Книга Хочу тебя в долг - Валерия Ангелос

— Марьяша, пожалуйста, Марьяша… прости… я… я не хотела… Марьяша, не разрешай ему сделать это со мной… прошу, Марьяша…

Амбал хохочет. Раскатисто. Жутко. Ощущение, точно гроза разыгрывается прямо тут. Уже и гром во всю гремит, сотрясает здание.

— Сама башкой в дверь влетела, — насмешливо заключает громила. — И чего вдруг так спугнулась? Я же просто обещал тебя умыть.

— Нет! — восклицает истерически. — Нет, пожалуйста… Марьяшенька…

Замечаю кровавые потеки на распахнутой двери в одну из кабин. Как раз рядом с тем местом, где Лида сидела, когда я только вошла. Похоже, она действительно убегала, не разбирая дороги и случайно ударилась, причем приложилась по полной.

Что же ее напугало? Угроза умыть? В унитазе что ли? Не думаю, вряд ли Амир стал бы заниматься такими вещами. Хотя я же его совсем не знаю. Бандит. Псих. От него всего можно ожидать.

— Я обещания держу, — холодно произносит он. — Пасть открыла. Быстро. Пора всю твою гребаную гниль из нутра вымыть.

Начинает расстегивать брюки. Действует жесткими, отрывистыми движениями. Расправившись с ремнем, дергает молнию вниз.

В глазах Лиды вспыхивает ужас. Дикий. Одержимый. Первобытный. Неподдельный. Девушка лихорадочно сглатывает, стирает кровь с лица. Ее губы дрожат. Голова дергается из стороны в сторону. Голые плечи подрагивают.

Странно. Я думала, она мечтает увидеть Амира без штанов. Сама об этом умоляла, чуть ли не кидалась на него. А тут такая реакция. Но черт… зачем он расстегивает брюки? Хочет минет? И как это тогда связано с вымыванием?

Мысли окончательно путаются в сбитый клубок. Зато возбуждение немного отпускает. Выброс адреналина помогает сражаться с наркотиками.

Может, и очнуться сумею? Одержу победу в схватке?

— Марьяша, прости! — орет Лидка, задыхаясь, сбивчиво продолжает: — Я… я просто тебе позавидовала и пыталась подставить… прости, я дура была… я не знала…

Амир вдруг застывает, складывает руки на груди, но штаны застегивать не спешит.

— Я… я хотела, чтобы тебя повело… я не в курсе, как эта наркота действует… но мне сказали, эффект убойный. Круче любых возбудителей. Мозг вырубает, — признание из подруги вылетает как на духу. — И я думала, ты точно тогда сорвешься, начнешь ко всем мужикам приставать или хоть у кого-то на шее повиснешь, а я запишу это на видео. Фотки сделаю. И потом… твоему парню отправлю. Он же измены не простит. Никогда. Это понятно… прости, Марьяша. Я, правда, дура была. Прости, пожалуйста, умоляю тебя. Прости…

Господи. Моя лучшая подруга, человек, которому все сокровенные тайны доверяла, творит такое. Подмешивает в шампанское наркоту. Планирует сделать компромат, видео отснять, фотки. Спалить меня перед парнем.

И ради чего? Ради того, чтобы мужика отбить?

Боже. Становится тошно.

— Прощаешь? — хрипло спрашивает Амир, буравит меня тяжелым взглядом.

— Д-да, — выдаю сдавленно. — Конечно, прощаю. Отпусти ее, пожалуйста.

— Повезло тебе, шлюха, — мрачно заявляет громила, наконец, застегивает брюки. — Но чтоб больше я твоей наглой рожи в этом городе не видел. Собираешь свое шмотье и отгребаешь нахрен. Ясно?

Лида согласно кивает.

Мужчина подходит ко мне. Невольно сжимаюсь в комок. Трепещу.

Я же нарушила его приказ. Ослушалась. Я пошла против правил.

Но он просто приближается вплотную, открывает дверь, жестко подвигает щеколду, а в следующий миг подхватывает меня на руки и выносит из туалета.

Охранники едва успевают отступить.

— Чего сопли жуете? — холодно бросает Амир. — Не смогли с девчонкой совладать. В следующий раз за такой косяк я вам всем головы оторву. Лично.

— Простите, хозяин, это больше…

— Рот захлопни, — обрывает, кивает назад. — Видите ту бабу? Если она за ночь из города не свалит, то будет вашей. Делайте с шалавой, что хотите. Мне похрен.

— Амир, — цепляюсь за его рубашку, заглядываю в черные глаза с немой мольбой, вслух просить не рискую, чувствую он сильно обозлен.

— Ночь ей дал, чтоб свалила, — отрезает ледяным тоном. — Эта гадина и такой поблажки не заслужила. Если бы не ты, я бы ее уже своим псам на кормежку отдал.

Наркотик опять начинает действовать. Накрывает с новой силой. Подавляет волю. Запах амбала кружит голову. Мощь мускулистого тела сводит с ума.

Как легко он меня держит, как лихо несет вперед. Как крепко прижимает к своей здоровенной раскаленной груди.

Я хочу его. Черт. Снова. Это дьявольское вещество порабощает мой разум, пропитывает жилы отравой. Между ног до безумия горячо.

— Кто же расплатится за мою доброту? — хрипло спрашивает Амир, обводит языком мочку моего уха, слегка прикусывает зубами. — Обещала на член запрыгнуть. Давай, выполняй.



Ужас вспыхивает и гаснет в одержимом пламени. Понимаю, что не сумею ему отказать. Только не сейчас, не сегодня, не этой ночью.

Чертов наркотик не позволит. От одного лишь прикосновения этого чудовищного мужчины меня бросает прямо в пекло, в адские жернова.

Я изнемогаю от этого насквозь фальшивого желания.

Глава 28

Амир укладывает меня на кровать. Осторожно и бережно, как самую драгоценную ношу. Трудно представить, что он может быть настолько нежен. Но я ощущаю все это в реальности.

Мои чувства обострены до предела. И такое его поведение опьяняет ещё во сто крат сильнее. Лишает воли бороться, сопротивляться, противостоять ему хоть как-то. Между ног разливается греховный потоп. Я едва ли способна себя контролировать. Стоны рвутся наружу. Тело вибрирует, натягивается струной. Кажется, у меня поднимается температура.

Черт, это самая настоящая горячка. Лихорадка. Жажда плоти.

— Пожалуйста, Амир, — с придыханием требую я. — Прошу…

Мужская рука уверено забирается под мое платье, проникает под юбку, проложив огненный путь по бедру, прижимается между ног. Властно. Единственным прикосновением помечает территорию, закрепляет право на собственность.

Меня подбрасывает. Буквально взвиваюсь и подпрыгиваю на матрасе. Захожусь в надсадном вопле страсти. От такого простого касания.

Проклятье. Даже сквозь ткань трусов, через колготки я отчетливо чувствую жар его тела. Силу, заключённую в этих обманчиво ласковых пальцах. Благоволение может смениться яростью и гневом, одержимой злобой, бешенством хищника. Вот, что я улавливаю сейчас.

— Амир, — жалобно хнычу, захлебываюсь стонами. — Амир…

Он поглаживает меня. Не избавляя от одежды. Ласкает через ткань. Заставляет дергаться и выгибаться. Трепетать все сильнее от каждого движения.

— А-а-амир, — даже то, как звучит его имя у меня во рту, распаляет.