Книга До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры - Сайрус Герцль Гордон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ученые в целом пришли к заключению, что отсутствие стен вокруг минойских городов указывает на мирный образ жизни. Я ставлю это под сомнение. Спартанцы были настолько воинственны, что опирались на силу своих мужчин при защите города; их солдаты были их «стеной». Филистимляне, родственные критянам, тоже были воинственными людьми. Посему я считаю, что та же традиция Удума «без стен» может быть отнесена на счет отсутствия холма на месте города. То, что пустыня Негев была способна прокормить многочисленные общины, ясно из весьма обширных развалин византийского периода в этом регионе.
Продолжим пересказ текста о Крете: Крет и его армия намеревались оккупировать землю вокруг Удума, очевидно, пока царь Пебел будет спать целую неделю. Но на седьмой день Пебел просыпается, услышав ржание своего боевого коня, рев своего осла и лай своей собаки. Небезынтересен перечень домашних животных. Осел был на Ближнем Востоке ездовым животным с далекой Античности. У семитов лошадь с ним еще не соперничала. Однако индоевропейцы уже ввели и использовали лошадь как тягловую силу в своих повозках и боевых колесницах. (Именно индоевропейцы первыми приручили лошадь в степях между Волгой и Днепром около 4000–2500 гг. до н. э. Это способствовало их активной экспансии во всех направлениях. — Ред.) Если мы сопоставим повествования о еврейских патриархах эпосу о Крете, мы заметим в последнем (но не в первом) лошадь. Еще более удивительна собака в домашнем хозяйстве Пебела (и как мы увидим, у Крета тоже). На протяжении всего Ветхого Завета собака у семитов — презренное животное, которое не допускают в дом. Собака сохраняет свой ущербный статус вплоть до нынешних времен у арабских кочевников и крестьян. Излюбленное положение собаки в Угарите — предоставление места в царских дворцах — связывает эпос о Крете с микенским миром, отраженным в гомеровском эпосе, где собака изображается во дворцах Приама и Одиссея.
Пебел (как предсказано божественными откровениями) пошлет делегацию из двух посланников, чтобы предложить Крету дары на условии, что тот уйдет домой и откажется от претензий на свою нареченную невесту Хурраи:
Послание царя Пебела:
«Возьми серебро и желтое золото,
Часть ее владений и вечных рабов,
Трех лошадей (и) колесницу со двора сына служанки.
Все забери, о Крет!
И уходи, о царь, из моего дома;
Удались, Крет, с моего двора!
Не осаждай Большой Удум и Малый Удум.
Удум — это дар Илу;
Это дар Отца людей».
Но Крет отказывается от этих условий и настаивает на выдаче девушки, заявляя:
Какая мне нужда в серебре и желтом золоте,
Части ее владений и вечных рабах,
Трех лошадях (и) колеснице из двора сына служанки?
Ты должен отдать мне то, чего у меня нет в доме.
Отдай мне Возлюбленную Хурраи,
Самую лучшую из гарема твоего перворожденного,
Чья красота подобна красе Анат,
Чья приятность подобна приятности Астарты,
Чьи брови — из лазурита,
Чьи глаза — как чаши из мрамора.
……………………………………
Ибо Илу даровал ее мне в моем сне —
В моем видении, Отец людей —
Мальчик, рожденный женой Крета,
Парень Слуги Илу.
Крет просыпается по окончании божественного послания. Нет сомнений в его смысле и подлинности:
Крет проснулся: это был сон. Слуга Илу, это было от бога.
Проснувшись, Крет делает то, что приказал ему бог, и начинает поход на Удум во главе могучего войска. На третий день
Он подошел к святилищу Ашеры тирийцев,
Богини сидонцев.
Там Крет из Таа дал обет:
«Жизнью Ашеры тирийцев,
Богини сидонцев!
Если я верну Хурраи в свой дом,
Приведу девушку на свой двор,
Я отдам за нее двойную цену серебром,
А еще тройную ее цену золотом».
Эта клятва, как мы увидим, была выполнена с успехом, но Крет, очевидно, не выполнил свое обещание богине, чем навлек беду на себя и свое царство.
Затем Крет пошел из Финикии на Удум, прибыв к Удуму после четырех дней марша. Маршрут предполагает, что Южная Финикия (где расположены Тир и Сидон) лежит примерно на полпути между городом Крета и Удумом.
В Удуме все произошло, как и было предсказано. Пебел попытался откупиться от Крета, но Крет не изменил своего решения и настоял на выдаче красавицы Хурраи как своей невесты.
В этом месте мы можем сделать вывод, что эпос о Крете освещает самую суть нашего литературного наследия, древнееврейского и древнегреческого. Возвращение Кретом своей украденной невесты связано с мотивом троянской Елены, появляющимся в Илиаде. История Елены столь знаменита, что можно вполне признать ее универсальной. Фактически она отражает поразительную инновацию, принесенную индоевропейцами на Ближний Восток. Более древние литературные произведения вроде эпоса о Гильгамеше и новелл Среднего Египта не проявляют абсолютно никакого интереса к романтической любви или теме нареченной невесты. Секс наверняка играет роль, но преданность какой-то определенной героине — это совершенно отсутствует. Мотив троянской Елены — неотъемлемая часть царского эпоса в культурном ареале от Амарны до Микен. В той или иной форме ей суждено появиться практически в каждом царском эпосе этого века. Сюда входят повествования о еврейских патриархах, а также греческий и угаритский эпосы. Бытие говорит Аврааму: «и цари произойдут от тебя» (Быт., 17: 6). Сара (позже Сарра) и Елена ранее не сравнивались. Угарит, где встретились люди и культуры Микен и Ханаана, ясно говорит о том, что никакая пропасть не отделяет Гомера от Библии. Отвоевание Елены, Хурраи, а также возвращение Авраму (Аврааму) Сары (Сарры) — три отражения одного и того же культурного импульса (все же третий случай сильно отличается от первых двух. — Ред.).
Остальная часть эпоса о Крете, насколько она уцелела, написана на табличках, расположение которых неопределенно. Я склонен начинать с текста № 128, где идет речь о женитьбе Крета на Хурраи.
