Книга Электрическое бессмертие - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

надо – негров жалко.

- Верно, Игорь Владимирович. Так что быстро закончим с формальной стороной и поговорим.

Быстро набрав протокол, следователь сунул его на подпись. Свидетель подмахнул каждую страницу, едва пробежав глазами.

- Вы обещали разговор. Как я понимаю, без протокола.

- Да. Сначала объясните мне, вы напрягли московских знакомых, они вышли на нас. Выходит, не собираетесь сидеть сложа руки. Что вы намерены предпринять?

Игорь качнул головой.

- Помогать следствию. И самому продолжить поиски.

- Думаю, не стоит напоминать – если первым выйдете на Рашида, не устраивайте самосуд.

- А смысл его мочить? У вас же смертную казнь не отменили.

- Верно. Тут есть важный юридический момент. Пока Олег подключён к аппаратуре, и его сердце бьётся, он считается живым, а действия Рашида – покушением на убийство или даже причинением тяжких телесных повреждений.

- Намекаете – остановить брату сердце ради высшей меры тому уроду? Пётр Викторович, вы сами себя слышите?

Следователь отгородился ладонью.

- Я ничего подобного не утверждал. Тем не менее, обязан информировать вас об этих тонкостях. Соответственно, и областной уголовный розыск получает по шапке за нераскрытие наиболее тяжких преступлений. Ваш случай, увы, по формальному признаку к ним не относится.

- Утешили.

- Мог вам и не говорить. Однако посодействовать попросили люди, которым не могу отказать… Так, ещё одно. Заполняйте подписку о неразглашении сведений по уголовному делу. Копировать документы не дам, выписывать можете всё что угодно.

- Спасибо!

Игорь вцепился в папку. Через пару минут возникло непреодолимое желание достать смарт и сфотографировать несколько страниц. Но хозяин кабинета может заметить. Он и так делает гораздо больше, чем предписывают правила.

И так, Рашид, что о тебе известно?

Фоторобот показал лицо кавказского типа, худое, с короткими тёмными усами и мужественной щетиной. Обычный бомбила на тонированной жигулёвской шестёрке, если бы не глаза, выбранные послушниками-сектантами – самые пронзительные из возможных, что предоставил компьютер.

На изучение показаний лиц, знавших Рашида, и милицейских рапортов Игорь затратил около часа. Секту любителей агни-йоги основал минчанин, именовавший себя Домиником. По паспорту – Геннадий Ребрик, достаточно одиозная личность. Был активистом националистических оппозиционных организаций, оттого и взял себе псевдоним, считая данные от рождения имя и фамилию «паганымi расейскiмi». Мастер восточных единоборств в экзотическом стиле. Чудом избежал тюрьмы – экстремистскими лозунгами смущал даже самых крайних «ультра», призывал к установлению контактов с чеченскими сепаратистами для борьбы с общим врагом, по непроверенным данным – самостоятельно ездил в Чечню и Дагестан. Имел связи с русофобствующими радикалами из Западной Украины. К 2011 году внезапно успокоился, свёл к нулю общение с дружками по Грамаде, продал квартиру в Минске, переселившись в деревню Мончаки Логойского района.

С тех пор Доминик нигде не работал. Ездил в Индию и на Алтай, затем объявил себя последователем буддийских махатм и учеником Рерихов, собрал три десятка желающих приобщиться к оккультным техникам Востока, но не до такой степени продвинутых, чтобы лично слоняться по тибетским монастырям. Живёт на их пожертвования, но не наглеет, сведя персональные нужды до минимума.

Игорь задумчиво почесал затылок. Не имея опыта чтения протоколов, он почувствовал, что «спадар Дамiнiк» делился сведениями весьма неохотно. Ещё бы – на него первого падает подозрение в соучастии с Рашидом. Следователь подтвердил это предположение.

- Скользкий тип. Я, грешным делом, предполагал, что Ребрик работал на комитетчиков. Официально, естественно, они не ответят. Зато у меня есть контакты. Ребята из конторы тоже считают его подозрительным. Больной на всю голову, давно известен как потенциально опасный элемент, но ему нечего предъявить, чтобы привлечь к уголовной ответственности. Много слов, мало дела. Вербовать такого себе дороже. Представьте, от него в начале двухтысячных открестился даже радикальный Белорусский Народный Фронт, стараясь не ронять имидж перед западными демократами. В декабре десятого года не был замечен на Плошчы Незалежнасцi, там оппозиция промышляла массовой дракой с ОМОНом. Высокодуховные дела выше этой суеты.

Наркевич усмехнулся.

- Раз его действия, слова и взгляды становятся известны, значит – в окружении есть стукач, милицейский или гэбешный. Кстати, а почему бы уголовное дело не передать в КГБ?

- Никак. Наличие преступной группы, тем более угрожающей государству, не доказано. Банальный криминал. Даже сомнительное прошлое Ребрика недостаточно, чтобы Комитет принял дело к своему производству. Ну, а относительно внедрённого человечка вы вправе предполагать что угодно. Задумайтесь о другом. Мужик – экстремал по жизни, не признаёт умеренности и середины. Если против москалей – то бороться до последнего живого русского. Если перейти на сторону добра и духовности – то до перевоплощения в Будду. Теперь представьте уровень Рашида, который умудрился за какой-то месяц подчинить и Доминика, самого по себе достаточно харизматичного, и его стадо.

Действительно, множество взрослых, состоявшихся людей обоего пола, с достаточно твёрдыми гуманистическими установками, проявило невероятную доверчивость. Многие отказались принять тот факт, что в кружке произошло убийство ради презренных материальных благ. Более того, одна из минчанок продала квартиру и прочее имущество, отдав деньги Рашиду для Международного центра Рерихов (МЦР) в Москве. На остаток она купила авиабилет до Нью-Дели в одну сторону с намерением отправиться на север в монастыри.

До этого дня Игорь не мог понять, как они захомутали брата. Пусть он художник, существо взбалмошное и склонное к эксцентрическим поступкам, но не идиот же. И на тебе – вляпался в экстремальную секту. Теперь кое-что становится ясным. Раз уж Доминик купился, шансов у Олега не было. Хотя… Наркотическое отравление и попытка убийства говорят о другом – у мелкого не съехала крыша настолько, чтобы уже через неделю добровольно жертвовать на «Живую этику» московскую квартиру. То есть