Книга Барбизон. В отеле только девушки - Паулина Брен

шансы тают по мере того, как становится ясно: остальные тоже «ужасно» талантливы [2]. Тем не менее она не удержалась от насмешки и написала: уверена, что приз получит одна из тех, кто, в отличие от нее, их никогда не получала. Конечно же у Сильвии этих призов был полный шкаф, о чем она не стеснялась говорить. Она недавно выиграла конкурс «Мадемуазель» на лучший рассказ (пятьсот долларов, что было по тем временам вполне прилично) и продала три своих стихотворения в «Харпере Базар» за сто долларов.

Но она не позволила визиту редактора вогнать себя в уныние: Сильвия твердо намеревалась получать удовольствие от жизни и подходила к этому с такой же целеустремленностью, как к своим стихам. Один студент-медик как-то пригласил ее на головокружительный уик-энд в Нью-Йорк, а недавно она побывала на Весеннем балу в Йельском университете по приглашению другого студента и, в отличие от Колетт, не была разочарована. И если Сильвия о чем и думала больше всего, так это о тряпках: «Теперь у меня есть белые туфли и белая сумочка, красные туфли и красная сумочка, и когда-нибудь у меня будет черная сумочка из лаковой кожи. Я так горжусь собой и своим вкусом в одежде. И всегда знаю, чего я хочу и что мне надо, и все это мне ужасно нравится» [3].

Нью-йоркский уик-энд со студентом-медиком оказался квинтэссенцией типично манхэттенского времяпрепровождения образца 1953 года. Они с подругой Кэрол приехали на Центральный вокзал [4]; у Кэрол тоже имелся кавалер («невысокий, лысеющий, но удивительно добрый и умный первокурсник», – подытожит впоследствии Сильвия). Все четверо тут же отправились на ужин в «Ля Пти Мезон», где на Сильвию произвели впечатление салфетки и скатерти, официанты-французы и, главным образом, еда (она любила поесть точно так же, как и приодеться); там она впервые в жизни попробовала сырых устриц. Потом такси с шашечками и спектакль по пьесе Артура Миллера «Суровое испытание», а после – увлеченные беседы в знаменитом «Дельмонико» – ночном клубе, в который за пять лет до этого Нанетт Эмери ходила на двойное свидание с морским пехотинцем и кадровым офицером около полуночи. Под аккомпанемент фортепиано Сильвия, ее подруга и их кавалеры, пригнувшись друг к другу за столиком, обсуждали расовые предрассудки, коммунизм и религию. И все это только в первый вечер.

Так что, как только прибыла долгожданная телеграмма, в которой Бетси Талбот Блэкуэлл сообщала, что Сильвия действительно приглашена в Нью-Йорк как одна из победительниц конкурса приглашенных редакторов, девушка почувствовала: она только что урвала приличный кусок от всего, что ее непременно ожидает. Получив все требуемые в «Мадемуазель» формы, бланки и инструкции, Сильвия написала матери, что остановится в «Барбизоне» «за урезанную цену: 15 долларов в неделю» [5].

«Впервые буду жить в отеле!» – писала она. Сильвия перечислила одежду, которую рекомендовалось прихватить с собой в Нью-Йорк, включая «купальник, вечернее платье и хорошую одежду темных тонов, одинаково уместную и в пять вечера, и в девять утра». На самом деле, в «Мадемуазель» написали еще подробнее (точно они знали, что летом 1953 года город накроет невиданная доселе волна жары): «В Нью-Йорке может быть очень жаркий июнь» [6]. Для того чтобы управляться с ежедневным сочетанием работы в офисе, обедов и вылазок к различным производителям, они советовали «хлопок темных тонов, нейлон, чесучу и легкие костюмы, также предпочтительнее темных тонов… и не забудьте шляпки».

Сильвии было двадцать, высокая – 176 сантиметров и подтянутая (62 кг) [7]. Прибыв в «Барбизон» в воскресенье, 31 мая, она пробудет там до пятницы, 26 июля. Опубликованный десять лет спустя роман «Под стеклянным колпаком» – практически полный отчет о жизни в Нью-Йорке летом 1953 года. В нем «Барбизон» назван «Амазоном», сама Сильвия превратилась в главную героиню, Эстер Гринвуд, а остальных девятнадцать девушек она превратила в двенадцать, кого-то убрав вовсе, а кому-то придав черты сразу нескольких.

Сильвия всегда тщательно составляла списки и высчитывала; но, готовясь к поездке в «Барбизон» на стажировку в «Мадемуазель», она подсчитала, что на третьем, нынешнем курсе она потратила на одежду больше, чем на все вместе взятое на первом. Но обе – и мать, и дочь – понимали, что может дать Нью-Йорк. Отец Сильвии, профессор, умер, когда она была маленькой, жизнь его не была застрахована, и мать при поддержке своих родителей удерживала семейство на плаву даже при том жизненном укладе, к которому тянулись молодые люди вроде Сильвии и ее брата Уоррена, недавно получившего письмо о присуждении именной стипендии в Гарварде. Но деньги были постоянным поводом для переживаний, и письма Сильвии домой порой напоминали бухгалтерские отчеты. Расходы на одежду были вполне оправданы [8], убеждала Сильвия саму себя, равно как и свою мать, потому что программа приглашенных редакторов – редкая возможность разом перепрыгнуть через пару ступенек карьерной лестницы на пути к вершине. Более того, поясняла Сильвия (совмещая свои амбиции и любовь к шопингу): «Я всегда хотела „примерять работу как платье и найти ту, что лучше всего подойдет“, а теперь у меня есть шанс посмотреть, как это – жить в большом городе».

Летний Нью-Йорк 1953 года сдержал обещание сказки. Сильвия, обрадованная, что брат теперь учится в Гарварде [9], а сама она – приглашенный редактор «Мадемуазель», «Милли», писала ему: «О такой возможности – быть среди двадцати победительниц со всей страны – можно только мечтать… Чувствую себя Золушкой из колледжа, чья фея-крестная только что выскочила из почтового ящика и спросила: „Чего возжелаешь первым делом?“, ну и я, Золушка, ответила: „Нью-Йорк“, и она подмигнула, взмахнула палочкой и сказала: „Возжелание исполнено!“» Сказка ободряюще продолжилась на Центральном вокзале. Сильвия ехала из дома матери в Уэллсли, Массачусетс, с Лори Тоттен, другой участницей программы приглашенных редакторов, которая по счастливому стечению обстоятельств жила в двух кварталах от Сильвии. Но в письмах домой Сильвия пребывала в этой сказке одна. Это ей помогли выйти из поезда два симпатичных мускулистых американских солдата [10]. Ее провели сквозь «хищную толпу» двое мужчин в униформе, ее сопровождали в такси до «Барбизона» и несли, словно личные швейцары, ее багаж до стойки регистрации.

Оглядевшись вокруг, Сильвия нашла «Барбизон» «изысканным: зеленые тона и дерево цвета кофе с молоком». Зарегистрировавшись, они с Лори сели в лифт и поднялись на пятнадцатый этаж, где всем приглашенным редакторам, кроме двух, предстояло провести следующие четыре недели. Сильвия пришла в восторг от своего «прелестного номера» [11]: ковер во всю стену, бледно-бежевые обои, темно-зеленое покрывало с оборками с рисунком из роз и такими же занавесками, письменный стол, бюро и платяной шкаф и