Книга Взводный - Александр Айзенберг

рады, всё же не в окопах сидеть, хотя всё относительно и не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Дождавшись начала вечера, я попрощался с Севастьяновым и отбыл в штаб армии, кстати, прибившуюся ко мне танковую роту тоже оставил Севастьянову, ему она нужней, главное, как уже говорил, у генерала мозги встали на место и он не будет бросать их в бессмысленные атаки, так что шансы выжить у танкистов достаточно высокие. Мы двигались всю ночь, зато дошли без проблем и налётов, хотя у меня и есть машины с зенитками, но полной гарантии они не дают, так что я был только рад благополучно добраться до штаба армии.

Следующим утром я прибыл в штаб на доклад, подробно описал всё, что со мной произошло. Были командующий армией, начальник штаба, член военного совета и начальник разведки. Слушали они меня очень внимательно, временами переспрашивая и уточняя, но судя по всему, остались очень довольны моими действиями. Наконец меня отпустили, два пару дней на отдых и приведения в порядок. А мне было что делать, техника пока ещё та, так что необходимо было все проверить и подшаманить, тем более после выхода.

Когда капитан Прохоров вышел, генерал Костенко спросил присутствующих: — Ну и как вам капитан? Всё же не зря мы его оставили и дали ему определённую свободу действий.

— Так то оно так, Фёдор Яковлевич, но есть сигналы по капитану, его в мародёрке обвиняют и политработников запугивает, грозит за изменения его приказов чуть ли не лично расстрелять.

— Дмитрий Емельянович, не всё ли равно, какого цвета кошка, если она мышей ловит? Про мародёрку, то капитан берёт только оружие, боеприпасы и продовольствие. Деньги и драгоценности он сдал в дивизии Севастьянова начфину, сегодня привезли из дивизии. А вот что касается запугивания, знаете, а я частично с ним согласен, не след, когда политработники отменяют приказы командиров. Зачастую это создаёт лишние проблемы.

— Значит Фёдор Яковлевич вы одобряете его действия?

— В основном да, по крайней мере он самый результативный командир, вы согласны Дмитрий Емельянович?

— Что есть, то есть, но всё же следует обратить на это особое внимание.

Разумеется, что я не знал про страсти вокруг своей персоны, меня больше волновало восполнение потерь, всё же хоть и немного, но я потерял своих людей, и теперь следовало по возможности восполнить эти потери. А через день всё покатилось к псу под хвост, немцы опять прорвались, причём на флангах и мы очень быстро оказались в окружении.

Глава 12

Глава 12

Начав движение вечером, мы за ночь спокойно доехали до Тернополя и уже утром расположились на своём старом месте. Я с самого утра отправился в штаб армии, и именно там меня и застало известие, что немцы прорвались сразу в двух других местах и армия уже полуокружена. В штабе поднялась паника, а я продолжал спокойно сидеть в приёмной командующего армии, а что, мне как говорится не привыкать. Подумаешь окружение, вон многие постоянно в них попадали и выходили, и я уже из одного окружения вышел, выйду и из этого. В любом случае я уже не сам по себе, необходимо доложить командованию о своём прибытии и дождаться новых приказов. В связи с паникой пришлось сидеть до обеда, хорошо, что я пред выходом основательно подкрепился, так что теперь просто дремал сидя на стуле в приёмной и откинувшись спиной на стену. Очень многие с удивлением на меня смотрели, они искренне не понимали, как я могу спокойно дремать, когда нас полуокружили немцы. Наконец меня вызвали к командующему. Зайдя в его кабинет, а там было всё командование армии в полном составе, я доложил о частичном выполнении задания. Слушали меня невнимательно, так как это уже потеряло всякую актуальность, а затем генерал Костенко неожиданно меня спросил.

— Капитан, что думаешь по сложившейся ситуации?

— С одной стороны товарищ генерал это жопа, армию окружают и даже если немедленно отдать приказ частям на отход, то всё равно всё не спасём, они просто не успеют отойти.

— А с другой стороны?

— А с другой стороны, если не паниковать и правильно разыграть выпавшие карты, то можно максимально минимизировать наши потери, и при этом очень больно щелкнуть немцев по носу.

— Это как?

— Создать маневренные группы и ударив навстречу, выйти в немецкий тыл и покуралесить там. Бить тыловые колоны противника и устраивать засады на его подкрепления, причём желательно в первую очередь на тяжёлое вооружение, а в частности на артиллерию. Разбить попавшие в окружение части по батальонам, и дать им приказ сначала спрятаться в лесах, а затем, пропустив противника, начать бить его в тылу, устраивая засады. Правда для этого требуются и командиры с мозгами, но даже пяток таких отрядов может навести большого шороху в немецких тылах и заставить их бросить на их поимку значительные силы, тем самым оголив фронт и снизив состав передовых частей.

— Спасибо капитан, пока свободен, но будь всё время на связи.

Я вышел, удивительно уже то, что меня вообще спросили, что я думаю по сложившейся ситуации. Я ведь для них мальчишка — молокосос, простой лейтенант, которому вне очереди дали капитана, правда удачливый. В любом случае надеюсь не пропаду, да и какую, ни какую, но репутацию я себе уже создал, так что очень надеюсь, что высокое начальство всё же будет прислушиваться к моим советам. Спокойно доехав до своего батальона, кстати второй батальон пока так и остался со мной, я занялся текучкой. Техники возились с техникой, а в ней постоянно что-то ломалось, вот им и приходилось чуть ли не каждый день что-то ремонтировать. Хлынов отправился на склады пополнять припасы, я ему велел попытаться выбить всего и побольше. Кто его знает, паника уже начала расползаться по штабу и окрестностям, так что на этом фоне глядишь чего и получится у моего хомяка выбить сверх положенного. Бойцы отдыхали в основном, я их решил не грузить, чувствую, уже завтра опять придётся партизанить по немецким тылам, так что пускай сил набираются, пока такая возможность есть.

После ухода капитана Прохорова, генерал Костенко спросил:

— Ну, что думаете?

— Думаю Фёдор Яковлевич, что если кто и выйдет снова к своим, да ещё и со своим подразделением, то это точно будет капитан Прохоров, да ещё и наверняка уже в составе полноценного полка, если не дивизии. Похоже для него это привычная ситуация, и он в ней себя чувствует, как рыба в воде.

— Я, Дмитрий Емельянович думаю точно также, а ты что скажешь Иван Семёнович?

— Я тоже с вами согласен, только что мы делать будем? Боюсь, что мы уже не успеем выйти из окружения, даже если штаб немедленно двинется в тыл.

— Есть предложения?

— Да, поручить капитану Прохорову вывести штаб к своим и дать ему полную свободу воли.

— А не слишком ли это будет?

— Думаю нет. Если мы начнём его ограничивать в принятии решений, то толку из этого не выйдет. Раз он знает, что делать и может выйти из окружения, то не следует ему в этом мешать.

— Тогда решено, даже будет интересно посмотреть, как Прохоров будет командовать и что делать, а пока готовьте штаб к эвакуации, завтра мы должны быть готовы выступать и Иван Семёнович, вызовите снова Прохорова, хочу ему лично поставить задачу.

Внезапный вызов к начальству меня насторожил, я ведь только что был в штабе и вдруг снова туда дёргают. Однако надо ехать, раз высокое начальство внезапно захотело снова меня лицезреть, то остаётся только взять под козырёк. Вот так я и вернулся назад в штаб буквально через час, а там снова кабинет командующего армией и неожиданное предложение.

— Проходи капитан, мы тут после твоего отъезда посовещались и решили, мы даём тебе полный карт-бланш, твоя задача вывести к своим штаб в полном составе и без потерь. Справишься?

— Если ни кто не будет влезать в командование и указывать мне, что делать, то выведу.

— Не будут.

— Товарищ генерал, а как же раненые? Надо их тоже с собой взять, если просто их оставим, то считай подпишем им смертный приговор.

— А вытянешь ещё и их?

— Вытяну.

— Хорошо, ты сам это сказал, за язык тебя ни кто не тянул. Сейчас отдам приказ о подготовке немедленной эвакуации госпиталей.

Я снова вышел из кабинета командующего в полном обалдении. Интересно, это что такое сейчас было, какая муха