Книга Сборник "ИЗБРАННОЕ" - Теодор Гамильтон Старджон

мятущиеся под ветром тени. Думаю, он уже забыл обо мне. Даже подскочил, как перепуганный зверь, когда рядом с ним раздался мой голос. Должно быть, он полностью углубился в свои странные мысли, потому что не услышал моих шагов.

– Дин, не вини меня в этом. Я старалась найти.

Справившись с удивлением, он вновь обратил ко мне свои глаза.

– Винить? Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Я подвела тебя, и ты сердишься.

Он смотрел на меня так долго, что мне стало неуютно.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – проговорил он.

А я не хотела, чтобы он отвернулся. Тогда он уйдет, уйдет и оставит меня, не вспомнив ни разу. Не из жестокости или коварства, как случается среди людей. Просто я была ему безразлична – словно для кошки красный тюльпан.

Я схватила его за руки выше локтей и тормошила – с тем же успехом можно было бы трясти фасад дома.

– Ты не можешь не знать! – закричала я. – Ты знаешь все, что я прочла. И ты должен знать все мои мысли!

Он покачал головой.

– Я же человек, я женщина, – бесилась я. – А ты использовал меня, использовал и ничего не дал взамен. Из-за тебя я поломала все свои привычки: читала все дни напролет и возвращалась к тебе, будь то дождь, снег или воскресное утро. А ты не говоришь со мной, ты не глядишь на меня, ничего обо мне знать не хочешь, я тебе безразлична. Ты словно околдовал меня, и я не могу разрушить твои чары. А теперь, окончив свои дела, ты отделываешься от меня одним «не возвращайся».

– Значит, если я что-то взял, нужно отдать другое?

– Так делается среди людей.

Он коротко и заинтересованно хмыкнул.

– Что же ты от меня хочешь? У меня ничего нет.

Я отодвинулась от него. Я чувствовала… не знаю, что я тогда чувствовала. Только по прошествии какого-то времени сказала:

– Не знаю.

Он пожал плечами и отвернулся. Я бросилась к нему и потянула назад:

– Я хочу, чтобы ты…

– Ну и чего же ты хочешь?

У меня не было сил смотреть на него; я едва могла говорить.

– Не знаю. Что-то есть, что-то должно быть, но я не знаю, что это такое. Что-то такое, что я не могла бы произнести вслух, даже если бы знала.

Он снова покачал головой, и я опять взяла его за руки.

– Ты вычитал из моего ума столько книг, неужели ты не можешь прочесть во мне… меня.

– Я не пытался. – Он взял мое лицо в ладони.

Странный взгляд его проник в меня, и я вскрикнула. Попыталась вырваться. Я не хотела этого, я была уверена в этом. Я отчаянно сопротивлялась. Мне казалось, его большие ладони отрывают меня от земли. Он не отпускал меня, но, дочитав, выронил на землю. Рыдая, я съежилась на траве. Он присел возле меня. Он не пытался ко мне прикоснуться, не стремился уйти. Я наконец успокоилась и притихла, ожидая.

– Я не намереваюсь еще раз повторять это.

Я села, обтянула колени юбкой, и припала к ним щекой, чтобы видеть его лицо.

– И что же произошло?

Он ругнулся:

– Чертова путаница у тебя в голове! Тебе тридцать три года – и чего ради ты намереваешься жить подобным образом?

– Я живу весьма уютно, – возразила я с вызовом.

– Оно и заметно – одна целых десять лет, никого, кроме прислуги, не видишь.

– Мужчины – это животные, а женщины…

– На самом деле ты ненавидишь женщин. За то, что им известно такое, чего не знаешь ты.

– И не хочу знать. Я счастлива жить такой, какая я есть.

– Черта с два.

Я промолчала. Презираю подобные выражения!

– Ты хочешь знать обо мне две вещи. И ни одна из них не имеет смысла. – Он посмотрел на меня с первым подлинным чувством, которое я заметила на его лице: с полным изумлением. – Ты хочешь знать обо мне все: откуда я родом и как стал таким.

– Да, хочу. А что за вторая вещь, которую ты знаешь, а я нет?

Не обращая внимания на мой последний вопрос, он проговорил:

– Я где-то родился и как-то вырос. Родные даже не потрудились пристроить меня в сиротский приют. И я остался на полной свободе – учиться на должность деревенского идиота. Вот я и убежал. Но не в деревню – в леса.

– Почему?

Он задумался и наконец сказал:

– Наверное, потому, что людская жизнь казалась мне бессмысленной. А тут я мог расти, как хотел.

– И как ты хотел? – спросила я, преодолевая ту огромную даль, которая то и дело возникала и исчезала между ним и мною.

– То, что я хотел, я извлек из твоих книг.

– Ты никогда не говорил мне об этом.

Он снова повторил:

– Ты учишься, но не думаешь. Оказывается, существует такая… ну, персона. Она состоит из отдельных частей, но образует единую личность. У нее есть нечто вроде рук, нечто вроде ног, подобие говорящего рта и мозга. И я – мозг этой личности. Очень слабый мозг, но лучшего мне не попадалось.

– Ты безумен!

– Нет, нисколько, – отвечал он без обиды и с абсолютной уверенностью. – У меня есть та часть, которая служит вместо рук. Я могу направить их куда угодно, и они сделают все, что велю. У меня есть говорящая часть. Очень хорошая.

– Ну сам ты не слишком красноречив, – отвечала я.

Он удивился:

– Так я не о себе! Она сейчас там, с остальными.

– Она?

– Ну та, что говорит. Теперь мне нужна, которая думает, и та, что может сложить одно с другим и найти правильный ответ. А когда все окажутся вместе и будут сообща работать, я стану тем самым невиданным существом, о котором тебе говорил. Поняла? Только я хочу, чтобы у него была голова получше моей.

Моя собственная голова шла кругом.

– А почему ты все это затеял?

Он серьезно поглядел на меня.

– А почему у тебя волосы под мышками растут? Такое не задумаешь. Так, наверное, должно быть.

– А что бывает… ну то, что случается, когда ты смотришь мне в глаза?

– Ты хочешь, чтобы я дал этому имя? У меня его нет. Я не знаю, как это получается, но знаю, что умею заставить всякого выполнить мое желание. И ты, например, сейчас забудешь обо мне.

Я сказала сдавленным голосом:

– Но я не хочу забывать…

– Захочешь… – Я не поняла, чего он хочет: чтобы я забыла о нем или захотела забыть. – Сперва ты возненавидишь меня, а потом, не скоро, будешь мне благодарна. Может быть, тогда ты сумеешь сделать