Книга Неприличная страсть - Колин Маккалоу

— Разве я сказал, что он идет купаться? Или на какой пляж он собрался? Он просто вышел прогуляться, а если вдруг ему попадется симпатичная молодая леди — ну тогда они постоят и поболтают немножко, вот и все.

Майкл громко вздохнул и с улыбкой посмотрел на сестру Лэнгтри, как будто хотел сказать: «Вот видите, я же говорил, что беспокоиться тут не о чем».

Он откинулся назад и, потянувшись, заложил руки за голову. Мощные грудные мышцы зашевелились под кожей и в напряжении замерли, темные волосы под мышками распрямились и заблестели.

Она почувствовала, как краска снова бросилась ей в лицо, и огромным усилием воли заставила себя поставить чашку на блюдце, не пролив при этом чай.

«Господи, это же смешно! — думала она, изо всех сил стараясь не поддаваться нахлынувшим чувствам. — Я же не школьница, я взрослая, опытная женщина. Много повидала».

Нейл замер, потом протянул руку и ободряюще накрыл своей ладонью ее пальцы.

— Ну-ка, смелее! Что с вами, сестренка? Приступ лихорадки?

Ей удалось подняться более или менее уверенно.

— Вероятно, да. Как вы думаете, справитесь вы тут без меня, если я уйду сегодня пораньше? Или попросить старшую сестру прислать кого-нибудь на подмену?

Нейл проводил ее в палату, а остальные остались сидеть за столом. «Очень беспокоятся», — заключил Майкл.

— Ой, ради Бога, только избавьте нас от подмены! — взмолился Нейл. — Это выше наших сил! Вы как, сами дойдете? Давайте я вас все-таки провожу.

— Нет, Нейл, все в порядке, правда. Я думаю, ничего серьезного, просто мне сегодня как-то не по себе. Это, наверно, из-за погоды. С утра казалось, что будет сухо и прохладно, а сейчас как будто подушкой придавило. Ну ничего, денек отдохну и встану на ноги. — Она откинула занавеску и улыбнулась ему через плечо. — Вечером увидимся.

— Только если вам будет получше, сестренка. А если нет, не беспокойтесь, все будет нормально. Только не присылайте нам никого. Здесь же тихо, как в могиле.

Глава 3

Сестра Лэнгтри обитала в одной из десяти комнат, совершенно одинаковых, построенных в стиле, свойственном архитектуре Базы номер пятнадцать, то есть одна примыкала к другой, и так все десять. Выходили они на веранду. Все это шаткое сооружение возвышалось на десять футов над землей и опиралось на деревянные столбы. Уже четыре месяца, как она жила здесь совершенно одна, что вовсе не означало замкнутости или нелюдимости с ее стороны. Просто это была потребность зрелой женщины в уединении. С самого начала войны, когда в сороковом году она пришла в армию, ей приходилось разделять жилье, а в полевых госпиталях они жили по четверо в одной палатке. Поэтому, когда сестра Лэнгтри первый раз увидела Базу номер пятнадцать, она показалась ей раем, хотя и здесь она поначалу жила в комнате не одна. Весь корпус вибрировал от пронзительных голосов женщин, живших в слишком близком соседстве друг от друга. Стоит ли удивляться, что, после того как количество медперсонала женского пола начало быстро уменьшаться, те, кто остался, поселились так далеко друг от друга, как только могли, и наслаждались одиночеством как божьим даром?

Сестра Лэнгтри открыла дверь в свою комнату и сразу же прошла к бюро, где у нее в верхнем ящике хранился пузырек с горошинами нембутала. Сверху, на крышке, стоял графин с кипяченой водой, накрытый обычным дешевым стаканом. Она взяла стакан, налила туда немного воды и проглотила таблетку, не давая себе времени подумать. Из маленького потускневшего зеркала, висевшего на стене над бюро, на нее смотрели ее глаза с темными кругами, пустые и невыразительные. Она продолжала смотреть на себя до тех пор, пока не подействовал нембутал.

С привычной легкостью она нашла и вытащила две длинные заколки, которыми прикрепляла косынку, и приподняла все сооружение вверх со взмокших от жары волос, а затем переложила его на стул, где оно и замерло, пустое и жесткое, как будто хотело тихонько над ней посмеяться. Присев на краешек кровати, она расшнуровала туфли, предписанные уставом для ношения в дневное время, и аккуратно поставила в уголок, чтобы не наткнуться на них, когда ей придется вставать, а затем начала снимать форму и нижнее белье.

За дверью на гвоздике висел ее ситцевый халат, сшитый по фасону, отдаленно напоминавшему восточный; она облачилась в него и отправилась в унылую влажную душевую смыть пот и грязь, накопившиеся за полдня. И вот наконец, ощущая себя чистой и гладкой, в мягкой ситцевой пижаме, она легла в постель и закрыла глаза. Нембутал уже начал действовать, и она почувствовала, как кружится голова и изнутри поднимается легкая тошнота — ощущение слегка напоминало похмелье, когда выпьешь слишком много джина. Но главное, что снотворное действовало. Сестра Лэнгтри глубоко вздохнула и с усилием заставила себя включить сознание и думать.

«Влюбилась я в него или то, что со мной происходит, имеет совсем другое название? Может быть, я просто слишком давно не жила нормальной жизнью, слишком глубоко задавила свои естественные желания? Вполне возможно. Надеюсь, во всяком случае, что это так. Не любовь. Не здесь. И не с ним. По-моему, он не тот человек, который смог бы оценить любовь…»

Образы и воспоминания заколыхались перед ней, они сливались, плыли куда-то и растворялись в неизвестности; она засыпала, преисполненная благодарности за то, что засыпает. Что такое рай, как не возможность спать, спать и никогда не просыпаться?

Глава 4

Около семи вечера сестра Лэнгтри уже шла по дорожке, ведущей ко входу в отделение, и у самой двери столкнулась с Льюсом. Она сразу же заметила, что ему хотелось бы проскользнуть побыстрее мимо, и преградила ему путь.

— Будьте любезны, зайдите, пожалуйста, на минутку, — обратилась она к нему.

Он возвел глаза к небу.

— О, сестренка, умоляю вас! У меня встреча.

— Ну так отмените ее. Прошу, сержант! Льюс молча стоял и смотрел, как она снимает свою шляпу с серой в красную полоску тесьмой и вешает туда, где всегда висит ее красная накидка; она так нравилась ему в этой ночной экипировке: маленький солдатик, весь в сером.

Усевшись за стол, она подняла на него глаза — сложив руки на груди, он прислонился к стене около двери, готовый удрать при первой же возможности.

— Зайдите, сержант, закройте за собой дверь и встаньте по стойке «смирно», — коротко скомандовала она, затем, подождав, пока он выполнит приказ, продолжила: — Я жду от вас объяснений по поводу сцены, которая имела место сегодня утром между вами и сержантом Уилсоном.

Льюс пожал плечами и качнул головой.

— Ничего не было, сестренка.

— Сестра, а не сестренка, и, по-моему, это было совсем не похоже на «ничего».

— Тогда на что же это было похоже? — простодушно спросил он, по-прежнему улыбаясь. Казалось, он забавлялся, глядя на нее, и уж, во всяком случае, нисколько не был смущен.

— Это было похоже на то, что вы хотели склонить сержанта Уилсона к гомосексуальным действиям.