Книга Пусть дерутся другие - Вадим Валерьевич Булаев

Тогда интервью очень смахивало на проплаченную заказуху. Я видел — собеседники Глену неинтересны, и всё шоу вытягивается на чистом профессионализме.

Слабо прикрытая продажность меня не смутила. Всем надо кушать, а, в случае сетевого журналиста, ещё и содержать съёмочную группу. Нужны деньги — работает по найму, не нужны — делает то, что нравится. Или как-то иначе. Выглядит Гленноу дорого. Не думаю, что он сильно нуждается. Скорее, его убеждают пригласить «нужную личность» какими-то иными способами или действительно, платят столько, что и святой согласится.

Тесные связи с КБР я тоже ему простил. В этой профессии если не дружишь с «некоторыми источниками» — прогоришь. Издержки производства, только и всего.

В том, что путь выбран верный, меня укрепило ещё одно наблюдение: политики редко осмеливались приходить в студию Глена. Даже в горячую предвыборную пору, когда участие в передачах раскуплено на несколько месяцев вперёд и расписано посекундно, они дичились лобастого журналиста, предпочитая ему любых других, вплоть до второсортных блогеров.

Оснований для этого более чем хватало. Цепкий Глен обожал неудобные вопросы и вполне мог с наивным видом спросить примерно следующее:

— Скажите, господин такой-то, а чем гарантировано исполнение ваших предвыборных обещаний?

Мечтающий стать народным избранником или переизбраться на новый политический срок начинал красиво вещать о беззаветной любви к рядовым гражданам, о том, как будет ночей не спать, о народе думать.

— Похвально, — кивал Гленноу. — Но вы ушли от ответа. После победы вы вполне можете начать игнорировать свою предвыборную программу или забыть о ней, и вам за это ничего не будет. В законе нет чётко прописанного регламента ответственности за нарушение предвыборных обещаний. Почему избиратели должны вам верить? Аргументируйте, будьте любезны.

Приглашённый в студию начинал по новому кругу рассыпаться в патриотичных клятвах, съезжая на то, какой он великолепный человек. Тогда журналист заходил с козырей.

Он или находил предыдущие обещания гостя студии, дотошно разбирая их выполнение с неизменным уклоном в критику, или действовал совсем уж по бульдозерному — тупо спрашивал, что из общественно-полезного человек сделал до того, как решил податься в политику? И вот тут уж беседа снова переходила в практическую плоскость, требующую подкрепления конкретными фактами.

Примерно половина этих умников уходила с его программ, не высиживая до конца и громогласно обвиняя в работе на конкурентов, предвзятости и заангражированности, а Гленноу лишь разводил руками, предлагая зрителям самостоятельно делать выводы.

Причина такой нелюбви к политикам для меня осталась загадкой, однако я её одобрял целиком и полностью. Тоже их не переношу. Скользкие, навязчивые до опупения. Пока в избирательном бюллетене отметку не поставишь — роднее родных. Потом — разве что в визоре мелькнут, на перерезании ленточек.

Кроме того, в поиске сюжетов Глен не ограничивался своим государством и без особых проблем катался по планете, встречаясь с разными занимательными личностями то на летней площадке кафе, то в арендованных студиях. Не может герой нового выпуска приехать к нему — он сам выезжал, не чванился.

Изучая записи передач, я постоянно натыкался на комментарии жителей Нанды и поначалу считал их проплаченной накруткой популярности. Точно помнил — в этой стране заблокировали все общие с другими странами соцсети и все новостные сайты, кроме внутригосударственных источников информации. Власти опасались мифических «Агентов влияния», способных разжижить несгибаемость граждан, а на самом деле контролировали подачу информации. Сражались за умы соотечественников, подсовывая им то, что необходимо в текущий политический момент.

Однако с видеохостингом такой номер не прошёл. Да, цензура имелась, но сам сайт принадлежал межзвёздной корпорации (как свидетельствовало лицензионное соглашение для пользователей), и важным шишкам оставалось лишь скрипеть зубами от бессилия и грязнуть в бесконечных судах за блокировку того или иного контента. Люди и оттягивались, прорываясь в общий сетевой мир со своим мнением.

Гленноу, как по заказу, в контентных тяжбах замечен не был.

На нём я и остановился. Нашёл адрес электронной почты, контактный номер студии.

Оставалось договориться с Роной.

***

Вскоре она показалась. Прошла на кухню, не поворачиваясь в мою сторону, включила кофе-машину. Я пошёл следом, остановившись на входе.

— Могу предложить идею, как вытащить Артура.

— Слушаю, — женщина стояла ко мне спиной, еле уловимо сутулясь. — Как?

— Через общественный резонанс.

— Точнее.

Донце чашки стукнуло о блюдечко, сбивая с настроя. Ей что, без кофе — не жизнь?

— Вашего сына и моего друга, — это я посчитал упомянуть обязательным, — можно обменять на кого-нибудь из пленных, содержащихся в Нанде. Раз есть война, есть и пленные! Не может не быть!

— Каким образом ты собрался организовать обмен? — Рона соизволила повернуться, величаво приложив край чашки к губам. — Кто тебя послушает?

— Вы свяжетесь с журналистом Гленом Гленноу и предложите эксклюзивный материал. Его координаты я нашёл в сети.

Сутулость в женской фигуре исчезла, плечи расправились, выпячивая грудные имплантаты, а голова недоверчиво склонилась набок, как бы убеждаясь в том, что я действительно стою в этом доме, здесь и сейчас.

— Видела его шоу. Яркий господин... Что ты навыдумывал, мальчик?

Мама первого номера смотрит внимательно, не моргая. Продолжаю нагнетать.

— Вы предлагаете журналисту раскрыть личность известного автора детских комиксов — дядюшки Чичуха. Однозначно сенсация! Слишком популярны Ло и Го, чтобы от такого отмахнуться. Потом жалуетесь, что ваш сын уже четыре года с вами толком не общается, а теперь совсем пропал. Где он — вам, вроде как, неизвестно.

— Арти в тюрьме! — строго поправила она. — А ты мелешь чепуху!

— Об этом говорить не надо, — полушёпотом ответил я, как бы намекая на конфиденциальность сказанного. — Эта информация появится в комментариях под передачей. Ну представьте, что вы не додумались посмотреть реестры. Побудьте для дела глупенькой, — от услышанного щёки Роны начали покрываться румянцем раздражения, но взгляд оставался внимательным, выжидающим. — Прошляпили, проморгали, буквой в запросе ошиблись, адвокаты схалтурили… удобных причин полно. И не спорьте, так надо.

— Почему?

— Вряд ли Гленноу согласится на столь открытую подставу. В конце концов, это шоу несколько другого формата, нежели поиск пропавших родственников. Он — мужчина с характером, откровенной эксплуатации не потерпит. И это... Я бы зафиксировал все выписки о приговоре нотариально. На случай, если попробуют подтереть. Для страховки. Когда судьба Психа, как бы случайно, прояснится...

— Арти, — уточнила женщина, склоняя голову на другую сторону, ещё более заинтересованно. — Моего мальчика зовут Арти. Я не люблю кличку «Псих». Он не такой.

Нашла к чему придраться… Но оживилась,