Книга Карачун 98 - Алексей Малиновский

до синих чертей!

Я не стал разубеждать Семенуила и молча кивнул. Он неожиданно бодро вскочил на ноги, со всей дури влупился головой в крышку стола, под которым спал, и вновь упал на пол. (что-то количество столов в этой главе зашкаливает)

— Идём завтракать! — сдавленно прохрипел он и пополз к лестнице, ведущей наверх в трактир.

Я был только за - со вчерашнего дня ничего ел!

***

Мы подошли к барной стойке и пузатый мужчина в белом фартуке тут же выставил на нее две тарелки с парящей кашей и слегка подгоревшей яичницей. На сладкое - по кружке пива и тарелка с мясной нарезкой. Я уже было потянулся к своему завтраку, как вдруг трактирщик неожиданно закричал:

— Стоять!

— Стою! — я замер на месте и поднял руки.

— Вот именно! Мыл? — он указал толстым пальцем на мои конечности.

Ничего себе! В первый раз вижу, чтобы в Толхайте кто-то заботился о гигиене! Чудеса, да и только!

— Неа, а где? — спросил я.

— Вон, в сортире, — трактирщик указал кивком головы на дверь с изображением писающего мальчика.

— А этому что, можно грязными жрать? — спросил я, ткнув в Семенуила.

В ответ лидер гильдии воров лишь усмехнулся и смачно дыхнул на свои ладони.

— Дезинфекция! — важно заявил он.

Уважительно покачав головой, я отправился исследовать новую локацию.

Обитель гигиены встретила меня запахом прелого говна, дощатыми стенами, и четырьмя зассанными дырами в полу. Над ними, на уровне пояса, висели жестяные рукомойники, а чуть выше - старые зеркала в чугунных оправах. В дальнем углу сортира стоял мужик со спущенными штанами и, отвернувшись к стене, самозабвенно дрочил. Наверно представлял какую-нибудь пухлую пейзанку или о'пух'шую девку. Хрен его знает, какие фантазии у этих средневековых онанистов!

Однако как неудобно-то! Человек тут стресс сбрасывает, а я со своими грязными культяпками приперся... Стараясь не шуметь, я подкрался к первому рукомойнику и осторожно надавил на пимпочку. Вода потекла тонкой струйкой, смывая с моих ладоней зеленоватый налет симбиотических бактерий. Даже не спрашивайте как они там оказались! Впрочем стала понятна причина недовольства повара. Хорошо хоть эти бактерии зеленые, а не коричневые... - а то он бы меня вообще на улицу выгнал!

Я "включил" напор помощнее и принялся тщательно тереть ладони. Вода шумно забарабанила по деревянному настилу, из говенной дыры раздался громкий всплеск, будто кто-то смачно шлепнул по женской заднице. Испугавшись громкого звука, я немедленно отскочил к выходу, однако онанист не обратил на меня никакого внимания - его глаза были закрыты, а волосатая задница мерно двигалась вперед-назад, трахая собственную руку.

[ОИ]

В этот момент мне вспомнилась одна история, случившаяся несколько лет назад.. Тогда мы дружной неформальной компанией бухали в центре города на Весенней, удобно расположившись на парковых лавочках. Синий играл на гитаре, остальные весело опрокидывали внуть себя пластиковые стаканчики с пенящейся жидкостью и задирали проходивших мимо гопников.

Употребив первые 2.5 толстяка, я засобирался в туалет. К счастью, в ближайшем доме был общественный - расположенный в подвальном помещении и сохранившийся еще со времен прошлой высокоразвитой цивилизации. Я спешно сбежал вниз по истертым мраморным ступеням и оказался в небольшой, уютно пахнущей хлоркой комнате. Интерьер был минималистичным - на потолке хрустальная люстра, на полу мрамор, на стенах - известка и синяя краска. Из полезного инвентаря - три выставленных на всеобщее обозрение очка на бетонном постаменте и раковина-умывальник с краном, источающим ледяную родниковую воду. Сегодня здесь было людно - в углу елозила шваброй бабка-уборщица, у раковины стояли школьницы в клетчатых юбках и бодяжили поллитра водки с полторахой пепси-колы. На первом очке сидел заросший щетиной мужик и отчаянно тужился, пытаясь избавиться от груза вины за случайно съеденную в привокзальном ларьке шавуху. Среднее было свободобно, а вот в третьем стоял какой-то неприятный типчик в деловом костюме. Бросая косые взгляды на серуна, он отчаянно дергал рукой в районе своего паха и противно причмокивал губами. Я заинтересовался. Нет, не этим мужиком, а возникшей дилеммой - какого рода извращенцем он является? Я решил пойти методом исключения. На школьниц не смотрит - значит не педофил. На бабку тоже внимания не обращает - геронтофилия также не подходит. Остаётся копрофилия, гомосексуализм или наличие депутатского мандата. Впрочем последнее, как правило, включает в себя всё остальное.

Пиво требовало выхода и мне пришлось прекратить научное исследование. Справлять нужду между онанистом и серуном не хотелось, поэтому я решил воспользоваться раковиной. Подойдя к умывальнику, я обратился к юным любительницам коктейлей:

— Прикройте глаза, вам еще рано на такое смотреть!

— Почему это? Нам уже есть 16! — возмутились они.

— Да? Может и паспорта покажете? — со скепсисом спросил я.

— Да пожалуйста, — фыркнули они и предъявили красные книжицы с гербом в виде двуглавого голубя.

— Действительно, ну тогда всё легально! Можете смотреть, — сказал я и расстегнув ширинку, принялся справлять нужду в раковину.

Шипящая горячая струя ударила в ржавую эмаль, а девушки принялись с интересом наблюдать за процессом и возбуждённо перешептываться.

— Понравилось? — закончив дело, спросил я.

— 7 из 10, — чуть покраснев выдала первая.

— А мне кажется тянет на твердую девятку! — кокетливо произнесла вторая.

— В рабочем состоянии будет семнадцать, не меньше! — авторитетно заявила бабка-уборщица, заглянувшая через моё плечо.

Обзаведясь двумя новыми подругами, я вернулся к своей компании и поведал им о дилемме сортирного онаниста. Мой рассказ был встречен бурными овациями и повышенным интересом.

— Что? Где?! Но это же просто аморально! Нужно наказать! — с лавочки тут же подорвался крупный коренастый паренек по кличке Ирод.

Он подбежал к ближайшему кусту сирени и выудил оттуда потертую хоккейную клюшку. При ее помощи он частенько заимствовал пиво у недружелюбных гопников и наркоманов.

— Никогда в живую онанистов не видел! — удивился Герман.

— Бежим! — Синий устремился к сортиру, а за ним и все остальные.

Оказавшись на месте, мы обнаружили, что серун испарился, бабка тоже пропала, но таинственный извращенец до сих пор продолжал своё черное дело. Обрадованный Ирод тут же применил свою клюшку к спине онаниста, однако произошло странное - извращенец, точно бревно повалился на зассанный мрамор. Его лицо искажала гримасса боли, изо рта шла белая пена, а тело продолжало дергаться в конвульсиях.

— Эпилептик! — недовольно произнес Ирод, перекидывая свою клюшку на