Книга Потомственная девственница желает познакомиться - Надежда Соколова

— Твоя магия крепко связана с твоими эмоциями, — просветила меня Агнесса, — жаль только, что с негативными.

— А может, мне просто начать контролировать их? — с надеждой спросила я.

— И затем однажды ревность возьмет верх над разумом, и от замка не останется ни единого камня, — насмешливо заметила Агнесса.

Я не обиделась, лишь спросила:

— Агнесса, в вашем обществе пользуются веерами?

— Что это? — удивилась моя наставница.

Я довольно улыбнулась:

— Нет, значит. Получается, на этом можно неплохо заработать.

— Ты о магии думай, — проворчала Агнесса, — а не о заработке. Ты — принцесса, жена будущего императора. Какие заработки?

— «Веера от императрицы! Только сегодня со скидкой десять процентов!», — дурачась, продекламировала я.

С моих пальцев внезапно вспорхнули и весело закружили в воздухе три бабочки разных цветов.

Я застыла. Агнесса — тоже. Негативные эмоции, говорите? Оно и видно. Вон они, эмоции, розовая, белая и зеленая, в воздухе крыльями машут, не хотят считаться негативными.

— Невероятно, — ошеломленно покачала головой Агнесса, — такого просто не может быть.

— Чего именно? — уточнила я, с любопытством наблюдая за бабочками.

— Ты не можешь владеть живой магией, если тебе подчиняются стихии, — последовал мало что объясняющий ответ.

Агнесса посмотрела на мое лицо натуральной блондинки, вздохнула и пояснила:

— Магия бывает живая, мертвая, стихийная, бытовая, лечебная. Стихийнику не подчиняется быт, некромант не сможет залечить рану. Так понятно?

Я кивнула. Да, так было намного понятней.

— Ты показала владение магией стихий, — между тем продолжала Агнесса. — А значит, ничто другое тебе не доступно.

— А исключения бывают?

— Нет. Даже среди богов есть маги определенной направленности. Узкой направленности, заметь.

Домой, в замок, мы вернулись в полной задумчивости. Не знаю, о чем размышляла Агнесса, я же пыталась представить себе процесс создания веера в «домашних условиях». Получалось плохо. Я понятия не имела, где брать эти расписные листы, которыми потом можно было обмахиваться в высшем свете. Разве что художника нанять, пусть разукрасит на пробу пару экземпляров.

Замок встретил нас необычайной тишиной, для него не характерной. Мы с Агнессой переглянулись.

— Что-то случилось, — уверенно заявила она.

— Мы отсутствовали полчаса, не больше. Что могло случиться за такой короткий срок? — пожала я плечами. — Да, обычно слышно хотя бы слуг. Но… Может, у них тихий час?

Ляпнула, не подумав, называется. Агнесса одним взглядом выразила все то, что думала о моих умственных способностях.

— Позови катгера, — приказала она. — Вы с ним связаны, он должен тебя послушать.

— Зачем? — удивилась я.

— Все новости лучше всего узнавать от божественного посланника, — туманно выразилась Агнесса.

Я пожала плечами. Ладно, как скажете.

— Пушок, — позвала я в пустоту, — иди ко мне, котенок мой маленький.

Молчание. И никого рядом.

— Пушок, я тебя сливок и мяса лишу, — пригрозила я, не любившая, когда меня игнорировали.

Угроза подействовала: рядом со мной материализовался котенок. Значительно, кстати, выросший котенок. Этакая тушка размером со взрослую таксу. И когда успел так вырасти, спрашивается? Пушок сидел на полу, смотрел на меня взглядом мученика и как будто говорил: «Что тебе нужно? Не видишь, я отдыхаю?».

— Спроси у него, что произошло в замке, — приказала Агнесса.

Я повторила вопрос.

Сначала ничего не происходило, затем Пушок лениво махнул лапкой, и мы увидели Леонида возле отца, императора. Они оба стояли в кабинете Леонида, что-то обсуждали и яростно жестикулировали. Рядом, возле ног Леонида, сидел и вылизывался Пушок, каждую минуту увеличивавшийся в размерах.

— Он начал питаться эмоциями твоего мужа, — задумчиво сообщила Агнесса. — Думаю, больше нет смысла кормить его на кухне.

Пушок негодующе зашипел. Он, похоже, считал иначе.

Меня же интересовал только один вопрос:

— Это что, получается, свекор пожаловал в замок?

Агнесса утвердительно кивнула. Я ощутила, как слабеют ноги. Ох… Чувствую я, теперь нам всем будет весело…

Глава 43

— Императорский дворец? — недоуменно переспросила я.

Леонид неохотно кивнул:

— Нас ждут через неделю, не больше.

— Но зачем? Разве твой отец собирается отрекаться прямо завтра? К чему такая спешка?

— Я больше десяти лет не интересовался внутренней и внешней политикой государства, — Леонид покачал головой, — я до последнего надеялся, что отец не узнает о катгере. Но, похоже, в замке все же есть шпион.

«Все же есть»? То есть до ситуации с катгером он в этом сомневался? Я, перечитавшая тонны книг, причем далеко не всегда художественных, не удивилась бы, если бы шпионов оказалось несколько. И все они работали бы каждый на своего господина. Впрочем, вслух я это произносить не стала: Леонид и так выглядел чересчур расстроенным.

— Пушка во время беседы вы позвали специально? Проверить его способности?

— Нет, он пришел сам. Точнее будет казать: появился из воздуха, — Леонид мрачно усмехнулся. — Отец не ожидал скорого знакомства с посланником богов.

— А мое дело? Я не могу просто так взять и бросить свой хенд-мейд.

Очередной мученический взгляд любимого супруга дал понять, что вовсе не хенд-мейд занимает мысли Леонида.

— Решим, — пообещал муж, — не сейчас только. Сначала мне нужно привыкнуть к мысли о переезде.

Да и не только тебе, родной. Не сказать, чтобы я была в восторге от новости. Уезжать из провинции мне не хотелось. Я получила все, что желала, блистать на балах в столице никогда не было моей голубой мечтой.

— Этот обормот, Пушок, снова пошел на кухню, — сдала я питомца, — а Агнесса утверждала, что ему теперь хватит только твоих эмоций.

Леонид хмыкнул, ласково погладил меня по щеке:

— Настя, ты уникальна. Только ты можешь назвать посланника богов обормотом. Пусть ест, на него уж точно еды хватит.

— Так я не против, но это не по правилам, — проворчала я.

— А принцесса, продающая хенд-мейд, по правилам? — подколол меня Леонид.

Я только фыркнула в ответ на это. Набрался у меня иномирных слов, теперь умничает.

— Вот растолстеет, — пригрозила я, — придется ему личных слуг заводить, чтобы везде его на руках носили. Или в тележке катали.