Книга Когда наступит никогда - Барбара Дэвис

почувствовав отчаянное желание оказаться как можно дальше от Риддлсвиля.

Ретта с трудом поднялась на ноги.

– Простите. Кажется, вы хороший человек и точно не заслуживаете всего, о чем узнали сегодня. Знаю, уже слишком поздно, но в любом случае простите, что Хани причинила вам столько боли. Она была не плохой, просто… эгоистичной.

Кристи-Линн хотела ответить, но так и не придумала, что именно. Коротко кивнув, она вышла на крыльцо и чуть не споткнулась о горшки с геранью, когда спускалась с лестницы и возвращалась к машине.

Кристи-Линн завела мотор и смогла доехать до главной дороги, где заехала на парковку и повалилась на руль. Она приехала за правдой и получила ее. Четыре года. Они были вместе четыре года. И у них есть ребенок. Это все просто слишком.

Кристи-Линн затрясло – растерянность и неверие наполнили тело, словно яд. Стивен – отец. Это просто немыслимо и совершенно противоречит образу человека, за которого она вышла замуж – ведь он и глазом не моргнул, когда она сказала, что не хочет детей. Но сомнений быть не может. Ямочка на подбородке Айрис и ее лиловые глаза – более чем убедительные доказательства.

Интересно, ее запланировали? Или беременность наступила случайно, после беспечной ночи, когда страсть переборола разум, а осторожность выбросили на ветер? От таких мыслей у Кристи-Линн сжалось сердце, но это лучше, чем предполагать, что Стивена привело в объятия другой женщины то единственное, в чем она сама ему отказала.

К горлу подступила тошнота, и в какой-то момент Кристи-Линн испугалась, что ее сейчас правда вырвет. Опустив стекло, она жадно вдохнула свежий воздух. Нужно взять себя в руки. Нельзя просто сидеть посреди дороги и разваливаться на кусочки. Нужно выбираться из Риддлсвиля, и немедленно.

Она потянулась к рычагу переключения передач, вспомнив, что обещала позвонить Мисси, когда зазвонил мобильный. Кристи-Линн достала его из сумочки и ответила, не взглянув на экран и задумавшись о существовании телепатии.

– Мисси, я как раз собиралась тебе звонить.

– Это не Мисси.

– Уэйд?

– Я беспокоился.

Эта простая фраза странным образом лишила Кристи-Линн самообладания. Она горько всхлипнула, не в силах сдержать внезапный поток слез, хлынувший по щекам.

– Поговори со мной, Кристи-Линн. Что случилось? Тебе плохо?

Плохо ли ей? Она не знала, как ответить на такой простой вопрос.

– Нет, – наконец выдавила она, проглотив очередной всхлип. – Да… Не знаю.

– Где ты?

– Здесь. – Она вытерла рукой нос. – Я с ней встретилась. Поговорила.

– И что узнала?

– У него есть дочь, – выпалила Кристи-Линн. – У Стивена и Хани есть дочь.

– Боже…

– Айрис. Ее зовут Айрис. – Она закрыла глаза и опустила голову на руль. – Ей три года.

– Кристи-Линн, а ты уверена? Может…

– Нет, не может. Она от него. Я уверена.

– Прости. Не знаю, что сказать.

– Тут нечего говорить.

– И чем все закончилось?

– Ничем. Я просто встала и ушла. Ретта… Миссис Роулингс сказала, что готова ответить на любые мои вопросы, но потом пришла Айрис, и я не смогла оставаться там ни минуты. Просто… ушла.

– Где ты сейчас?

– В машине, собираюсь ехать назад.

– Кристи-Линн, так нельзя. Ты провела за рулем весь день. Тебе нужно отдохнуть.

У Кристи-Линн болело горло, и было трудно дышать.

– Я не могу здесь оставаться.

– Пожалуйста, пообещай, что никуда сегодня не поедешь. Найди мотель и поспи. Останься хотя бы до утра. – Не дождавшись ответа, Уэйд потребовал: – Пообещай.

– Да. Хорошо. Найду мотель.

– И еду найди – как я догадываюсь, ты ничего не ела. Позвоню утром.

– Это необязательно.

– Позвоню утром, – твердо повторил он.

– Хорошо. – Она уже собиралась нажать на кнопку, но замешкалась. – Уэйд?

– Я еще здесь.

– Спасибо.

– Не за что. Отдыхай.

Кристи-Линн дали чистый и тихий номер в «Коннер Форк Дэйс Инн». Она бросила сумку на кровать, разделась и направилась в душ, надеясь оттереть въевшиеся в кожу и волосы следы прогорклого масла и сигаретного дыма.

Кристи-Линн не знала, сколько простояла под обжигающим потоком воды и много ли ей понадобилось времени, чтобы проплакаться, но в какой-то момент наконец вышла из ванной – порозовевшая и смертельно уставшая. Натянув футболку и легинсы, Кристи-Линн включила телевизор, надеясь отвлечься на старый фильм, но тщетно. День вновь и вновь проигрывался в голове, словно видео на бесконечном повторе, и от фактов было некуда скрыться.

У Стивена и Хани есть маленькая дочка, и теперь она стала сиротой. Скорее всего, Рэй Роулингс пытался сохранить в тайне грехи сестры, желая спасти семью от скандала. Но, возможно, были и другие причины. Может, он хотел защитить невинную маленькую девочку. Если имя Хани станет известно широкой публике, журналисты сойдут с ума. И рано или поздно узнают про Айрис – дитя известного отца и матери, не состоявшей с ним в браке. Думал ли Стивен, что в таком случае произойдет с его дочерью?

И тут возник он – вопрос, которого Кристи-Линн пыталась себе не задавать. Как Стивен воспринял новость о грядущем отцовстве? Разозлился? Пришел в ужас? Или, может, ему хотелось ребенка – где-то в темном, противоречивом углу сознания альфа-самца он мечтал оставить миру часть себя?

Или, может, ей стоит задавать вопросы не про Стивена, а про себя? Может, какая-то часть ее – сломанная, недостающая – не дала ей увидеть, что Стивен нуждается в большем? Она была так занята собственными шрамами, что упустила знаки? Или у измены были совершенно банальные причины: кризис среднего возраста, усовершенствованная хирургическим путем блондинка, беспечно зачатый ребенок? Их связывал лишь долг или нечто большее? Единственные два человека, которые могли ответить на эти вопросы, мертвы.

Но еще есть Ретта.

Кристи-Линн приехала в Риддлсвиль за ответами, но по-прежнему очень многого не знала, не спросила. Она действительно хотела вернуться в Свитвотер, ничего не зная? И если так, то зачем вообще было приезжать? Вопросы еще долго роились в голове, когда она устроилась под тонким отельным одеялом и выключила свет.

Ледяная вода вонзается в кожу миллионами иголок. Она мутная. Словно после мытья посуды или как чайная заварка. Вдалеке горит фонарь – нет, два фонаря – угрюмые точки в водном полумраке. На дне безжизненно лежит груда холодного, покореженного металла. За стеклянным квадратом виднеется лицо женщины, иссиня-белое и знакомое – ее светлые волосы окружили голову, словно нимб. Она висит в воде с закрытыми глазами, как жуткая русалка, и из вмятины на виске странным образом не идет кровь. А потом она вдруг открывает глаза. Большие, остекленевшие, ярко-лиловые даже сквозь толщу воды. И синие губы начинают