Книга Вторая мировая война. Хроника тайной войны и дипломатии - Павел Анатольевич Судоплатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши западные союзники сразу же после войны осознали это обстоятельство и всячески стремились лишить нас этих экономических преимуществ. Им удалось осуществить это лишь в 1948 году, когда после слияния в «Бизонию» американской и английской зон оккупации в Германии отменили хождение оккупационных марок. Это была экономическая подоплека Берлинского кризиса 1948 года, в ответ последовали наши меры по блокаде Западного Берлина. Но я, кажется, отвлекся. Вернемся к событиям весны – начала лета 1941 года.
Говоря о важной миссии Павлова, следует подчеркнуть, что никто перед Уайтом, перед нашей агентурой в США не мог ставить задачи напрямую вести политику провоцирования японо-американской войны. Это было совершенно исключено. Задача была совершенно другая – по возможности использовать наше влияние в американских деловых кругах и правительстве, чтобы не допустить вооруженного выступления Японии против Советского Союза в случае, если он подвергнется немецкой агрессии.
И еще одно важное обстоятельство. В США создалась исключительно сложная агентурно-оперативная обстановка в связи с тем, что в разведывательной работе, первоначально строившейся в рамках объединенной резидентуры Разведупра Красной армии и разведки НКВД, произошли структурные изменения. Элизабет Бентли (Умница) – главная связная «Голоса», которой он много перепоручал своих связей, – первоначально была агентом военной разведки, позже перешла к «Голосу», а затем вышла на связь с нашей легальной резидентурой. Поэтому получилось так, что информация о коммунистическим подполье, негласных членах компартии в американском правительстве (нелегальный кружок выходца из России, ответственного работника министерства сельского хозяйства США Натана Сильвермастера), информация об агентуре НКВД и военной разведки была сосредоточена в руках одних и тех же людей. И позже в связи с предательством Бентли все это оказалось в руках американских контрразведывательных органов. Надо отдать должное нашему резиденту с 1944 года в США А. Горскому (Громову), который после отъезда В. Зарубина разобрался и сигнализировал о подозрительном поведении Бентли, что подтвердилось при наружном наблюдении, установленном Горским, когда он направлялся на встречу с ней.
Павлов успешно решил поставленные перед ним задачи. Мы получили подтверждение, что американо-японская конфронтация на Тихом океане медленно, но определенно перерастает в военное противостояние. Для Сталина и Молотова это не было открытием. Видный аналитик Разведупра Красной армии перед войной, а позднее наш крупный экономист-международник В. Аболтин еще в 1940 году подготовил записку руководству наркомата обороны о неизбежности внезапного нападения японского флота на стратегические объекты Англии и США на Дальнем Востоке. Но информация о сложностях в достижении договоренностей между Японией и Америкой и о неприемлемости между ними экономического компромисса на фоне военных успехов Гитлера была исключительно ценной.
Павлов вернулся из США с важными данными о том, что несмотря на предательство Кривицкого, Чемберса, агенты Коминтерна и объединенной сети Разведупра и НКВД реально существуют и продолжают занимать важные позиции в американском государственном аппарате. В связи с этим поступившая по линии Госдепартамента США информация о предложениях начать тайные мирные переговоры между Германией и Англией при американском посредничестве представлялась достоверной. Важным также было очерчивание сфер тайного обмена мнениями по дипломатическим каналам и по линии разведки между США и СССР о возможном прекращении войны в Китае, а также сохранении нейтралитета Швеции и Турции в условиях войны в Европе.
Накануне войны было принято принципиальное решение строить разведывательную работу в США по принципу создания главной резидентуры в самой Америке и двух вспомогательных – в Мексике и в Канаде. Канадскую резидентуру в начале войны и возглавил Виталий Павлов. В 1943 году в Мексику был назначен Л. Василевский, а главным резидентом по американскому континенту уже в октябре 1941 года стал В. Зарубин. Его назначение было более чем закономерным. Американская «точка» для советской разведки и дипломатии была особенно важной. Зарубин и его жена как нельзя лучше подходили для этой работы. Будучи опытными резидентами, они хорошо знали обстановку в США, выполняли там важные задания еще в 1937 году, находясь на нелегальном положении.
В завершение этого фрагмента воспоминаний хотелось бы еще раз акцентировать внимание на том, насколько важным было в предвоенные и военные годы взаимодействие в США и Швеции советской разведки и дипломатии.
К. Уманский, В. Семенов и М. Ветров – видные советские дипломаты, не будучи кадровыми работниками и офицерами разведки, выполняли тем не менее исключительно ответственные поручения наших разведывательных органов, имея самостоятельный выход на руководство НКВД-НКГБ. Это относится и к Г. Астахову, которой был временным поверенным в Берлине. Все они имели свои кодовые псевдонимы. Их работа по линии разведки заключалась преимущественно в установлении контактов с определенными деятелями во время официальных встреч. Возможно, это покажется кому-то слишком рискованным – «засвечивание» человека с высокой дипломатической миссией на связях с симпатизирующими нам людьми, привлекаемыми источниками или даже агентами, но на крутом повороте истории такая работа неизбежна. И успех этих связей зависит главным образом от интеллектуального потенциала резидента, то есть насколько он контактен в общении, владеет ли свободно иностранным языком, досконально ли знаком с обстоятельствами, сутью проблемы. У нас же зачастую при смене поколений в разведке с интеллектуальной подготовкой не все было на уровне. Доходило до анекдотических случаев, когда заведующие консульскими отделами посольств – выдвиженцы «ежовского» партийного набора, выпускники Школы особого назначения 1938 года слали в Центр телеграммы, что они нашли дом, где должна состояться встреча с агентом, но войти в него по техническим причинам не могут. «Технические причины» состояли в том, что на Западе уже в то время в состоятельных домах устанавливались кодовые замки, что не было свойственно России с открытыми до недавнего времени настежь дверями в подъездах жилых домов.
«Именно Эйтингон с большим риском для жизни провел операцию по выводу руководства испанских республиканцев и компартии весной 1939 года во Францию».
Наум Исаакович Эйтингон (1899–1981) – советский разведчик, генерал-майор государственной безопасности. Один из разработчиков операции по ликвидации Льва Троцкого.
«Юзик» – Иосиф Ромуальдович Григулевич – идеально подходил на роль ближайшего помощника Эйтингона в завершающей фазе операции «Утка»
Иосиф Ромуальдович Григулевич (1913–1988) – советский разведчик-нелегал, впоследствии учёный-латиноамериканист: специалист по этнографии и истории стран Латинской Америки, истории католической церкви в Латинской Америке и института папства, деятель атеистической пропаганды. Исследователь нетрадиционных религий и культов. Доктор исторических наук (1965), член-корреспондент АН СССР (1979).
«Когда Рамон попал в тюрьму, дважды поднимался вопрос о его побеге или о досрочном освобождении. Один раз
