Книга Попытка возврата - Владислав Конюшевский

Глава 6

«Себя от холода страхуя, купил доху я на меху я, но в той дохе дал маху я…»

Летели уже часа два. Меня с недосыпу укачивало и тошнило. Поэтому, чтобы не оконфузиться перед несколькими гражданскими, что летели со мной, я, кутаясь в большой тулуп, которые всем выдали перед вылетом, орал песни. Вроде помогало. Пол, во всяком случае, пока не испачкал. И до моего ора дела тоже никому не было. В салоне все гудело, хуже, чем в вертушке, поэтому для разговора надо было кричать собеседнику в ухо. Так что бесед не вели, а каждый занимался своим делом. Я вот, например, пел…

В Москве мне дали довольно странные инструкции – помочь максимально быстро выбить все необходимое для начала скорейшего производства «изделия „Гром“». Это так они гранатомет обозвали. Второе общеупотребительное название у него было РПГ-1. А первое дали, как у нас принято, для секретности.

Выяснилась еще одна вещь. Меня в Удмуртию посылали вроде как в ссылку. Берия, который сам меня инструктировал, сказал, что верховный, узнав о моем сольном выступлении при отражении атаки возле госпиталя, сильно ругался. И даже по-грузински. А это у него, оказывается, признак большого раздражения. Лаврентий Павлович добавил, что Сталин, зная о моей взаимосвязи между предсказаниями и встрясками, сказал, что от общения с нашими бюрократами встряска у меня будет не меньше, чем на фронте. И что б я минимум три недели не смел появляться в районе боевых действий.

Вообще, аргументация была такой же, как и у Колычева. Типа, ценная голова, большая польза и в немецком тылу как дома, то есть почти в полной безопасности. А вот на передовую больше ни шагу. Там, мол, шанс быть убитым возрастает непомерно.

Только сейчас начал осознавать, какая удачная была придумка связи между адреналиновой накачкой и ясновидением. А то законопатили бы меня за толстые стены и выпускали только, чтоб выслушать очередное откровение. Но опасаются, удавы траншейные! Вдруг Кассандра от плохого отношения свой дар потеряет. Вот теперь и лечу в Ижевск, имея туманные указания и бумагу, которой Иоганн Вайс позавидовал бы. У него в аусвайсе весь зверинец расписался, кроме Адольфа Алоизовича. А у меня полный комплект. Красная подпись самого верховного есть. Так что оторвусь на всю катушку. Еще там, в своем времени, мне приходилось сталкиваться с оборзевшими до изумления чиновниками. Руки просто чесались отвернуть лукавые головенки этих мудаков. Тогда приходилось сдерживаться. Интересно, что сейчас будет, если начну стучать фейсом об тейбл особо наглого чинушу? Обязательно проверю. И ни хрена мне не сделают. А то, что такой встретится, ни малейших сомнений не возникало. Это племя даже дустом не возьмешь, и со временем они не меняются.

Один раз садились для дозаправки. Меня наконец перестало мутить, и я поспал. Соседи, похоже, были рады. Когда к шуму движков еще и чей-то ор примешивается, это не есть гут. Приземлились уже в темноте. Попутчиков забрал ожидавший их автобус, а меня, оказывается, ждала черная эмка. Вот блин! Дорос уже до персональной машины. Познакомившись с водителем, смешливым молодым пареньком, попросил его отвезти в гостиницу. Может, тут и принято ночью работать, но я так не привык. Хороший сон всегда был предпочтительней ночных бдений, ну конечно, если эти бдения не с симпатичной барышней. Знакомых особ женского пола тут пока не было, поэтому буду просто спать.

Наутро все и всех знающий шофер отвез меня к месту будущего завода. Там уже вовсю кипела жизнь, чего-то рыли, бетонировали, устанавливали. Под будущий завод выделили несколько огромных цехов, и сейчас их активно реконструировали. Руководил стройкой маленький толстенький человечек, которому для полного антуража не хватало только черной шляпы с пейсами. Но рулил он столь шустро, что я его моментально зауважал. Дав транды водителям, он тут же переключился на бетонщиков. Причем, насколько я понял, ЦУ давал грамотные, только иногда сверяясь с чертежами, рулон которых был зажат у него под мышкой. Разглядывая снующих людей и разной степени побитости полуторки, которые, как у нас принято, с матами, разгружали возле ворот цеха, неожиданно увидел знакомую физиономию. О, это ж Прохоров, спец, за которого меня Сталин поручиться вынудил. Подошел, поздоровался. Иван Ильич обрадовался встрече и тут же начал рассказывать последние новости. Он, оказывается, еще чего-то намудрил, и теперь граната из РПГ будет лететь дальше. Станки обещают установить уже на следующей неделе. Еще через неделю должны будут закончить ремонт стен и кровли. Ни фига себе темпы. Я вспомнил, как соседу шабашники строили дачу, и прибалдел. Понятно, что коробка здания уже была, но один черт, целый завод за три недели отгрохать. И развернуть производство из чуть ли не полукустарного в полноценно промышленное. В мое время или люди другие уже пошли, или просто на работу все забили, но о таких скоростях и не слышал….

На обеде Прохоров познакомил меня с шустрым толстячком – начальником строительства.

– Зусман Яков Семенович. Очень пгиятно с вами познакомиться, молодой человек.

Я не ошибся в национальной ориентации этого колобка. Теперь точно можно быть спокойным за сроки. Вообще народ не любит только глупых евреев. Даже не столько глупых, сколько хитрожопых. Причем это именно они считают себя исключительно хитрыми, пытаясь кинуть ближнего своего. Умный же еврей не только очень хорошо делает дело, имея свой законный гешефт, но и никогда не обделяет окружающих. Причем ни в коем случае не в ущерб качеству работы. В итоге все остаются довольны. В наше время примером такого умного еврея можно считать Абрамовича. И сам в шоколаде, и все, кто на него работают, в полном довольстве. Ну, это, правда, единичный случай – олигарх однако. А сколько безвестных тружеников куют свою копеечку вроде из ничего. Вот и этот наверняка сделает все качественно, в срок, еще и навар поимеет. Как это у них получается, для меня лично – тайна великая. Поэтому, уважительно пожав пухлую ладошку, я еще и поинтересовался, нет ли каких-нибудь проблем со строительством. Он сразу замахал руками:

– Что вы, что вы! Какие проблемы! У нас все как часики работает, можете не сомневаться.

…Сглазил, шустрик картавый. Через пять дней проблемы появились. Грустный Зусман сидел в своей будочке и что-то писал в толстой потрепанной тетради с клеенчатой обложкой.

– Кому сидим? Зачем не работаем?

Пребывая в хорошем настроении, я еще не понимал, почему половина работ на стройке встала.

– Закройте дверь, молодой человек. Дует.

Меня сей меланхоличный ответ насторожил, потому как первый раз видел этого веселого живчика в таком упадническом состоянии. Оказывается, нет бензина. Нигде.

– Вы представляете, – говорил пухлый начальник, трагически закатывая глаза, – даже мне, мне – Зусману, не удалось достать жалкой цистерны топлива! Говорят, в лучшем случае только через два дня.

Во, блин, косяк! Похоже, назревает встреча с местной бюрократией. Ну, держитесь, чинуши государственные! Взяв у Семеныча координаты точки добычи бензина, поехал туда сам. Препятствий в виде секретарш и прочих референтов я не встретил. Даже странно как-то. Целый начальник нефтебазы, а доступ к нему свободный. Может, на обед все свалили? Хотя и время не обеденное. Поэтому, постучав в дверь, просто вошел. За столом сидел худой мужик с серыми кругами под глазами и что-то писал. На директора он не тянул. Вид несолидный, нет барственной искры во взоре.