Книга Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности - Наталия Лебина

о временной отсрочке погашения советских ценных бумаг получила хлесткое название «замораживания займов» и породила множество анекдотов. Один из них зафиксировал не только иронию советского обывателя по поводу хрущевских финансовых манипуляций, но и бытовые реалии времен оттепели. Шутники предлагали самостоятельно сделать холодильник – дефицитный предмет обихода в советской действительности: «Взять любой ящик и оклеить его изнутри облигациями старых займов. Они ж заморожены». Государство в свою очередь тоже предложило населению способ дешево и быстро получить вожделенную кухонную технику – выиграть ее в денежно-вещевой лотерее. Уже в первом фестивальном тираже 1957 года на 26 билетов выпал ЗИЛ и на один – дешевый «Север» без морозильной камеры. В 1961 году в апрельском розыгрыше «участвовало» 27 холодильников марки «Саратов-2» – самой популярной среди новоселов типового жилья.

Социологические опросы начала 1960-х годов зафиксировали рост интереса к приобретению домашних холодильных шкафов. Они, по мнению респондентов, должны были улучшить качество жизни обычных людей. Логичным выглядело предложение: «Все семьи снабдить дешевыми холодильниками, а в новых домах их [надо] монтировать при строительстве». По мере увеличения числа отдельных квартир возрастал и спрос на холодильники. В середине 1960-х годов населению продали почти 2 миллиона этих остро необходимых приборов. Так в советской реальности постепенно появлялись черты западного быта. В случае с холодильниками можно наблюдать развитие иного отношения горожан к ведению домашнего хозяйства. Изменилась традиционная установка на ежедневное приготовление еды: борщ и щи, плов, гуляш и компот стало можно состряпать минимум на два дня. Такие практики питания, безусловно, облегчали существование владельцев кухонь небольших размеров.

Новые способы хранения пищи пошатнули привычку каждый день ходить в магазин. Уходили в прошлое традиционные магазинные реплики: «Нарежьте 150 грамм колбаски. За ужином съедим, а то завтра будет несвежая». Это, конечно, касалось всех горожан – владельцев холодильников. Но жители типовых домов особенно остро ощущали преимущества кухонной техники – инфраструктура пространства новостроек налаживалась неспешно. Известно, что в сталинских типовых домах на первых этажах обычно располагались продовольственные магазины. Об этом свидетельствуют материалы СНиПа 1954 года. Но уже в конце 1950-х стало очевидным, что размещение торговых точек и общепитовских заведений непосредственно в жилых зданиях ухудшало «санитарно-эпидемиологическую ситуацию», а попросту способствовало появлению тараканов и крыс. Близлежащие территории захламлялись невывезенной тарой, в первую очередь ящиками. Конечно, такое встречалось и в старых районах крупных городов, но чаще в местах благополучных сталинок. Все это не вписывалось в новую концепцию жилого пространства «для строителей коммунизма».

Вопрос о размещении продовольственных магазинов решил новый нормативный документ «Правила и нормы планирования и застройки городов», утвержденный в декабре 1958 года. В новостройках «предприятия торговли» предписывалось открывать «в отдельно стоящих специальных зданиях». Ограничивались и торцевые пристройки к домам для торговли продуктами. Действительно, такие сооружения могли повредить внешние стены «хрущевок», явно не приспособленных к «излишествам». Из 22 серий новых домов, возведенных после постановления 1957 года, лишь в одной – К-7, прозванной лагутенковской, – в ее московской вариации весь первый этаж, кроме лестничных площадок, отводился под торговый зал. Вместо панельных стен стояли стеклянные витрины, опиравшиеся на мощный металлический каркас. Увидеть такой вариант магазина уже невозможно – все лагутенковские дома пошли под снос.

Торговых точек в виде отдельных зданий предполагалось строить немало. Радиус обслуживания у каждой из них, согласно нормативам, составлял не более полукилометра. Это позволяло минут за десять дойти до местного лабаза. Замысел заслуживал всяческого одобрения, тем более что количество магазинов самообслуживания – прогрессивной и прозападной формы торговли – в СССР увеличивалось. С 1955 по 1964 год их число выросло в 30 раз. В 1962 году ленинградцы познакомились с работой только что открывшегося магазина «Стрела» – крупной торговой точки, занимавшей площадь 800 квадратных метров. Продавалось здесь более 850 наименований заранее расфасованных продуктов: уже привычная бакалея в коробках, бутылочное молоко, масло в пачках и бутылках, не говоря уже об алкоголе. Сенсацией стала продажа мяса, рыбы и фруктов в целлофановой упаковке. Ленинградцы ходили в «Стрелу», как в музей. Еще больший восторг у обычных людей вызывал открытый тоже в 1962 году, но уже в Москве, экспериментальный магазин «Прогресс». Он относился к категории так называемых магазинов-автоматов и поражал посетителей отсутствием в торговых залах продавцов. Весь процесс купли-продажи, вплоть до расчета, осуществляли специальные агрегаты. «Прогресс» специализировался на реализации молочных продуктов.

Конечно, и «Прогресс», и «Стрела» – проекты во многом демонстрационные. Они могли засвидетельствовать успешное претворение в жизнь идеи о создании материально-технической базы построения коммунизма в СССР. Кое-что даже удалось осуществить – в 1964 году в стране насчитывалось 350 магазинов-автоматов. Одновременно в обиход обычной жизни горожан входила привычка пользоваться разными автоматическими устройствами как инструментами розничной торговли. Наиболее известными из них, конечно, являются шкафообразные автоматы для газировки. Их реальное существование в 1960-х годах запечатлел Леонид Гайдай в комедии «Операция „Ы“» (1965). Ее герой, не унывающий ни при каких обстоятельствах студент Шурик (актер Александр Демьяненко), после удачно сданного экзамена долго и с явным удовольствием пьет газировку, которую за 1 или 3 копейки с легкостью производит чудо техники. И это реальность, а не кинематографическая выдумка. В начале 1960-х годов в СССР насчитывалось почти 30 тысяч таких автоматов. Они «торговали» спичками, папиросами, карандашами, тетрадями. Но наладить автоматическую продажу большого ассортимента продуктов оказалось не так легко. СССР по-прежнему отставал здесь от Запада, и поэтому неудивительно, что «Крокодил» периодически подшучивал над уровнем автоматизации советской торговли. Наум Лисогорский в 16-м номере за 1959 год изобразил вечные поломки автоматов, а Иван Сычев в 23-м номере за тот же год показал, какие усилия приходилось прилагать для бесперебойной работы супертехники.

Крокодил. 1959. № 16. Рисунки Н. Лисогорского

Неудачной оказалась попытка создать устройство для реализации сосисок: оно работало только при строго определенном весе и размере продукта, что соблюсти никак не удавалось. Лучше всех трудился транспортер для картофеля – своеобразное чудо техники конца 1950–1960-х годов. С его помощью клубни подавались из складских помещений к прилавку. Уже в конце 1958 года в магазинах Ленинграда, например, работало почти 300 подобных агрегатов. Появились во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов и неизвестные ранее автоматические приспособления – дозаторы для продажи в магазинах разливного молока. Они приобрели особую актуальность после того, как в мае 1957 года Хрущев выдвинул идею «догнать США по производству мяса, молока и масла». В результате уже весной 1958 года представители Комиссии советского контроля зафиксировали дефицит молока и молочных продуктов в стране. А в Ленинграде вообще разразился своеобразный «молочный кризис». В конце апреля 1958 года 99 из 102 имевшихся в городе специализированных молочных магазинов почти