Книга Лавка красоты "Маргаритки" - Анастасия Королева

– Но ты не пара для Джека. Вы из разных миров и ваши дорожки никогда не пересекутся так, чтобы по-настоящему.

Хоп… И на голову выливается ведро с помоями. А я всё подсознательно ждала, когда же это случится. У меня только и получается – открывать и закрывать рот, словно я выброшенная на берег рыба.

Ободрённая моим молчанием, Олеана продолжает:

– Я знаю – ты спасла моего брата, и мы безмерно благодарны тебе. Моя признательность не знает границ, я порекомендую твою лавку всему высшему свету, я заплачу тебе, я…

Нет, это уже выше моих сил…

– Зачем вы пришли, госпожа Олеана? – спрашиваю, а у самой трясётся всё внутри. Благодарна, признательна…

– Я? – удивляется женщина вполне искренне. Смотрит на меня так, будто видит впервые, потом разочарованно качает головой и достаёт из широкого рукава… газету. Самую обычную, коих на рыночной площади пруд пруди. И протягивает мне.

– Джек обручён с дочерью посла. Ты должна понять, что я только пытаюсь помочь тебе.

Бах… А вот это на голову падает увесистый пень и основательно так отбивает у меня все мысли.

Джек… Обручён… Два простых слова, которые никак не желают складываться в одно предложение.

Олеана пытается насилу впихнуть мне в руки газету, но я отступаю на шаг назад. И пытаюсь вдохнуть полной грудью, потому что воздуха вдруг стало мало. И стены особняка, что я привыкла считать своим домом, принялись давить со всех сторон, будто пытаясь вовсе саму жизнь из меня выдавить.

Что-то тёплое касается руки. С трудом опускаю взгляд и вижу Ласку, которая поднялась на задние лапы и настойчиво трётся мордой о мою сжатую в кулак ладонь.

Только это и приводит меня в чувство. Перевожу затуманенный взгляд на лицо женщины, и она считает нужным добить меня:

– Свадьбу откладывали, Джек не хотел обрекать девочку на муки и страдания, которые она непременно бы испытывала, смотря на его болезнь. Теперь же…

Честно говоря, усмешку, близкую к истерическому смеху у меня сдержать не получается.

Теперь же, благодаря одной глупой фее, к него всё хорошо. Ему не нужно ждать, что проклятье вот-вот оборвёт его жизнь, он вовсе может жить без хлопот и оглядок. А что до меня… Так я миссию свою выполнила, меня отблагодарили завтраком да поцелуями и на этом, пожалуй, хватит с бестолковой деревенской девчонки.

– Теперь, – упрямо продолжает Олеана, – тянуть не к чему. Их союз благословит сам король!

Последние слова выходят такими… хвастливыми, что я вновь смеюсь, тихо и коротко, но всё же.

– Кристиана! – взвизгивает женщина, явно расстроенная моей реакция. Её крик тут же тонет в громком рычании, совсем не свойственном для кошек.

– Не беспокойтесь, – нечеловеческим усилием сдерживаю разгорающийся смех, что больше всего смахивает на истерику. – Я не претендую на сердце и конечности вашего брата.

Олеана смотрит на меня несколько секунд, поднимается с места и кладёт туда сложенную газету. А потом чинно идёт к двери и уже на пороге заявляет:

– Я рада, что мы так быстро нашли общий язык.

Такого нахальства не выдерживает даже дом – пол под ногами женщины приходит в движение, а в следующее мгновение она оказывается на улице под оглушительный грохот двери. Я же так и стою посреди комнаты, растеряв разом и истерику, и умение двигаться, и сам смысл что-либо делать.

Дом вновь помог – чувствую, как пол под ногами плавно перекатывается, и меня подводят к самому креслу, чтобы насильно усадить в него. Ласка тут же забирается на колени и принимается громко урчать, будто пытается заглушить раздирающую изнутри боль.

Первая слезинка прокладывает обжигающую дорожку, потом они льются без остановки. Но плачу я тихо, отчего-то боясь разрушить воцарившуюся тишину.

Ласка замолкает, кладёт лапы на плечи и прижимается ко мне всем телом.

***

Сколько времени проходит, пока я успокаиваюсь – сложно сказать, как и то, зачем я поднимаюсь на ноги и подхожу к намеренно оставленной газете. Раскрываю её и натыкаюсь на хмурое лицо Джека и на счастливое, озарённое незамутнённой радостью, молодой и очень красивой девушки рядом с ним. Красавица эта подхватила его под локоток, будто боясь, что кавалер её ни с того, ни с сего может исчезнуть.

Жирнющие буквы заголовка жалят в самое сердце:

«Самая ожидаемая свадьба пятилетия всё же состоится!»

Газета летит в камин, где тот с жадностью терзает её, кажется, не оставляя даже пепла. Решение приходит внезапно и только оно кажется единственно верным.

Но дом против… Он кричит и стонет, пока я собираю свои нехитрые пожитки. Пока со злостью смахиваю со стола склянки с отварами и те разбиваются вдребезги, россыпью осколков усеивая пол. Не замолкает даже тогда, когда я закрываю дверь на ключ и срываю вывеску, заменяя «Маргариток» лаконичным – «Закрыто навсегда»!

И лишь у самой калитки я искренне прошу:

– Прости меня…

И дом вздыхает. Тяжело и безнадёжно.

Найти карету не составило труда, и уговорить возницу отправиться в дальнее путешествие за пять золотых – тоже. Или дело не в золоте вовсе, а в настойчивом рычании Ласки? Не важно. Главное, что совсем скоро и столица, и жители её останутся далеко позади.

Тем временем в поместье Оделгран…

Джек в нетерпении расхаживал по малой гостиной и с трудом сдерживался, чтобы не начать крушить всё вокруг.

Нет, он знал, что с сестры станется устроить что-нибудь эдакое, но всё же надеялся, что до подобной низости она не опуститься. Просчитался. Опустилась и тем самым загнала его в ловушку без выхода. Во всяком случае, была уверена, что теперь-то он как миленький выполнит всё, что она от него потребует.

Джек любил Олеану, как только можно любить старшую сестру, но её диктаторские замашки, всегда-то несущие исключительное благородство и справедливость, выводили из себя. Когда он успел пусть её в свою жизнь, позволяя на своё усмотрение распоряжаться ею? Ах, да, в тот самый миг, когда понял, что дни его сочтены.

Глупец!

Хотелось устроить погром – разломать эти массивные кресла ни к месту обтянутые развесёленькой тканью в мелкий жёлтый цветочек, этот стол на пузатых ножках. Разбить сервант и все сервизы в нём имеющиеся, но он лишь мерял небольшое пространства быстрыми шагами. Пять шагов в одну сторону и столько же в другую.

Где, шрах тебя задери, шляется сестрица, когда она так нужна? По каким таким делам она изволила отбыть? Прямо сейчас, в данную минуту он должен быть не здесь, а совсем в другом месте, но почему-то вынужден ждать зарвавшуюся родственницу.

Наконец, в коридоре раздались тихие степенные шаги. Джек замер, напряжённо прислушиваясь. Вскоре в дверном проёме показалась Олеана. Спокойная улыбка, надменный взгляд и превосходство, притаившееся в нём.