Книга Чужие - Дин Кунц

И, словно по команде, с серого декабрьского неба, вихрясь, посыпались снежинки.

Несмотря на ее почти неподвижные ноги и скрюченные руки, несмотря на боль, которую ей приходилось терпеть, Эмми верила в доброту Бога и во вдохновенную правильность мира, созданного Им.

Сильная вера и в самом деле была свойственна почти всем детям в больнице Святого Иосифа. Убеждение, что заботливый Отец наблюдает за ними из своего Небесного Царства, придавало им сил.

В голове Брендана звучал голос отца Вайкезика: «Если эти невинные так сильно страдают и не теряют при этом веры, какие жалкие оправдания можешь привести ты, Брендан? Возможно, в своей невинности и наивности они знают то, о чем ты забыл, получая образование в Риме. Может быть, тебе стоит извлечь из этого урок, Брендан? Ты так не считаешь? Подумай. Хоть какой-нибудь урок?»

Но урок был недостаточно действенным, чтобы вера вернулась к Брендану. Он действительно был глубоко тронут удивительным мужеством этих детей перед лицом таких испытаний, но это отнюдь не убеждало его, что заботливый и сострадательный Бог на самом деле существует.

Он сто раз прошелся расческой по волосам Эмми, потом еще десять раз — ей было приятно, — потом переложил ее из кресла в кровать. Натянув одеяло на несчастные скрюченные ноги девочки, он почувствовал прилив ярости, как во время мессы в Сент-Бетт в позапрошлое воскресенье. Если бы под рукой у него оказалась священная чаша, он бы снова, не задумываясь, швырнул ее о стену.

Эмми охнула. Брендана вдруг посетило странное чувство, будто она читает его богохульные мысли.

— Ой, Толстячок, ты ударился!

Он моргнул, глядя на нее:

— Ты о чем?

— Ты не обжегся? Руки. Когда ты обжег руки?

Сбитый с толку ее вопросом, он посмотрел на свои руки с тыльной стороны, перевернул их и удивился: в середине каждой ладони было красное кольцо — воспаленная, распухшая кожа, — четко очерченное, диаметром в два дюйма и шириной не более чем в полтора: идеальный круг, причем кожа вокруг и внутри кольца была вполне нормальной. Отметины казались нарисованными, но когда Брендан кончиком пальца прикоснулся к одному из колец, то ощутил волдырь, образовавшийся на ладони.

— Странно, — сказал он.

Доктор Стэн Хитон, дежурный врач в отделении скорой помощи больницы Святого Иосифа, стоял у смотрового стола, на котором сидел Брендан, и с интересом разглядывал странные кольца на его руках. Наконец он спросил:

— Болит?

— Нет. Ничуть.

— Зуд? Ощущение жжения?

— Нет. Ничего такого.

— Может, хотя бы щиплет? Нет? Раньше такого не было?

— Никогда.

— У вас есть какая-нибудь аллергия? Нет? Мм… на первый взгляд похоже на слабый ожог, но вы бы запомнили, если бы оперлись на что-нибудь настолько горячее. Вы бы почувствовали боль. Значит, исключено. Как и контакт с кислотой. Вы сказали, что возили маленькую девочку в радиологию.

— Да, но я не находился в кабинете, когда делали рентген.

— На радиационный ожог тоже не очень похоже. Может быть, дерматомикоз, грибковое заболевание, или разновидность кольцевых червей, хотя симптомов для этого недостаточно. Ни шелушения, ни зуда. И затем, кольцо слишком четко очерчено: не похоже на воспаление, которое наблюдается при микроспоридии или стригущем лишае.

— К чему же мы тогда приходим?

Хитон задумался, потом сказал:

— Не думаю, что это серьезно. Скорее всего, сильная реакция на неизвестную аллергию. Если будет продолжаться, придется сделать стандартные кожные пробы на аллергию: это позволит найти источник проблемы.

Он отпустил руки Брендана, сел за стол, стоявший в углу, и начал заполнять рецепт.

Озадаченный Брендан уставился на свои руки, потом сложил их на коленях.

Не прекращая писать, Хитон сказал:

— Я начну с простейшего: лосьон с кортизоном. Если круги не исчезнут через два дня, приходите снова.

Он вернулся к смотровому столу с рецептом в руке. Брендан взял у него бумажку:

— Скажите, нет ли опасности, что инфекция передастся кому-нибудь из ребят и все такое?

— Нет-нет, если бы я считал, что есть хоть малейшая опасность, то сказал бы вам, — проговорил Хитон. — Дайте посмотреть еще раз, напоследок.

Брендан протянул ему руки ладонями вверх.

— Что за черт? — удивленно сказал доктор Хитон.

Кольца исчезли.

Той ночью в «Холидей-инн» Брендана опять преследовал знакомый уже кошмар, о котором он рассказывал отцу Вайкезику. За прошедшую неделю этот кошмар мучил его дважды.

Ему снилось, будто он лежит в незнакомом месте, руки и ноги связаны ремнями или фиксаторами. Из тумана к нему тянутся две руки, облаченные в отливающие блеском черные перчатки.

Он проснулся в ворохе напитавшихся по́том простыней, сел на кровати, откинулся на изголовье, давая сну время рассеяться, пока пот высыхает на лбу. В темноте поднес руки к лицу, чтобы вытереть его, и окаменел, когда ладони коснулись щек. Включил лампу. Красные кольца, участки воспаленной кожи, вернулись на ладони. И тут же исчезли, прямо у него на глазах.

Был четверг, 12 декабря.

9

Лагуна-Бич, Калифорния

Доминик Корвейсис считал, что проспал ночь на четверг без всяких приключений. Он проснулся в кровати точно в том положении, в каком заснул, словно ночью не сдвинулся ни на дюйм.

Но когда он сел за работу и включил Displaywriter, то был поражен свидетельствами своих сомнамбулических странствий, которые обнаружились на дискете. В своем ночном трансе он явно включил машинку, как уже бывало несколько раз, и стал набирать одно и то же слово. Если прежде он набирал «Мне страшно», то сейчас — кое-что другое:

Луна. Луна. Луна. Луна.

Луна. Луна. Луна. Луна.

Четыре буквы, повторявшиеся сотни раз. Доминик тут же вспомнил, как бормотал это же слово в состоянии полусонного забытья, ложась спать в прошлое воскресенье. Охваченный ужасом, он долго смотрел на экран, не имея ни малейшего представления о том, какой особый смысл может иметь для него слово «луна».

Лечение валиумом и флуразепамом дало свои результаты. Хождения во сне прекратились, никаких снов он не видел с прошлого уик-энда, после того кошмара, когда его макали лицом в раковину. Он еще раз съездил к доктору Коблецу, и тот остался доволен его быстрым выздоровлением.

Коблец сказал:

— Я продлю курс, только смотрите не принимайте валиум больше одного раза в день. Максимум — два.

— Я этого никогда не делаю, — солгал Доминик.

— И только одну таблетку флуразепама перед сном. Не хочу, чтобы у вас выработалась зависимость. Уверен, к новому году мы победим эту напасть.