Книга Римские древности - Дионисий Галикарнасский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
XXIV. Представляется также, что Ромул начал упорядочение и прочих дел, благодаря чему римляне сохранили благополучие полиса на протяжении жизни многих поколений. Он учредил прекрасные и благодатные законы, по большей части неписаные, но среди них есть и такие, что, возможно, были записаны. Ныне ряд из них вовсе нет необходимости описывать, но о других из тех, которыми я особенно восхищался, следует поведать, так как из них становятся ясными и особенности остального законодательства Ромула. Ведь оно было суровым, ненавидящим дурное и ближе всего стояло к той героической жизни. 2. Следует вкратце упомянуть прежде всего только то, что, по-моему, все созидатели как варварских, так и эллинских государственных устройств правильно подметили нечто общее, а именно, что всякий полис, состоящий из многих семей, гораздо больше подобен идущему верным курсом кораблю, когда жизнь частных людей благополучна, и подвержен частым бурям всякий раз, как частные дела каждого человека находятся в плачевном состоянии. Поэтому обладающему государственным складом ума, будь то законодатель или царь, <следует> издавать такие законы, кои сделали бы справедливой и разумной частную жизнь людей. 3. По-моему, из них не все равным образом увидели, из каких обычаев и посредством каковых установлений могли бы проявиться именно такие законы, но некоторые во многом, если не во всем, так сказать, в главных и первостепенных частях законодательства совершают ошибку. 4. К примеру, в отношении брака и связей с женщинами, с чего законодателю и надлежит начинать законотворчество, — одни, беря пример со зверей, допускали свободные и общие связи особей мужского и женского пола с целью освободить жизнь от любовных страстей и изгнать взаимоистребляющее соперничество, а также покончить со многим другим злом, которое овладевает и отдельными семьями, и целыми городами из-за женщин. 5. Другие же изгнали из государств эти дикие и скотские сожительства, связав мужчину с одной женщиной. Но они не предприняли ни малейшей попытки издать законы относительно защиты браков и женской скромности, но отстранились от этого дела как от невыполнимого. 6. Третьи же не допустили любовных сожительств вне брака, как некоторые из варваров, и не оставили, как лакедемоняне, женщин без присмотра, но ввели немало законов для их обуздания. А есть и такие, кто учредил некоего заботливого магистрата для надзирания за благопристойностью женщин. Только попечение об их охране оказалось недостаточным, но более мягким, чем требовалось, и не способным направить из-за природной горячности смешение женщин с мужчинами по необходимости в целомудренное русло.
XXV. Ромул не дал возможность мужу обвинять жену в том, что она изменяет ему или беспричинно покидает дом, а супруге — обвинять мужа в злодеяниях или несправедливом оставлении ее, не издал законов относительно возврата приданого, вообще не касаясь ничего в тому подобных делах, установив один только закон, наиболее значимый из всех, как показало его применение, побудив женщин к благоразумию и полной благопристойности. 2. Закон этот был таков: женщина, вступившая в брак по священному закону, разделяла с мужем обязанности в священнодействиях. Древние называли эти браки священными и законными, определяя их, согласно римскому названию, «фарреатными» в связи с применением у них «фарра», что мы называем полбой. Ибо для всех римлян с давних пор и в течение долгого времени она была привычной пищей, а римская земля обильно родит прекрасную полбу. И подобно тому как мы, эллины, полагая древнейшим ячменный колос, начиняем жертвы ячменем, называя его «жертвенными зернами», так и римляне, считая полбу наиболее ценным и древним злаком, начинают жертвоприношения с ее сожжения. Этот обычай соблюдается и поныне и не заменяется на принесение в жертву более дорогостоящих первинок. 3. На деле данный обычай выразился в том, что полба оказывалась священной и первой общей едой, и супруги соединялись в единой судьбе, а союз их получил наименование по «фарру», а это неизбежно приводило к неразрывной связи семьи, поэтому подобные браки были нерасторжимы. 4. Этот закон вынуждал замужних женщин жить, как бы не имея никакого другого выхода, не иначе как в браке, а мужьям — обладать женами как необходимой и неотчуждаемой собственностью. 5. Соответственно, благоразумная и во всем повинующаяся супругу жена была наравне с мужем госпожой в доме, а после его смерти становилась наследницей части имущества, подобно дочери у отца. Если же он умирал бездетным и без завещания, жена становилась хозяйкой всего оставленного имущества, если же у них имелось потомство, она получала равную с детьми долю. 6. А совершив прегрешение в чем-либо, она получала в его лице судью, который определял тяжесть наказания. И суд вершили родичи вместе с мужем. К проступкам относились осквернение тела или если какую-нибудь женщину застанут выпившей вино, что у эллинов считалось наименьшим из прегрешений. И то и другое как крайние из женских преступлений Ромул согласился наказывать смертью, считая телесное осквернение началом безрассудства, а опьянение — пагубы. 7. И в течение долгого времени оба эти проступка оставались у римлян предметом неумолимого гнева. Подтверждением же ревностного соблюдения закона о женщинах выступала сама долговременность его действия. Признано, что в течение пятисот двадцати лет в Риме не был расторгнут ни один брак. А в четыреста тридцать седьмую Олимпиаду в консульство Марка Помпония и Гая Папирия[281], говорят, первым отпустил свою жену Спурий Карвилий, муж, не лишенный знатности, принужденный цензорами поклясться, что он сходится с другой женщиной ради появления детей (жена его была бесплодной). Он же из-за этого обстоятельства, хоть и возникшего в силу необходимости,
