Книга На реальных событиях - Елена Михайловна Аксенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Орлов очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза, во рту был привкус металла, голова гудела. Каким же дураком надо быть, чтобы так безрассудно действовать! Какой же он самоуверенный идиот!
Крепкий мужчина средних лет не был обеспокоен его состоянием. Он смотрел на парня, полный спокойствия и умиротворения, тихо сказал кому-то за спиной, что он очухался и попытался заставить его сесть. Денис заметил, что его серые глаза похожи на сгущающееся тучи, затянувшее чистое небо, такие тяжелые и такие пугающие. У него не было усов или другой выдающейся растительности. В общем-то, его на улице не отличить от других прохожих, но этот старый дом заставит Орлова навсегда увековечить в памяти безликий портрет следователя Кирова.
– Василич, нечего с ним возиться! Его всего-навсего усыпили, ничего серьезного, я тебе говорю! – Слава стоял у дальней стены, недовольно покачивая кружку в руке. Мало того, что его заставили выйти из дома без завтрака и оторвали от интересного занятия с Мариной, так и кумир проявляет особое внимание к блондинчику, который умудрился запороть им все дело. – Дом чист, никаких следов. Да и все сведения о профессоре Назарецком как в воду канули. Мы его упустили и Криро вместе с ним.
– Держал тут ее? – Иван Васильевич ругал себя за то, что не догадался о скором отъезде подозреваемого. Он собирался провести незаметный обыск сегодня, опоздал на считанные часы и все пошло прахом. Все потому, что он слишком увлекся разговорами с женой и чувством вины. Как глупо!
– В подвале, – Разузнаева была единственной, кто додумался надеть бахилы и вызвать полицию. Ее тучная фигура была невероятно грациозной на месте преступления. Она хотела быть максимально полезной, поэтому тщательно изучила дом. – Улик там не найдут, он все убрал. Но остались кандалы внизу.
– Он держал ее на цепи? – Денис заплакал бы, если бы не люди вокруг. Его нежная Кристина, хрупкое создание сидела в оковах, как забитый зверек. Он был рядом, но не успел даже посмотреть на нее. Не спас, потому что ничего не спланировал. Потому что не подумал о риске, о том, что все кончится так быстро. – Есть какие-то следы? Куда он повез ее?
– Так, никакой самодеятельности! – мужчина поднялся на ноги и строго посмотрел на молоденького парнишку. Едва ли он был старше его Славы. Молодость так безрассудна. Он хотел сказать ему, что его присутствие уничтожило хороший шанс на поимку двух опасных маньяков. Ткнуть бы его носом в эту ошибку. – Ты остаешься здесь и будешь ждать новостей от Моряка. Он тебе все расскажет, как только у нас будет, что рассказать. До этого не мешай следствию и не рыпайся. Понял? Мы постараемся спасти ее, но ты должен дать нам эту возможность!
С плохо скрываемой яростью следователь вышел из комнаты, прихватив обеспокоенную Марину. Они многое должны были обсудить без горячих голов.
Слава сочувственно смотрел на блондина. Где-то в глубине души, он знал, что вел бы себя также самонадеянно и глупо. Он записал его адрес и телефон. Скорая и полиция приехала на удивление быстро. Денис оказался вполне стойким, его отпустили домой, посоветовав хорошо поспать.
Говорят, все дороги ведут в Рим. Киров был уверен, что эта дорога ведет в Москву. Много фактов и оснований, но главным было оторваться от молодого Ромео. Моряка заставили выкинуть записку со всеми данными, никто не будет с ним связываться, а сам он не родственник, никакой информации ему не предоставят. Так было решено, потому что Кристина Романова подозревается в лишении свободы семи человек и пытках. Она натравливала их друг на друга в обещании спасти хоть какого-то. Киров так считал. Теперь он знал в лицо убийцу. Она не сможет сбежать. А этот парень… Этот парень не виноват, что влюбился в не ту девушку, не виноват, что верит ей и что она оказалась монстром. Этот парень никогда не узнает, кто она и где. Этот парень следовал за машиной Кирова прямиком в Москву.
Глава 12.
Я очнулась от запаха жаренных яиц. Не то, чтобы я не любила это блюдо, я его презирала. В юности оно часто заменяло мне и обед, и ужин. Самое простое, что можно придумать на скорую руку. Сковорода, масло, яйцо, соль. Когда было совсем лениво, я его варила.
Открыв глаза, я заметила, что нахожусь в небольшой комнате. Свет был электрический, поэтому я не понимала, какое время суток сейчас. Я осмотрелась. Кажется, это кладовая. Окна не было, дверь хилая. Было заметно, что небольшое отверстие в ней выпилили на скорую руку. На полу лежал односпальный матрас, рядом стояла двухлитровая бутылка воды.
Сухость во рту заставила меня прервать осмотр ради долгожданного события. Я схватила трясущимися руками горлышко, открутила крышку и припала губами. Внутри сразу тысяча струн ласкали мое избитое нутро. Только после этого я заметила небольшой пакетик с купленной едой быстрого приготовления. Она была горячей, из чего я сделала вывод, что Петр хорошо знал влияние на тело препаратов. Надежда обмануть его умерла.
Пластиковые приборы – крайне неудобное средство поглощения пищи, но я привыкла и не к такому. Сказать правду, мне было приятно, что я тут не животное, не раб. Эти белые вещицы – последние крошки уважения.
В тот момент, как оставшиеся мазки порошкового пюре исчезли, я обратила внимание на бинт, который скрывал мои запястья и лодыжки. Узич позаботился обо мне, не было старых заноз. Тело все также болело, но теперь я чувствовала, что мои раны затягиваются.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – он появился так неожиданно, что я вздрогнула. Голос Петра был таким же ласковым и жестким, как в последний раз, когда я его слышала. Я знала, что это Зверь, которого я выпустила на свободу.
– Я хочу в туалет, – мне казалось, что если я буду отвечать четко и скрою отчаяние, то проживу дольше. Его интерес ко мне вызван чувством родства убийцы к убийце. Мы были похожи, так ему казалось. Я была не против его иллюзий, потому что это спасало мою ничтожную жизнь.
Дверь открылась. Я увидела в руках у него увесистый дробовик. Этот невысокий человек не мог напугать меня оружием, но его глаза… Я готова была поклясться, что мне не стоило злить его.
– Прошу, – пухлые ручки указали направо по коридору. Он не угрожал мне, не пугал. Он
