Книга Неизвестный геноцид: Преступления украинских националистов на юго-восточном пограничье Польши 1939-1946 - Богуслав Пазь

филологов Володими-ра Мокрого и Ольгу Гнатюк. Наконец, назовем журналистов «Газеты Выборчей» Марцина Войцеховского, Павла Смоленьского и Мирослава Чеха. Упомянутая Гнатюк прославилась на ниве «науки» в том числе тем, что из польского поэта XVI в. Себастьяна Клёновича, который жил в Люблине и писал по-польски и по-латыни, а оба его родителя происходили из Великопольши, сделало некоего украинца Кленовича[237]. В свою очередь, в качестве атташе польского посольства в Киеве публично осудила по украинскому радио выставку, посвященную преступной деятельности галичанских нацистов из ОУН-УПА, которую совместно с украинской стороной организовало SUOZUN («Нельзя публиковать все под заглавием: «Резня на Волыни», особенно нельзя употреблять слово «резня»)[238].

Третью группу составляют работающие в польских учебных заведениях исследователи, в той или иной степени декларирующие себя украинцами — почти тридцать членов Украинского Товарищества Историков. Это такие историки, как ректор Поморской Академии в Слупске Роман Дрозд, автор печально известной книги под названием «Украинская Повстанческая Армия. Документы. Структура» (Варшава, 1998, стр. 285), в которой порезали и политкорректно «демократизировали» документы ОУН-УПА[239], или уже покойный Ми-колай Сивицкий, или Эугениуш Мисило и другие апологеты банде-ровщины. Что касается Сивицкого, то его работы служат примером крайней степени украинского шовинизма, с которым только можно встретиться в Польше. В книге «История польско-украинских конфликтов»[240] он называет польское общество «дегенеративным и больным». В своей ненависти к полякам он даже не поколебался оправдать необходимость преступления, совершенного советскими властями против польских офицеров в Катыни[241]. Особый случай в польской историографии представляет работа Романа Высоцкого, возникшая на базе его докторской диссертации и исследований П. Мирчука. В этой книге, под названием «Организация Украинских Националистов в Польше в 1929–1939 гг.»[242], авторы отдают предпочтение избранным отрывкам истории, согласно пожеланиям наследников бандеризма.

Огромную работу проделали бывшие солдаты 27 Волынской пехотной дивизии АК — Анджей Жупаньский[243] и профессора Владислав Филяр и Эдмунд Бакуняк. В атмосфере неприятия и страха со стороны польских академических кругов, не желающих проводить исследование причин и осуществления геноцида со стороны ОУН-УПА на Волыни и в Восточной Малопольше, они, совместно с Союзом Украинцев в Польше (ZUwP), организовали цикл исторических семинаров на тему: «Польско-украинские отношения в годы Второй мировой войны». Эти заседания попеременно проходили сначала в Рембертове и Луцке, а затем в Торунии и Львове. Их плоды составили 11 томов научных статей на польском языке и 6 на украинском, которые были опубликованы в книгах под общим титулом: «Польша-Украина. Трудные вопросы» (Polska-Ukraina. Trudne pytania). Когда результаты семинаров показали правду о преступной деятельности ОУН-УПА, ZUwP вышел из числа учредителей.

Украинской историографии во времена Советского Союза практически не существовало. Только в украинских диаспорах — в Федеративной Республике Германии, Соединенных Штатах и Канаде эмигранты, главным образом бывшие деятели и боевики ОУН-СБ и УПА, а также другие коллаборационисты издавали панегирики в собственную честь. В них они избегают упоминания всех невыгодных им событий, в том числе истребления поляков, евреев и украинцев на Кресах. Когда в результате распада Советского Союза появилось украинское государство, украинские историки, до сих пор занимавшиеся историей коммунистического движения, приняли работы украинской бандеровско-мельниковской эмиграции как откровение. Единственное исключение составляет работа историка Виталия Масловского из Львова[244]. Началось прославление банде-ровского прошлого[245]. Несмотря на это, Верховная Рада Украины приняла 1 февраля 1993 года Постановление № 2964-Х11 «О проверке деятельности ОУН-УПА» [Про перевiрку дiяльностi ОУН-УПА]. Созданная группа в составе шести работников Службы Безопасности Украины исследовала архивные материалы НКВД и КГБ Украинской ССР. Это были: В. Выжак, В. Бурлаков, М. Цимох, О. Лябах, В. Шевцов и М. Василенко. Они исследовали документы органов безопасности, материалы ОУН-УПА и трофейные немецкие документы. Результатом их работы был обвинительный вердикт против программных установок и действий ОУН-УПА, изложенный в виде сухой беспристрастной выдержки из архивных документов. Однако этот рапорт, насчитывавший 39 страниц, по решению политиков был положен в долгий ящик в архивах СБ Украины. В результате, опубликован он был только в 2005 году[246]. Незнакомые с этой работой украинские историки начали «творческую работу» на тему «освободительной деятельности» ОУН-УПА и разделились на две группы. Историки Восточной и Центральной Украины в принципе продвигали старые советские стереотипы исследований о бан-деровском фашизме. Историки с территории бывшей Второй РП взяли за образец сочинения бандеровцев, обеляющие исполнителей и организаторов геноцида[247]. Начали публиковаться панегирики, отпускающие грехи преступникам и обвиняющие в преступлениях поляков. Абсурдность тезисов этих публикаций, авторам которых щедро платили и предоставляли иностранные стипендии, состоит в попытке доказать, что поляки сами во всем виноваты и, видимо, сами поубивали друг друга. Во всем виноваты «чужие», главным образом поляки и русские (советские), но более всех Польская Республика, которая не подала на блюдечке независимости украинцам, а галичанам автономии (читай: тоже независимость). Основными фальсификаторами в этом русле являются: Володимир Сергийчук — историк-медиевист из Киева[248], в советское время школьный учитель, сельский школьный учитель по образованию, так называемый культуролог Ярослав Царук[249], бывший директор Украинского Института Национальной Памяти Владимир Вятрович и другие деятели из Львова, Тернополя и Ивано-Франковска. Одним из наибольших курьезов украинской историографии стал многократно переизданный альбом (в последний раз со вступительным словом тогдашнего президента Виктора Ющенко) под названием «Украинская Повстанческая Армия. История непокоренных» [Украiньска Повстанська Армiя. Iсторiя нескорених] (Львов, 2007). Этот альбом предоставляет мало исторических данных, но зато много фотографий (некоторые из которых инсценированы), и еще больше пропаганды. В третьей главе, озаглавленной «Польско-украинский конфликт» [ «Польсько-украiнський конфлiкт»] повторяются националистические стереотипы о польских «оккупантах» или бандах АК. Однако об истреблении УПА и украинскими крестьянами 134 тысяч поляков авторы даже не заикнулись. И такие факты можно продолжать приводить. Конечно, украинские историки и политики утверждают, что убийства начали сами поляки на так называемой Холмщине, или в Хелмском крае[250]. Эту ложь уже в 1943 году придумали бандеровцы. На фоне таких работ обнадеживающе смотрится «История Польши» [ «Iсторiя Польщi»] львовян Леонида Зашкильняка и Миколы Крыкуна (Львов, 2002, сс. 752). Однако, этого нельзя сказать об «Истории Украины» [«Iсторiя Украiни»] Ярослава Грицака[251], изданной также на польском языке Институтом Центральной и Восточной Европы в Люблине. Помещенные там карты показывают ревизионистские, так называемые этнографические границы Украины на протяжении последних трех столетий.

Независимая и объединенная (согласно националистам — не до конца объединенная) так называемая Западная Украина требовала поставить на постамент героев национально-освободительной борьбы. Неслучайно в некоторых архивах в конце