Все!!

– Это духи, духи! – взвизгнул Демеев и затопал ногами. – Что ты понимаешь, пацан? Они отстреливались, напали. Их брать пришлось!

– Брать! Стариков? И даже не раненых? – Дрожал Стрекозов.

– Щенок, гнида, много ты понимаешь? – Рот Демеева свернулся набок. В уголках скапливалась слюна. – Вот посмотри, это мы захватили. Оружие, пулемет, два «Бура», винтовки, пистолет, гранаты. Вон, вон они лежат, в мешке. Разверни, убедись. Духи они сволочные, а не старики. Именно такие гады нам в спины стреляют!! Вон оружие, не туда пялишься!

Впервые за много месяцев ротному приходилось оправдываться. И перед кем? Перед этим чижиком. «Ножа ему!»