Книга На капитанском мостике - Иван Петрович Куприянов

я посеяла письмо? Не понимаю.

С улицы доносится звонкий голос ефрейтора Беленького: «Можно, товарищ старший лейтенант?»

Да-да, входите!

В землянке появляется ефрейтор  Б е л е н ь к и й.

Б е л е н ь к и й. Я, собственно говоря, товарищ старший лейтенант, пришел познакомиться с вами.

Б а ж е н о в а. Ну что ж, давайте познакомимся.

Б е л е н ь к и й. Ефрейтор Беленький! Ребята Семеном меня зовут.

Б а ж е н о в а. Старший лейтенант Баженова, Екатерина.

Б е л е н ь к и й. А Катей можно называть?

Б а ж е н о в а. Можно и просто Катей. Так слушаю вас, товарищ ефрейтор?

Б е л е н ь к и й. Понимаете, в чем вопрос. Я тут, в полку, самодеятельность организовал, а поддержки никакой. Только создал женский хор из девчат снайперской роты, как всех до одной откомандировали в штаб армии. А солистка у нас была такая, что во фронтовом ансамбле нет.

Б а ж е н о в а. Это кто же?

Б е л е н ь к и й. Санько, Варя Санько.

Б а ж е н о в а. Ах, Санько? Я могу порадовать вас, Санько на днях возвращается в полк. Так что вы можете ее считать в своем активе.

Б е л е н ь к и й. Нет, это правда? Товарищ старший лейтенант, это же грандиозно!

Б а ж е н о в а. Ну, а еще что вам мешает?

Б е л е н ь к и й. Понимаете, как только назначу репетицию, так, как нарочно, всех участников в наряд отправляют.

Б а ж е н о в а. Хорошо. Я завтра же поговорю с комиссаром полка.

Б е л е н ь к и й. Извините, товарищ комсорг, но у нас без приказа ничего не выйдет.

Б а ж е н о в а. Хорошо, будет приказ. Большой у вас коллектив?

Б е л е н ь к и й. Да нет, человек двенадцать.

Б а ж е н о в а. С концертом можете выступить?

Б е л е н ь к и й. Хоть сейчас.

Б а ж е н о в а. Меня сегодня комиссар вызывал, сказал, что из одной авиачасти пришел запрос на концерт.

Б е л е н ь к и й. Конечно, можем. У нас один капитан Коршунов может час держать. Только был бы инструмент.

Б а ж е н о в а. Какой инструмент?

Б е л е н ь к и й. Рояль. Пианист он. Но играет и на баяне. Он у нас на все руки.

Б а ж е н о в а. Вы, видимо, до войны артистом были?

Б е л е н ь к и й. Никак нет. Студентом был, учился в Московском театральном институте, может, слышали?

Б а ж е н о в а. Слышала.

Б е л е н ь к и й. Со второго курса режиссерского факультета на фронт ушел.

Б а ж е н о в а. А сейчас где у нас служите?

Б е л е н ь к и й. В боепитании. Не подвезу вовремя снаряды — всем крышка. (Посмотрев на гильзу-лампу.) Вот, и даже на столе война.

Б а ж е н о в а. Эти гильзы вторую службу несут.

Б е л е н ь к и й. А по личному вопросу можно?

Б а ж е н о в а. Пожалуйста!

Б е л е н ь к и й. Мне тут на днях ребята сказали, что комсомольцы полка одно дельце затевают. Решили, так сказать, силами комсомольцев поиск организовать. Я, правда, не комсомолец, но в разведку с удовольствием пошел бы.

Б а ж е н о в а. Секрета тут никакого нет. Такая группа действительно создана, но пойдем ли мы в разведку, это еще неизвестно.

Б е л е н ь к и й. Очень жаль. Сто́ящее дело! Если бы комсомольцам удалось захватить «языка», это было бы колоссально! Если хотите знать, у наших полковых разведчиков форсу хоть отбавляй. Как же, исключительные личности, а на днях пошли за «языком» и не взяли.

Б а ж е н о в а. Да, но если вы думаете, что мы пойдем только для того, чтобы кому-то доказать, что мы тоже исключительные личности, то вы заблуждаетесь.

Б е л е н ь к и й. Я, конечно, так не понимаю. Это я к слову.

Б а ж е н о в а. Значит, вы москвич?

Б е л е н ь к и й. Так точно!

Б а ж е н о в а. Пишут вам?

Б е л е н ь к и й. Редко. Мама туберкулезом болеет. А вы, простите, не москвичка?

Б а ж е н о в а. Нет, я из Великих Лук, из района.

Б е л е н ь к и й. Вы, кажется, что-то потеряли?

Б а ж е н о в а. Почему вы так решили?

Б е л е н ь к и й. Все время в книжки заглядываете.

Б а ж е н о в а. Письмо из дома получила. Видимо, куда-то в книгу вложила.

Б е л е н ь к и й. Ну, тогда я пойду, товарищ старший лейтенант. Значит, поговорите с комиссаром Поярковым?

Б а ж е н о в а. Обязательно! И завтра же вам сообщу.

Б е л е н ь к и й. До завтра, товарищ старший лейтенант.

Б а ж е н о в а. До завтра.

Беленький уходит.

Б а ж е н о в а. Ничего не понимаю. Может быть, я обронила, когда ходила на передовую?.. А может быть, Санько куда-нибудь убрала?

За дверью голос Шумилина: «Можно? Это я, рядовой Шумилин из второго батальона».

Входите, товарищ Шумилин!

В землянке появляется  Ш у м и л и н.

Ш у м и л и н. Добрый вечер, товарищ старший лейтенант!

Б а ж е н о в а. Добрый вечер, Шумилин! С письмом от матери пришли?

Ш у м и л и н. Да, нашел. Как не найти.

Б а ж е н о в а. Ну что ж. Читайте!

Ш у м и л и н. Да нет, вы сами.

Б а ж е н о в а (читает письмо). Вы, значит, из-под Курска?

Ш у м и л и н. В тридцати километрах.

Б а ж е н о в а. А отец что? На фронте?

Ш у м и л и н. Без вести пропал еще в первые дни войны. Остались мать и две сестренки.

Б а ж е н о в а. А почему сейчас мать не в колхозе?

Ш у м и л и н. С председателем не поладила и вышла из колхоза. Пьяница он у нас. За каждую просьбу требует водкой рассчитываться.

Б а ж е н о в а. Значит, он наотрез отказал и в семенах, и в тягловой силе?

Ш у м и л и н. Заявил: «На козе паши, Пелагея! Не могу оказывать помощь частному сектору».

Б а ж е н о в а. Знаете, товарищ Шумилин, ваше письмо надо показать командиру полка, комиссару.

Ш у м и л и н. Вам виднее, товарищ старший лейтенант.

Б а ж е н о в а. Мне кажется, его надо в райком партии отправить. Словом, мы завтра встретимся.

Ш у м и л и н. Мне зайти к вам?

Б а ж е н о в а. Вечерком, вот так же.

Ш у м и л и н. Спасибо!

Б а ж е н о в а. Ну-ну, только без этого! Ну как, вашим товарищам, наверное, не понравился крутой разговор?

Ш у м и л и н. Почему же не понравился? Все верно было сказано. Траншеи неглубокие и узкие, лапник не меняли больше месяца. Сегодня ночью комсомольцы батальона решили заняться благоустройством траншей, а завтра заменить лапник в землянках. Для себя мы ведь делаем, сами живем в землянках.

Б а ж е н о в а. Что ж, это верно. Очень рада, если так поняли.

Ш у м и л и н. Смирились у нас. Не требуют — ну и ладно.

Б а ж е н о в а. Я на днях тут была на одном совещании, и командир дивизии очень серьезно говорил о благоустройстве землянок и траншей. И нам, комсомольцам, надо сделать все, чтобы приказ командира дивизии был выполнен. Так и сказал — речь идет о жизни солдат. Кто знает, сколько мы еще проживем в наших землянках?

Ш у м и л и н. Все на бога надеемся.

Б а ж е н о в а. Ну что ж, задерживать вас не буду.

Ш у м и л и н. Спокойной ночи, товарищ старший лейтенант!

Б а ж е н о в а. Спокойной ночи!

Шумилин уходит.

Гм! «На козе паши»? Скажет ведь такое! Да, а Санько, видимо, не придет. Что ж, старший лейтенант Баженова, говорят, отдыхать пора? Половина двенадцатого! Конечно, спать.

Раздается стук в дверь.

В чем дело?

С гитарой в руках появляется  К о р ш у н о в.

К о р ш у н о в. Разрешите на огонек?

Б а ж е н о в а. В чем дело, товарищ капитан?

К о р ш у н о в (берет аккорд на гитаре). Извините, товарищ комсорг, что так поздно. Тоска, зеленая тоска, и на душе черным-черно. Вы вот, возможно, сейчас меня осуждаете, да я и сам себя осуждаю.

Б а ж е н о в а. А вам не кажется, капитан, что сейчас уже ночь? И что вам пора быть в своем подразделении?

К о р ш у н о в. Никак нет! Знаете, что я вам скажу? Если понимать глубоко, вы, женщины, для любви созданы! Но