Книга Ardis: Американская мечта о русской литературе - Николай Усков

Гонорары кратно росли в случае, если удавалось широко продать международные права. Так, например, в 1979 году Карл сообщает Копелеву, что у того на счету накопилось примерно 40 тысяч долларов. Это был, разумеется, только промежуточный итог. На тот момент Лев Зиновьевич, как помним, был вторым по доходам после Солженицына русским писателем в мире – так оценивал Проффер.

«В случае с Львом Копелевым… мы продали права на его первые книги во Франции, Германии, Испании, Японии, Швеции, Голландии, Италии и Финляндии (не упоминаю английские права в Британии и США), – пишет Карл в 1979 году. – …Только испанские права были куплены за $ 10 000, и это была самая маленькая сумма по сравнению с остальными крупными странами. „Школа для дураков“ Саши Соколова была продана во Франции, Италии, Германии и Голландии (и он получил авансов больше чем на 20 000 франков за мировые права…). В случае с Битовым и Искандером у нас только ограниченные права, но, например, Mondadori заплатило Андрею $ 2000 и $ 6000 – Фазилю».

Некоторую ориентацию в расценках на международные права дает и письмо Карла Анатолию Гладилину, датированное 1978 годом. У самого Проффера были только английские права, и он инструктирует Гладилина, как ему общаться с другими издателями: «Как правило, если они предлагают что-нибудь, требуй еще 2–3% и/или аванс на 25% больше… Надо торговаться немножко. Впрочем, если немцы дадут, скажем, 8000 франков, французы должны дать примерно 4000, итальянцы так же, то есть половину немецкого аванса. Такова более-менее пропорция». Юзу Алешковскому в 1979 году он сообщает: «Имей в виду американское правило о французских издательствах: „после аванса больше ничего не получишь“».

Несмотря на скромные по нынешним временам суммы, ардисовские гонорары были вполне приличными по советским меркам. Так, Войнович, который, конечно, получал деньги не только от публикаций в «Ардисе», рассказывал мне, что «купил себе машину, дом в Керчи за пять тысяч. Всe это через уезжавших евреев. Они знали, что у меня что-то есть на Западе, и давали мне рубли, которые не могли вывезти. 4 тысячи рублей равны $ 1000. И они получали эти деньги от моего агента. Для меня это были безумные деньги».

Это были действительно безумные деньги. Моя мать, врач, получала тогда что-то около 120 рублей в месяц. Материальную притягательность литературного успеха на Западе не следует игнорировать.

Как книги, изданные по-русски, находили своего читателя? С одной стороны, Профферы всегда привозили напечатанные ими издания в Россию и просто их раздаривали. Разумеется, таким способом можно было доставить не слишком много. Иногда ухищрения славистов-контрабандистов выглядели весьма комично, и Проффер c удовольствием описывает их Набокову: «Мы привезли с собой четыре экземпляра нового „Дара“ – два под видом нейлоновых чулок были запрятаны глубоко в чемодане, а два, пока мы проходили таможню, Эллендея держала в руке под пальто. Ни один из их агентов не дорос до уровня Чичикова».

Чаще книги передавались с разными оказиями. Однажды Карл уточняет: «Мы сами отправляем примерно 50 экземпляров всех книг прямо в Союз». Но это была чистая благотворительность. Какая-то часть тиража рассылалась по заказам – поэтому большую роль играли каталоги издательства и анонсы в прессе. Что-то реализовывалось через русские книжные магазины на Западе. В уже цитированном письме Копелевым Проффер поясняет, что книга должна иметь такую обложку, которая будет «наскакивать на зрителя (из череды скучных русских книг в магазинах Парижа или Тель-Авива)». В течение 1970–1980-х годов всe новые волны русско-еврейской эмиграции расширяли потенциальную аудиторию «Ардиса» на Западе. В начале 80-х Профферы оценивали аудиторию только третьей волны в 250 тысяч.

С другой стороны, авторы иногда докупали экземпляры, чтобы самостоятельно отправить их «в Союз». Но подчас и требовали в ультимативном порядке прислать им новые, причем в эпических количествах и совершенно бесплатно. Так, в 1979 году Карл раздраженно отвечает Юзу Алешковскому: «Ты захотел 300 для себя, чтобы послать в Союз. Но это экономически невозможно и, во всяком случае, ненужно – потому что International Literary Center, C.I.L., ALI и т.д., пошлют все экземпляры, которые ты хочешь бесплатно. Они регулярно покупают у нас всe и пусть налоговые деньги идут на хорошую цель».

Все три упомянутые Карлом организации были связаны с ЦРУ: International Literary Center во главе с Джорджом Майнденом, курируемый им же C.I.L. и, наконец, ALI – базирующаяся в Риме Associazione Letteraria Italiana. Сначала ее спонсировало радио «Свобода», но впоследствии она также перешла под контроль ILC. Сотрудник «Ардиса» в 70-е годы Фред Муди отмечал, что они всегда подозревали, что ILC как-то связан с ЦРУ, но наверняка этого не знали. В любом случае, никакого влияния на контент агентство и подконтрольные ему структуры не оказывали. Более того, названные Карлом организации специализировались на закупке и последующей доставке за железный занавес книг неполитического содержания. И это советские власти, которые лишали человека права на элементарное самовыражение, даже вне какого-либо политического подтекста, превратили невинные стихи и прозу в мощные орудия борьбы против лжи, безвкусицы и мракобесия коммунистического строя.

Питер Финн, автор важного расследования об участии ЦРУ в издании Пастернака, отмечает, что соответствующая программа, стартовавшая в 1956 году, была скорее гуманитарной, чем антисоветской: «Не должно быть никаких атак на коммунизм… Наши основные цели состоят в том, чтобы продемонстрировать превосходящие достижения Запада» – было заявлено в меморандуме программы. Джордж Майнден, эмигрант из Румынии, глава упомянутого Проффером International Literary Center, говорил своим сотрудникам, что им следует сконцентрироваться на «закладке минимального фундамента для духовного понимания западных ценностей. Мы надеемся обеспечить его через психологию, литературу, театр и визуальные искусства. Всe это должно заменить политические и откровенно антагонистические материалы».

Поначалу структуры, курируемые Майнденом, специализировались только на переводной западной литературе. Интерес к книгам «Ардиса» мог возникнуть у них вскоре после подписания в 1975 году заключительного акта Хельсинского совещания, содержащего гарантии основных прав и свобод граждан. Администрация Джимми Картера по инициативе его советника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского в 1977 году утвердила программу мер по защите прав человека, поддержке советских диссидентов и правозащитных групп, наращиванию распространения русскоязычных книг и журналов, в том числе из круга самиздата. Альфред Райш, автор детального исследования, посвященного Майндену и ILC, приводит такие цифры: за 35 лет в Восточной Европе, включая СССР, было распространено до 10 миллионов изданий, причем к концу Советского Союза количество отправленных за железный занавес книг доходило до 300 тысяч в год. Бюджет на закупку и пересылку различных изданий составлял, например, в 1990 году 1 850 900 долларов.

Книги, как правило, передавались через конкретных людей – участников делегаций, деятелей культуры, специалистов, священников, студентов, славистов, прочих ученых, бизнесменов, дальнобойщиков, жен советских дипломатов, моряков. Их распространяли среди советских солдат в Восточной Европе и даже среди пленных в Афганистане. Нередко люди прятали книги в коробках из-под тампонов, в консервных банках и упаковках сахара. Однажды артисты Московской филармонии поместили страницы книг между листами нотных тетрадей, а некая молодая дама, летевшая из Лондона в Москву с младенцем, засунула компактное издание «Архипелага» Солженицына в подгузник ребенка.