Книга Больница на Змеиной Горе - Анна Сергеевна Платунова

мужу все. Я вытащила из кармана вчетверо сложенный лист бумаги.

– Что это? – спросил Ланс.

– Письмо Белинды. Оказывается, наша Лори, маленькая врунишка, подарила его Нику, а обманула, чтобы не забирать подарок.

Ланс улыбнулся, но улыбка тут же увяла: он понял по моим глазам, что письмо я прочитала и что ждать хороших вестей не стоит. Протянул руку:

– Можно?

Мы вышли на кухню, где при неярком свете магического светильника Ланс вчитался в ровные строки: Белинда, в отличие от множества целителей, всегда писала аккуратно. Я следила за тем, как на его лице сменяются эмоции: следом за надеждой приходит оторопь, потом отчаяние.

«Дорогие Ланс и Грейс, мне невероятно жаль, что ваш знакомый столкнулся с этой чудовищной тварью. Я собрала все сведения, какие нашла. Увы, их не так уж много. Морос – редкое, опасное, практически неуничтожимое создание. В древности их часто использовали в качестве наемных убийц, если нужно было действовать наверняка. Говорят, что и теперь те немногие, что скрываются среди людей, промышляют подобным способом. Я расспросила всех, кто мог о них что-то помнить. Убить их очень сложно. Нет какого-то определенного способа. Обычно имели значение превосходящие силы противника и, вероятно, везение.

Ты был прав, когда писал, что морос всегда находит свою жертву. Приступы вашего знакомого как раз говорят о том, что тварь пытается выйти с ним на связь и узнать, где он прячется. Приступы будут повторяться все чаще и в конце концов…

Мои дорогие друзья, мне тяжело приносить вам эти известия. Увы, даже если морос не отыщет жертву, приступы рано или поздно убьют ее. Его. Вашего знакомого.

У вас еще есть время. Несколько недель. Пара месяцев. Понимаю, как это мало. Но это и много! Обнимаю вас крепко. Если бы только я могла помочь чем-то большим!

Да, есть крошечная возможность спасти человека, пострадавшего от мороса. Его полностью излечит экстракт, изготовленный из мозга твари. Я пыталась отыскать этот редкий ингредиент через свои связи, но не преуспела. Не хочу вас обнадеживать, однако поиски не прекращу. Ланс, попробуй и ты через свои связи. Молюсь светлым богам о здоровье вашего знакомого. Любящая вас Белинда».

– Вот и все, Ланс… – выдохнула я и заплакала, уронив голову на скрещенные руки.

– Я не сдамся!

Ланс подался навстречу, чтобы обнять меня, но я скинула его ладони. Мне было тяжко, душно, и ныло сердце.

– Ланс, зачем ты себя обманываешь?

– Я. Не. Сдамся. И тебе не позволю!

Я медленно встала, глотая ртом воздух.

– Пойду на улицу, подышу.

– Я с тобой.

– Нет. Не нужно. Я хочу побыть одна.

Я на негнущихся ногах вышла на крыльцо, не надев накидки. В грудь ударил студеный ветер. Надо бы одеться, но холод бодрил, прояснял мысли.

«Моя девочка, моя бедная девочка…» Лишь об этом я и могла думать.

Внутри, в животе, что-то вдруг больно сжалось, в глазах потемнело, и я соскользнула в темноту.

*** 41 ***

Ланс проводил жену взглядом. Беременность – не болезнь, но из-за гормональных и физиологических перестроек в это время справляться с сильными эмоциями куда труднее. Тем более с потрясением вроде сегодняшнего. Он предпочел бы обнять ее и не отпускать, пока не продышится и не придет в себя. Пока не поймет, что ничего еще не кончено.

У них есть три вещи, которые в этом мире не купишь ни за какие деньги: любовь, время и надежда. Любовь, которая не позволит ему сдаться: даже если бы Белинда написала, что лекарства нет, он продолжал бы искать.

Но средство было. Мозг твари. В книгах, имевших больше историческое, чем практическое значение, мозг мороса упоминался наряду с рогом единорога и желчью девственницы. Последнюю – если допустить, что в этом имелся хоть какой-то практический смысл, – достать было проще. В конце концов, дуоденальное зондирование хоть и неприятно, но безвредно, а девственницы встречаются куда чаще, чем моросы.

Надо написать отцу. Ланс редко обращался к нему за помощью, считая, что взрослый человек должен уметь самостоятельно разбираться со своими проблемами. Но сейчас было не до гордыни: возможности лорда-канцлера куда больше, чем у провинциального целителя. Ланс очень сомневался, что в какой-то лаборатории сохранился всеми забытый стазисный ящик с нужным ингредиентом, и, в отличие от Белинды, надеялся вовсе не на это. В конце концов, мозг мороса есть в самом моросе – том самом, что едва не убил Лори и будет пытаться убить ее снова и снова. Ланс не собирался с ним церемониться.

Как бы хорошо тварь ни пряталась, люди отца ее найдут. Они уже ищут, потому обязательно нужно предупредить, чтобы, убив тварь, сохранили мозг.

Ищут и найдут, но для этого нужно время. Между двумя приступами прошло несколько недель. Ланс отчаянно жалел, что не записал дату первого – в тот день встревоженный отец в нем все же возобладал над целителем. Но если приступы не следуют один за другим, значит, что-то мешает моросу непрерывно тянуться к жертве. Белинда писала, что приступы будут учащаться. Возможно, дело в магической и эмоциональной связи. Если предположить, что с каждым приступом она становится крепче – тогда с каждым разом моросу становится легче найти жертву.

Ланс в который раз посетовал, что в этой глуши нет нормальной библиотеки. Он чувствовал бы себя куда уверенней, если бы не приходилось нащупывать решение вслепую, почти без знаний. И все же он надеялся, что следующий приступ не окажется смертельным. Подобно тому как бактерии и вирусы не собираются убивать носителя – им лишь нужно место для питания и размножения, так и моросу не нужна смерть Лори. Ему нужна пища: боль и страх. Та эмоциональная связь, что устанавливается между хищником и жертвой, наверняка делала «недоеденную» добычу куда лакомей, чем та, что в избытке имелась вокруг: иначе моросы бы не преследовали чудом спасшихся так настойчиво, что это вошло в легенды. Он попытается добраться до жертвы как минимум еще раз.

Знай Ланс, как обезвредить эту тварь, вернулся бы с дочерью в столицу и