Книга Лето с Прустом - Жан-Ив Тадье

моим стрекалом, оно твердило мне, что, если я хочу добраться до того, что чувствовал порой на протяжении всей моей жизни, когда молнии вспыхивали в стороне Германтов, когда мы катались в карете с г-жой де Вильпаризи, когда что-нибудь твердило мне, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить, – пора браться за дело. И теперь я понимал это с новой силой – ведь мне представилось, что ее возможно постичь, даром что живем мы в сумерках, можно разглядеть истинную сущность нашей жизни, хоть мы то и дело и опутываем ее ложью, короче говоря, можно воплотить ее в книге! Как счастлив будет тот, кто возьмется писать такую книгу, думал я, какой труд ему предстоит! Чтобы дать представление о ней, придется заимствовать сравнения из самых возвышенных и разнообразных искусств; потому что писатель, который, кстати, в каждом характере изобразит его противоречивые черты, чтобы показать его во всей полноте, должен будет готовить свою книгу тщательно, постоянно перестраивая части, как войска во время наступления, терпеть ее, как усталость, повиноваться ей, как правилу, строить, как церковь, соблюдать, как диету, побеждать, как препятствие, завоевывать, как дружбу, выкармливать, как ребенка, творить, как мир, не отвергая его тайн, чьи объяснения, вероятно, можно отыскать только в других мирах, а то, что нас больше всего волнует в жизни и в искусстве, есть их предвосхищение. И в таких больших книгах есть части, которые вы успели только наметить и, скорее всего, никогда их не завершите, именно из-за обширности плана, замысленного архитектором. Увы, как много огромных соборов остались недостроенными! И ты насыщаешь ее, укрепляешь слабые ее части, защищаешь ее, а потом уже она растет сама, и отмечает нашу могилу, и охраняет ее от слухов и сплетен, а какое-то время и от забвения.

5. Чтение

Чтение – это дружба.

О чтении

На этот раз Пруст краток, что ему не свойственно, и выражает главное тремя словами. В его глазах книга – не только предмет, не только название и не только история. Это еще и друг, который, возможно, сумеет возбудить в нас какие-то чувства или распахнуть перед нами двери… Чтение явлено нам рассказчиком в Поисках, словно еще одно, последнее искусство. Искусство, тоже закладывающее фундамент будущей книги, потому что без прочитанных им книг он не стал бы писателем.

* * *

«Искусство дарит человеку то, в чем ему отказывает жизнь: единство чувств и душевного покоя. Или, если угодно, единство страстей и душевного покоя». Андре Моруа вспоминает здесь о чтении в раннем детстве… А мы, конечно же, думаем о чтении прустовского рассказчика, о книгах, которые давали ему мама и бабушка: Франсуа-найденыш, Рассказы из времен Меровингов Огюстена Тьерри. Всё это камни, заложенные в основание собора. В дальнейшем герои романа погружаются в чтение так, словно творят искусство. И любовь рассказчика к Альбертине тоже показана через чтение. Он дает ей книги, рассуждает с нею о стиле писателей… Из этих уроков литературы родились необыкновенные страницы. Между прочим, Пруст любил книги других авторов. Далеко не всякий писатель способен полюбить чужие книги. Он снабдил предисловиями книгу о художниках, написанную его другом Жаком-Эмилем Бланшем, и первую книгу Поля Морана Нежности кладь. Он был щедрым читателем, и эта щедрость проявлялась в подражаниях и стилизациях: он с успехом перенимал стиль тех, кем восхищался, не запрещая себе, впрочем, и посмеиваться над ними.

Реальный мир состоит из прочитанных книг и любимых картин. Пруст дает нам советы, которые мы вольны использовать, чтобы увидеть книжные страницы в реальном мире, а в людях, случайно встреченных на улице, узнать лица, знакомые по картинам в музее. В Сванне вспыхивает любовь к Одетте, когда он узнает в девушке дочь Иофора с фрески Боттичелли в Сикстинской капелле. Сванн любит Одетту, но любит благодаря ее сходству с произведением искусства. Еще один персонаж романа, Блок, похож на Портрет Мехмеда II работы Джентиле Беллини. Слуги на званом вечере госпожи Сент-Эверт напоминают персонажей Мантеньи, как будто в гости пожаловал сам Лувр. А беременная судомойка в Комбре похожа на Аллегорию Милосердия Джотто с падуанской фрески. Есть еще знаменитый портрет Гирландайо в Лувре, старик с шишковатым обезображенным носом, а рядом с ним внук. «Вам не кажется, что он напоминает господина дю Ло?» – спрашивает один из персонажей. Почему бы не поиграть так в реальной жизни, применяя прустовскую технику и узнавая любимые картины в людях на улице или в метро… Можно придерживаться прустовского стиля не только в чтении, не только в желании писать, но и в жизни.

Если бы на следующий день после похорон Пруста кто-нибудь сказал, что он станет великим классиком французской литературы, величайшим французским писателем, все бы немало удивились. Да, он был не лишен честолюбия, хотел занять ведущее место, но то, что у него это получилось, стало бы неожиданностью для него самого.

А что читатель? В конце концов, ему единственному не соответствует ни один персонаж во всем романе В поисках утраченного времени. В конце рассказчик выказывает пожелание, чтобы его читатели стали читателями самих себя. Вот почему у совершенно разных людей возникает ощущение, что Пруст написал свою книгу исключительно для них. Можно вовсе не интересоваться салонами рубежа веков, ничего не желать знать об окружении Германтов или о светских приемах у Вердюренов и в то же время понимать, что внутри нас живет некий Пруст – и описывает нашу жизнь.

В самом конце романа будущий писатель размышляет не только о своей книге, но также – и главным образом – о тех, кто ее прочтет.

Но у меня-то мнение о собственной книге было скромнее, и даже сказать о тех, кто ее будет читать, «мои читатели» было бы с моей стороны ошибкой. По-моему, читать они будут не меня, а самих себя, что же до книги моей, то она будет похожа на увеличительные стекла, которые предлагал покупателям комбрейский оптик: с помощью моей книги они смогут читать самих себя. И я не стану просить, чтобы они меня хвалили или ругали, пускай просто скажут, всё ли правильно, совпадают ли слова, которые они читают в самих себе, с теми, что я написал.

Об авторах

Антуан Компаньон

Писатель, литературовед, профессор Коллеж де Франс и Колумбийского университета, член Французской академии. Среди множества его книг – Лето с Монтенем, роман Урок риторики, а также целый ряд исследований