Книга Моя борьба. Книга пятая. Надежды - Карл Уве Кнаусгорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я т-тут к-кое что вспомнил, – начал Ула, – ты читал Джорджа В. Хиггинса?
– Нет, – ответил я.
– П-прочитай об-бязательно. Он отличный. Просто шикарный. Почти сп-плошные диалоги. Очень по-американски. Крутой. «Друзья Эдди Койла».
– А еще Брет Истон Эллис, – добавил Асбьорн, – «Меньше чем ноль». Читал?
Я покачал головой.
– Он американец, ему лет двадцать. Книга про подростков в Лос-Анджелесе. Дети богатых родителей, что хотят, то и делают. Бухают, торчат и отрываются. Но жизнь у них пустая и холодная. Очень хороший роман. Почти гиперреализм.
– Похоже, и правда хороший, – сказал я, – как, говоришь, его зовут?
– Брет Истон Эллис. И не забудь, кто его тебе посоветовал! – Он хохотнул и отвел взгляд.
Я посмотрел на Ингве – тот разговаривал с Юном Улавом и Ингвиль, возбужденный, раскрасневшийся, как всегда, когда он старается кого-то в чем-то убедить.
– И последний Джон Ирвинг очень хорош, – продолжал Асбьорн.
– Шутишь? – не поверил я. – Джон Ирвинг пишет развлекательное чтиво.
– Ну и что, все равно он бывает неплох, – уперся Асбьорн.
– Да ни хрена, – возразил я.
– Ты же не читал!
– Ну и что. Все равно фигня, я и так знаю.
– Ха-ха-ха! С какой стати?
– Я, между прочим, и сам пишу. И Джона Ирвинга читал. Последний его роман фиговый, это я точно знаю.
– Да брось, Карл Уве, – проговорил Асбьорн.
– Анне, ты только представь, – начал я, – ты сидишь тут, далеко от вонючего Кристиансанна!
– Да, – сказала она, – вот только не знаю, что я тут вообще делаю. Ты про себя все знаешь. Ты будешь писателем. А я никем не буду.
– Я и есть писатель, – сказал я.
– Знаешь что? – спросила она.
– Что?
– Я хочу стать легендой и никем больше. Настоящей легендой. Я всегда этого хотела. И никогда не сомневалась, что так оно и будет.
Асбьорн с Улой переглянулись и расхохотались.
– Понимаешь? Я всегда была в этом уверена.
– Легендой чего именно? – поинтересовался Асбьорн.
– Да чего угодно, – отмахнулась Анне.
– А чем ты занимаешься? Поешь? Пишешь?
– Нет. – По щекам у нее потекли слезы.
Я смотрел на нее, не понимая, что происходит. Неужто она плачет?
– Мне никогда не стать легендой! – воскликнула она. Все повернулись к ней. – Я опоздала! – выкрикнула она и закрыла лицо руками. Плечи ее вздрагивали.
Ула с Асбьорном громко засмеялись, Ингве, Юн Улав и Ингвиль смотрели на нас с недоумением.
– Мне никогда не стать легендой, – повторяла Анне, – никогда никем не стать!
– Тебе всего двадцать лет, – сказал я, – никуда ты не опоздала.
– Опоздала! – возразила Анне.
– Ну и что дальше? – вмешался Юн Улав. – Зачем тебе становиться легендой? Смысл?
Анне вскочила и направилась к выходу.
– Ты куда? – спросил Ингве. – Ты же не уходишь?
– Ухожу!
– Да ладно тебе, побудь еще, – попросил он, – легенды в двенадцать спать не ложатся – это уж точно. Оставайся. У меня вина залейся, хочешь бокальчик? В тот год был легендарный урожай.
Анне слабо улыбнулась.
– Разве что бокальчик, – сказала она.
Ей налили, и веселье продолжалось. Ингвиль с бокалом в руке стояла у стены, такая красивая, что по спине у меня побежали мурашки. Я вспомнил, что должен поговорить с ней, и направился туда.
– Все очень по-студенчески! – сказал я.
– Да, – ответила она.
– Ты, кстати, читала Рагнара Ховланна? Он, по-моему, много об этом пишет.
Она покачала головой.
– Он у нас в академии преподает. Из Вестланна, как и ты. И я, кстати, тоже чуть-чуть вестланнец. Ведь мама у меня из Сёрбёвога. Так что я наполовину вестланнец!
Она с улыбкой смотрела на меня. Я чокнулся бокалом о ее.
– Сколь! – сказал я.
– Сколь! – повторила она.
Я заметил, что Анне смотрит на нас, и поднял бокал повыше. В ответ она тоже подняла свой. Юн Улав стоял, покачиваясь, посреди комнаты, нашаривая, обо что опереться, но не нашел, и его повело в сторону.
– Ненадолго его хватило! – засмеялся я.
Он удержал равновесие и с бесстрастной миной побрел в спальню.
А где Идар и Терье?
Я прошелся по квартире. Они сидели на кухне, склонившись над столом и вцепившись в бутылки, и трепались. Когда я вернулся, Ингвиль сидела на диване рядом с Анне. Взгляд у Анне был затуманенный и не вязался с ее улыбкой.
Она обернулась к Ингвиль и что-то ей сказала. Ингвиль ахнула и выпрямилась, и я понял, что слова Анне ее поразили. Ингвиль что-то ответила, Анне рассмеялась и покачала головой. Я направился к ним.
– Я знаю таких, как ты, – сказала Анне, вставая.
– Неправда, – ответила Ингвиль. – Ты и меня не знаешь.
– Еще как знаю, – сказала Анне.
Ингвиль рассмеялась. Анне прошла мимо меня, и я сел на ее место.
– Что она тебе сказала? – спросил я.
– Что я из тех, кто уводит чужих мужиков.
– Серьезно? Так и сказала?
– Вы что, встречались с ней? – спросила она.
– Я с ней? Нет, конечно, ты что, с ума сошла?
– Я это терпеть не желаю. – Она поднялась.
– Конечно, – поддержал ее я, – но ты же не уйдешь. Время детское! И вечеринка клевая, разве нет?
Ингвиль улыбнулась.
– Я не ухожу, – сказала она, – только до туалета дойду.
Я заглянул в спальню. Там, уткнувшись лицом в плед и свесив руку с кровати, храпел Юн Улав. В коридоре возле входной двери я заметил Арвида.
– Как жизнь, Кнаусгор-младший? – проговорил он.
– Ты уходишь? – спросил я, вдруг испугавшись, что он уйдет. Я хотел, чтобы все остались и веселье продолжалось.
– Нет-нет, – отмахнулся он, – просто выйду проветриться.
– Хорошо! – обрадовался я и вернулся в гостиную.
Ингвиль там не было. Неужели все-таки ушла? Или еще в туалете?
– Скоро Ингве Queen поставит, – сказал Асбьорн и отошел от проигрывателя, – этот момент наступает всегда. Когда он уже нагрузился и веселье, в сущности, закончилось. По крайней мере, для него точно.
– Мне тоже Queen нравятся, – сказал я.
– Да вы чего? – Он расхохотался: – Это у вас наследственное или на Трумёйе что-то распыляют? Queen! Чего уж сразу не Genesis? Или Pink Floyd? Или Rush!
– А что, Rush неплохие, – послышался сзади голос Ингве, – у меня есть их пластинка.
– И Боб Дилан еще, да? У него же такие чудесные тексты! Ха-ха-ха! Какой кошмар, что ему еще Нобелевку не дали.
– Если Rush и Боб Дилан чем и похожи, то только тем, что тебе они не нравятся, – сказал Ингве. – У Rush много чего хорошего. Например, гитара. Но ты этого не слышишь.
– Ты меня разочаровал, Ингве, – сказал Асбьорн, – пал так низко, что даже Rush защищаешь. С Queen я хотя бы смирился. Но Rush… А как тебе тогда Elo? Джефф Линн? Отличные аранжировочки,
