Книга Перстень русского дракона - Виктория Лисовская

псевдофранцуз.

— Ах, как бы я хотела увидеть Париж! — закатила глаза Матильда Львовна.

— Увидеть Париж и умереть! — ехидно вставил Лука Матвеевич.

— Вы это о чем? — округлила искусно подведенные глаза Матильда Львовна.

— Да так, красивую фразу придумал, надо будет ее в свою книгу вставить![2] — со смехом парировал Спасский.

— Ой, ваши книги такая скукота! — скривилась Метинская.

— Не скажите, уважаемая, я прочитал несколько, Лука Матвеевич — человек необыкновенного ума, — польстил хозяину Опалихи Аристарх Венедиктович.

— Один Яков — дурачок, — громко и зычно на весь зал заявил бесхитростный Яков Борисович.

Матильда Львовна хихикнула, но, напоровшись на сердитый взгляд Луки Матвеевича, притихла.

— А знаете, я тоже собираюсь книгу написать! — пафосно со своей стороны стола заявил гувернер Вильямс.

— Вы — книгу? — раскатистым басом расхохотался публицист Спасский.

— Да, а что такое? Что вам не нравится? — обиженно поджал тонкие губы англичанин.

— И о чем же будет ваша книга? — чтобы сгладить неловкость, поинтересовалась Матильда Львовна.

— Вы знаете, я собираю материал на криминальный роман, детектив, возможно, с мистическим уклоном!

— Ах, какая прелесть! — обмахиваясь салфеткой, закивала Метинская. — Не то что у тебя, братец! Вот, люди детективы пишут!

— Ой, это вообще не серьезная литература, а так, баловство какое, даже обсуждать нечего! — отмахнулся от нее Лука Матвеевич.

— У нас в стране детективный жанр пользуется большим спросом, — важно ответил Вильямс, разбивая ложечкой вареное яйцо. — Только я хочу сделать главным героем какого-то незаурядного человека, с тайными пороками и пристрастиями, не похожего на других.

— Вы еще героиней бабу сделайте, вот умора будет, — ехидненько захихикал сыщик Свистунов.

— Да вы что! Нонсенс какой-то! У нас, конечно, прогрессивная страна, но до такого кощунства мы еще не дошли! — подхватил его шутку англичанин.

А Лука Матвеевич при этих словах задумался, внимательно поглядел на входную дверь и поспешил сменить тему беседы.

— А как вы себя чувствуете, Мария Даниловна? — обратился он к госпоже Москвиной.

— Спасибо, с Машей и ребенком все хорошо, — поспешно за жену ответил Федор Григорьевич, подкручивая изящные усики и поглядывая на доктора Свирина.

— Да, к счастью, все обошлось, и надеюсь, через пару неделек вас можно будет поздравить с первенцем, — лучезарно засиял улыбкой не унывающий эскулап.

— Дай бог, — перекрестилась Мария Даниловна, — я как вспомню тот кошмар, так сразу не по себе становится.

— Маша, ну мы же договорились — не вспоминать и не думать об этом. Это просто страшный сон приснился, — погладил по руке супругу Федор Григорьевич.

— Да, дорогой, вы правы, — потупилась в тарелку Москвина, поглаживая объемный живот.

— Кстати, о здоровье, — вполголоса обратился к Семену Лука Матвеевич, — а Яков Борисович как себя чувствует? Он что-то в последнее время плохо выглядит, хуже, чем обычно.

Семен согласно кивнул.

— Да, знаете, несколько дней барин рассказывает, что ночью его навещает призрак Луизы Генриховны.

— И что она от дяди хочет? — навострила уши Метинская.

— Призраков не существует, вот у нас в Париже… — начал рассказывать деревенский француз Иван.

— Она ему все песенки поет, как сам барин рассказывает, а еще… она кольцо свое разыскивает, — тихо ответил Семен.

— То самое кольцо, что на пальце у умершей было? — ахнул сыщик Свистунов.

— Да, представьте себе, то самое.

— А где оно сейчас, это кольцо?

— Это кольцо — необычайная фамильная ценность Голощекиных, оно раньше принадлежало бабке Луизы, матери Якова Борисовича, стоит бешеных денег. А сейчас, после смерти Луизы, его передали Якову Борисовичу. Оно у него теперь, — ответил Семен.

— Луиза колечко хочет… Луиза под ореховым кустом… А колечко — пропавшая невеста… — снова запел Голощекин.

— А где колечко-то? — с милой улыбкой спросил Жан.

— А вот колечко! — совершенно здоровым тоном ответил Голощекин, расстегнул рубаху: на шее на цепочке у него висело то самое колечко с ярким зеленым камнем.

Показав украшение, Яков Борисович снова застегнулся на все пуговки и принялся раскачиваться на месте.

— Сиди, Яков-дурачок… Нам невеста нужна… Нам колечко нужно… Луиза смеется… Под ореховым кустом…

За столом повисла тишина, которую попытался разрядить Лука Матвеевич:

— Петенька, а ты не рассказал гостям, что вечером будет специальный салют — фейерверк в твою честь. Приглашаю всех увидеть это чудо — яркие звезды зажгутся в небе, будет светло как днем. Обещаю!

— Спасибо, Лука Матвеевич, но это будет достаточно поздно — как мы в темноте до Вишневки доберемся, ночью места здесь дикие, неспокойные, — заметил Семен, глядя, как раскачивается на стуле Яков Голощекин.

— О, Семен, не волнуйтесь! Я уже приказал для вас подготовить комнаты в Опалихе на втором этаже. Вы полюбуетесь салютом, переночуете у нас, а завтра спокойно после завтрака поедете в Вишневку. Места у нас достаточно. А вечером вам еще Петенька своего крокодила покажет, вы такого чуда не видели! — громогласно заявил Спасский.

— А крокодил не опасен? — спросил Жан Мануа.

— Опасен, конечно, — кивнул Петя. — Но мои мужики с ним спокойно справляются, он в глубокой яме, и вы можете без боязни взглянуть на Себека.

— Себек — это древнеегипетский бог, — с вызовом заявила Матильда Львовна, смотря только на красавца-художника, — он кроме всего прочего отвечал за физическую любовь, за влечение между мужчиной и женщиной. — Она облизнула губы.

Мария Даниловна испуганно оглянулась на мужа и густо покраснела.

— Матильда Львовна, да, в Париже тоже увлекаются культурой Древнего Египта, — плотоядно улыбался художник.

Лука Матвеевич демонстративно закатил глаза.

— Ох уж эти бабы!

Тверская область. Наши дни

Лето в этом году решило продемонстрировать все свои капризы своевольной и мстительной погоды. Жара под сорок в понедельник резко сменялась оглушающим ветром, практически ураганом во вторник, а в среду жителей города радовала яркая красочная гроза, в конце недели снова светило обжигающее солнышко.

На заднем дворе «Чародейки» Татьяна разглядывала белые перистые облака, формой похожие на драконов и плезиозавров, и размышляла об ошибках мироздания.

«Если бы я догадалась о газете «Научная жизнь» чуть раньше, то мы бы уже нашли девочку Анечку и этого злодея Стаса, или как его там!»

Но она опоздала, преступник скрылся, а ведь Анечке каждый день угрожает смертельная опасность.

Таня считала, что именно она должна помочь малышке, ведь ее серые клеточки мозга и детективные способности никогда не подводили.

— Даже боюсь представить, что чувствует каждый час, каждую минуту ее мама Светлана Сорокина. Как она переживает. — Таня вспомнила истерику на берегу озера. — Не дай бог никому из родителей это пережить! — Тут Таня замерла на месте. — Родителей! Точно, родителей! Папа и мама! Блин… — Леонидова полезла в карман за сотовым:

— Ваня, какие же мы были с тобой глупцы! Ведь все так просто! Мы