Книга Покаяние - Элоиса Диас

тут бывает?

Шлагбаум покорно поднялся.

– Нужное нам здание – в самом конце аллеи.

Вукич нарочно не стал спешить. Мимо проплывала вереница платанов. Справа тянулась кирпичная стена. Под шинами ритмично шуршал гравий.

Когда они поравнялись со сторожевой башней, Альсада инстинктивно пригнулся. Она представляла собой два бетонных цилиндра, поставленные друг на друга. В каждом имелась горизонтальная щель, из которой с любопытством поглядывало дуло. Мышь не проскочит. Вукич, не останавливаясь, ехал в сторону последнего здания у ограды.

– Тут нужно будет, наоборот, зайти через черный ход, – спокойно проинструктировал комиссара Петакки. Точно речь шла о кинотеатре.

Вукич не стал сворачивать на круговую подъездную дорогу, а съехал в проулок и нырнул во тьму. Впереди показались два симметричных патио, придававшие плану задней части здания очертания трезубца. Они тут же ощутили себя под прицелом несчетного множества окон, смотрящих на них под разными углами. Вряд ли там держат заключенных, подумал Альсада: их было бы нетрудно заметить снаружи. Впрочем, мало кому хватает храбрости приблизиться к комплексу настолько близко, чтобы разглядеть в здании людей. К тому же окно – это шанс выпрыгнуть и со всем покончить, никто его не даст.

Так вот, значит, куда они приехали. Вот эта неприглядная военная постройка и есть ответ на поток вопросов, которыми их засыпают в участке, на просьбы о пересмотре меры пресечения, которые подаются вновь и вновь без всякого результата, на отчаянные мольбы, обращенные к всевозможным знакомым, когда в ход идут любые посулы, лишь бы разузнать хоть что-то. «Нет, ну правда, Хоако, как можно быть таким наивным? – прозвучал в голове у инспектора голос брата. – Когда “матери” каждый четверг встречаются у канцелярии президента и требуют сообщить, где их дети, дело вовсе не в том, что они не знают, где их искать. Нет-нет, они знают. А в том, что они понимают, что те уже не вернутся».

– Альсада, не желаешь ли к нам присоединиться?

Инспектор с удивлением заметил, что и Вукич, и Петакки (в руках последнего поблескивал безупречный черный кожаный портфель) уже вышли из машины. Комиссар стоял на пару шагов впереди и жестом указывал на вход в здание. Хоакин похолодел. Он застегнул две пуговицы на пиджаке, точно это могло согреть, и, нагнав шефа, оглянулся на подъездную дорогу. Серебристую «ауди» Вукича, припаркованную на гравии, окружали фургоны без номерных знаков и маркировки, разбросанные по территории как попало, точно батарейки в ящике со всякой мелочовкой.

Ну здравствуй, Рубикон.

За одностворчатой дверью черного хода, на которую им указал Петакки, оказался просторный холл, похожий на пещеру. Альсаде живо представилось, как он выглядел в былые дни: кругом людно и шумно, курсанты торопливо сбегают по лестнице из дортуаров, чтобы не опоздать на занятия. Кто-то придумал направить тусклые светильники к потолку, видимо желая добавить элегантности. Но это лишь вызывало в памяти обшарпанные отели 1920-х годов. Тоска. Прямо посреди холла стоял одинокий стол, за которым сидел усталый военный. Небольшая настольная лампа освещала термос, папку и переполненную пепельницу.

Вукич во главе своей команды устремился вперед, точно рассекая морские волны; вплотную за ним шли Альсада с Петакки, сопровождаемые тревожным эхом собственных шагов по полированному камню.

– Добрый вечер. Мы приехали допросить семью Альсада, – надменно рявкнул комиссар.

К горлу Хоакина подкатил ком. Семья Альсада. Это вполне могли оказаться они с Паулой. Здесь. В этом самом здании. Если бы они сделали иной выбор. Если бы не везение. Или если сегодня все пойдет не по плану.

Военный даже не поднял глаз от стола.

– Имена.

Вукич кивнул Альсаде, стоявшему слева.

– Хорхе Родольфо и Адела, – ответил Альсада, словно извиняясь.

– Нет таких, – отчеканил военный, даже не заглянув в папку.

Альсада огляделся. Повсюду двери: слева, справа, спереди, сзади. А за ними – бог весть что. Разве возможно выбраться отсюда живыми?

Вукич повернулся к Петакки. Тот одновременно пожал плечами и поднял брови. Комиссар разочарованно сжал губы и снова сосредоточил внимание на человеке, сидящем за столом.

– Младший капрал… – Вукич склонился ниже, чтобы лучше разглядеть именную нашивку. – …Монтальво?

– Старший. Старший капрал Монтальво, – поправил тот.

Да подумаешь, все равно пешка.

– Монтальво, – повторил Вукич. Медленно, будто выискивая в памяти знакомое лицо.

Дает понять, что сможет вспомнить это имя, когда будет составлять донесение о нарушении дисциплины.

Тот невозмутимо кивнул.

– Простите, старший капрал Монтальво, – сказал Вукич, и на долю секунды показалось, что он в самом деле просит прощения. – Мне правда очень жаль. Вероятно, вы меня плохо поняли. И это вполне объяснимая ошибка. Ничего страшного.

Началось. Альсада не раз задавался вопросом, отчего получать выговор от Вукича неприятнее, чем от прочих вышестоящих чинов. Обычно поддержание дисциплины в полиции сводилось к тому, что начальник орал на подчиненного, оглушая и брызжа слюной ему в лицо, дабы таким образом вколотить тому в голову правила субординации. Но Вукич из другого теста. Он предпочитал спокойно и неспешно излагать логические доводы. Он понимал: бесконечное ожидание начальственного гнева куда страшнее воплей, и потому с наслаждением доводил тебя до состояния, когда чувствуешь себя тем самым никчемным имбецилом, кем ты по сути и являешься. Альсада видел, что тон Вукича дает себя знать. Старший капрал выпрямился и сглотнул. Кадык дернулся под узлом галстука. Он осознал свою ошибку. И теперь Вукич завладел его вниманием безраздельно.

– Вы, должно быть, устали. Надоело сидеть за этим чертовым столом. Да и мате, видать, остыл. – Комиссар кивнул на термос. – И потому я вполне допускаю, что, когда мы вошли, интеллектуально вы находились не в лучшей форме. Сосредоточьтесь: мы… – Вукич выдержал паузу и кивнул на Петакки с Альсадой.

Оба поежились: никто не ожидал, что он вовлечет их в этот разговор.

– Мы не из тех, кому стоит говорить «Не знаю, о чем вы». Или… – Он попытался припомнить отговорку капрала.

К изумлению Альсады, Монтальво сам подсказал ему ответ:

– Нет таких.

И впрямь имбецил.

– Именно. Нет таких. Да. Спасибо. – Вукич был точно фокусник на сцене. – Так вот, с нами этот номер не пройдет. Вы понимаете, к чему я?

Неужто Монтальво кивнул?

– И вот что вы сейчас сделаете, старший капрал: вы откроете эту вашу симпатичную папочку. – Вукич протянул к ней руку и стукнул пальцем по обложке. Тук! Одного раза оказалось достаточно. – Отыщете там супругов Альсада – Хорхе Родольфо и Аделу – и сообщите мне точно, где их искать.

Монтальво дождался, пока Вукич уберет руку от папки, и начал спешно листать страницы. Имена, имена, имена. Множество имен, написанных синими чернилами.

– Они прибыли сюда вчера, – сообщил капрал с неожиданным рвением в голосе.

«Прибыли». Какая интересная формулировка. Можно подумать, перед ними администратор роскошного