Книга Архонт - Дмитрий Видинеев

Глебу эти безумные тусовки очень мешали. Вот и в тот вечер, когда он, настроившись на успех, уже собирался сотворить заклинание, с соседнего участка хлынул поток ритмичной музыки. Как назло. Одна попсовая композиция сменялась другой, хохотали какие-то девицы. Он не мог сосредоточиться, а луна будто бы шептала: «Или сейчас, или никогда… Действуй, несмотря ни на что…» Она подначивала и даже требовала.

Внушая себе, что никакого шума не существует, Глеб долго мерил шагами комнату. Наконец решился: поджёг бумагу с формулой, закрыл глаза и прогнал в голове магические цепи.

К его удивлению опыт оказался удачным: под потолком образовалась сияющая голубоватым неровным светом туманная дымка. Волосы потрескивали от статического электричества, кожу покалывало. Получилось, несмотря ни на что! Ещё одна формула освоена.

Минуты торжества портил только шум снаружи. На соседнем участке кто-то радостно визжал, музыка гремела вовсю. Глеб в этот момент ненавидел этих гуляк. Сволочи! Мрази, бесцельно прожигающие жизнь! Твари, которые плевать хотели на всех и вся!

Воздух в комнате наполнился электрическим гулом, сияющий туман начал стремительно сжиматься, уплотняться, пока не превратился в плазменный шар.

Глеб опешил. Такой эффект от заклинания был для него совершенно неожиданным. Шаровая молния? Серьёзно? Он действительно умудрился создать шаровую молнию? Жутко. В этот момент Глеб чувствовал себя так, словно выдернул чеку гранаты, а мгновения до взрыва тают, тают…

Плазменный шар дёрнулся в воздухе, словно его что-то потревожило, а затем он стремительно, даже как-то яростно, вылетел в окно, оставив в стекле идеально ровную дыру с оплавленными краями. А ещё через несколько секунд снаружи раздался оглушительный грохот.

Глеб бросился к окну. Теперь с соседнего участка доносились вовсе не весёлые выкрики, а вопли боли. В дачных домиках загорался свет, люди выбегали на улицу, желая разобраться, что же случилось. Примерно через двадцать минут примчались машины скорой помощи, а затем приехал и полицейский УАЗик. К этому времени возле соседнего участка собралась целая толпа, среди которой был и отец Глеба.

Позже выяснилось: двое парней и одна девушка погибли, ещё несколько человек получили ожоги различной степени. Те, кому повезло не пострадать на этой вечеринке, уверяли, что это была шаровая молния. Но в газетах потом напишут про взрыв газового баллона.

Этим же утром Глеб сознался отцу, что именно он виновен в трагедии. Его трясло, мысли путались, в голове то и дело возникал образ вылетающего в окно плазменного шара. Кошмарный образ, который ещё долго будет ассоциироваться у него со смертью.

Отец же ни сказал ему ни слова упрёка. Он лишь произнёс с болью в голосе:

– Теперь ты всё понял, верно?

Глеб кивнул. В эту минуту он твёрдо решил поставить на магии крест. Три труппа – слишком большая цена за тайные знания.

Днём они собрали вещи и уехали в Санкт-Петербург, домой.

А через неделю отец потерял рассудок.

Это случилось неожиданно. Глеб как-то зашёл в гостиную и застал отца в неадекватном состоянии. Тот сидел в кресле, пускал слюни и лепетал что-то невразумительное. Его глаза были совершенно пусты, взгляд с тупым безразличием блуждал по комнате, даже не пытаясь за что-то зацепиться.

Глеб тормошил отца, умолял прийти в себя, но тот не реагировал, словно его рассудок отключился, как отключается свет в комнате. Ничего более бессмысленного Глеб и представить себе не мог. Это было до ужаса несправедливо, мерзко. У отца всегда было отличное здоровье, он часто шутливо хвастался, что болеть начнёт, только когда ему исполнится девяносто, и болезнь эта будет метеоризм. Непробиваемый оптимист.

Он умер через два месяца, не выходя из состояния «овоща». Скончался от кровоизлияния в мозг. А спустя полгода Глеб попал в автомобильную аварию, пережил клиническую смерть, а когда пришёл в себя, вспомнил, что на самом деле случилось в тот день, когда он обнаружил отца в безрассудном состоянии. Вспомнил и понял: всё было не настолько бессмысленно, как казалось.

В тот день к ним в дом явился палач.

Он назвался корректором. Это был молодой неопрятный мужчина в мятом сером плаще – взгляд надменный, голос раздражительный, властный.

– В курсе, зачем я здесь? – обратился он к отцу.

Тот обречённо кивнул и поглядел на Глеба.

– Ступай к себе в комнату, живо! Нам с товарищем побеседовать нужно, – а взгляд его прямо-таки кричал: «Молчи, сын, ни слова! Делай что говорю!».

Не помня себя, Глеб отправился в свою комнату. Он умел складывать два и два, и понимал, зачем явился корректор.

Прошла минута, другая. Глеб взмок от внутреннего напряжения. Он порывался выскочить из комнаты и рассказать незваному гостю, что в гибели тех ребят только его вина. Но страх и глупая надежда, что отец сумеет всё уладить, сдерживали этот благородный порыв.

Наконец корректор сам вошёл в его комнату. Молча, с нервозностью в движениях, он вынул из кармана деревянную коробочку, взял из неё щепотку серого порошка, который сдул в лицо Глебу.

– Ты забудешь, что я приходил.

Глеб чихнул. И забыл. Минут через пять, когда корректора и след простыл, он зевнул, потянулся, в полной уверенности, что очнулся от дрёмы, а потом в хорошем расположении духа отправился на кухню ставить чайник. Пускающего слюни отца он обнаружил минут через двадцать.

Но теперь, спустя семь месяцев, он всё вспомнил, и испытал дикую, жгучую ненависть. Это был внутренний шторм, ярость стихии. Корректор уничтожил его отца, человека, взявшего вину за сына. Где тут справедливость?

Постепенно ненависть породила желание отомстить. Глеб взял себя в руки и начал мыслить расчётливо. Тогда-то он и понял: жить становится легче, если в своей беде кого-то обвинить. Злость, конечно, не панацея, но лекарство всё же неплохое. Главное, дозу знать, чтобы умом не тронуться.

К изучению магии Глеб вернулся с ещё большим энтузиазмом, чем прежде. Именно в магии он видел орудие мести, хотя не имел ни малейшего понятия, в какую форму будет обличено отмщение. Он надеялся, что время и усердие укажут верный путь.

Но путь указал неведомый аноним, который однажды прислал письмо с ущербной формулой. В письме он честно признался, что это заклинание вызова Стаи, и что формула исковеркана и ей требуется исцеление.

Глеб много размышлял об этом анониме. Кто он? Почему именно ему прислал формулу? Какую цель преследовал? Много подозрительного было во всём этом. Но Глеб, после некоторых сомнений, решил в рот дарёному коню не смотреть. Он твёрдо настроился вывалить на головы магам-корректорам большую кучу дерьма в виде чудовищной Стаи. К тому времени он уже научился исцелять ущербные формулы, у него неожиданно обнаружился просто потрясающий талант.

После некоторых проблем с квартирой и с внезапно объявившейся блудной мамашей, Глеб переехал из Санкт-Петербурга в подмосковный Светинск. Здесь он закончил работу над исцелением формулы вызова Стаи.