Книга Драконья кровь - Мика Ртуть
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишь поздним вечером он вспомнил, что так толком и не позавтракал. Из столовой доносились вкусные запахи и тихие голоса: семейство графа ужинало. Сглотнув слюну, Дайм тщательно сжег не нужные больше трещотку и кошачий хвост в камине.
— Ваша светлость, не изволите ли к столу?.. — то ли в десятый, то ли в сотый раз тихо спросил с порога лакей.
— Изволим. — Дайм распрямился, потянулся и подмигнул лакею. — Надеюсь, на ужин не рагу из мышей?
Лакей передернулся, а Дайм усмехнулся. Три с половиной сотни горелых мышей, сорок одна песенка и восемьсот двадцать пассов трещоткой и хвостом от дохлой кошки — счет Ристаны растет. И плевать, что доказать ее причастность к «мышиному королю» невозможно. Умница сам себя переумничала в попытке отвлечь Дайма враждой с Бастерхази. Расчет был идеален во всем: Роне — единственный шер в Суарде, способный правильно сотворить эту гнусность, и после устроенной Люкресом показательной казни Дайм и Роне должны ненавидеть друг друга до белых глаз. Но мало ли, кто что должен? Как бы ни сквозило чердак у темного шера, он любит Дайма и не станет пакостить ни ему, ни его людям. Напротив, если бы Роне знал, что Ристана взяла из сокровищницы артефакт, заряженный проклятием, он бы предупредил. Как предупредил об убийце для Шуалейды.
И это все значит, что Ристана перестала доверять Роне и сочла возможным подставить его под гнев генерала МБ. Плохо. Очень плохо. Придется срочно что-то с этим делать. Как будто мало Дайму заботы с беглым Тигренком!
— Скажи, сейчас приду, — велел Дайм лакею и достал из кармана зеркальце.
— Шеф? — тут же отозвался Герашан, слегка обиженный тем, что его не позвали зачищать редкую гнусность.
— На твою долю осталась финальная чистка, капитан. Нанюхаешься этой дряни вволю прямо этой ночью. А пока быстренько расскажи мне, что поделывает наш полосатый друг.
При общении с гильдией следует помнить: гильдейские законы всегда подразумевают различные трактовки в зависимости от воли Хисса. Кто и каким образом будет трактовать эту волю, предсказать невозможно. Это дает некоторое пространство для маневра: возможно, Хиссу окажется угодна именно та трактовка, которая на данный момент полезна для безопасности империи.
Методичка МБ
2 день журавля. Суард
Себастьяно бие Морелле, Стриж
Слава Двуединым, маэстро с экономкой не стали выяснять, отчего это братьям при встрече приспичило подраться. Маэстро лишь оглядел их, особое внимание уделив рукам Стрижа, покачал головой и велел садиться завтракать. Сатифа же буркнула под нос что-то о молодежи, которая совсем от рук отбилась, и принялась наливать всем чай.
Оладьи удались на славу. Пышные, политые медом — уплетать их Стрижу не мешали ни разбитая губа, ни треснувшее ребро. Он слушал рассказы Клайво о вчерашнем бале, скачках, очередной очаровательной баронессе, вставлял нужные реплики и чувствовал себя почти счастливым. В голове все вертелась песня Золотого Барда: есть только миг между прошлым и будущим...
О разговоре с братом и разбирательстве в Гильдии думать не хотелось. Думать о прошлом — тем более. Но прошлое, наплевав на желания, посреди веселой болтовни глянуло на него колдовскими сиреневыми глазами, обдало жаром не то боли, не то надежды, и растворилось в солнечном свете и праздничном гаме за окном.
«Почудилось, — убеждал сам себя Стриж. — Просто почудилось. Если бы Шуалейда нашла меня, все было бы иначе».
Как иначе, он старался не думать, чтобы не портить себе оставшиеся часы. Или минуты.
Звон дверного колокольчика возвестил окончание этих самых минут. Оборвав бородатый анекдот про мельничиху и водяного, Шорох обернулся к дверям столовой. И ровно через миг они открылись, снова впуская Сатифу. За её спиной переминался с ноги на ногу восьмилетний Хомяк, старший из новых учеников Мастера.
— Достопочтенный говорит, что вы срочно нужны в конторе. — В тоне экономки растерянность мешалась с обидой: только маэстро обрадовался возвращению ученика, как тот снова исчезает неизвестно на сколько. — А я приготовила на десерт ваше любимое желе…
— Пусть уж молодые люди дозавтракают, — нахмурив густые брови, отозвался Клайво.
Но Орис уже поднялся.
— Простите, маэстро, нам в самом деле надо спешить.
— Желе отлично пойдет к ужину. — Стриж подмигнул экономке, встав вслед за братом. — Прошу прощения.
До скромного особняка на улице Серебряного Ландыша шли быстро и молча. Хомяк держался в нескольких шагах позади, но разговаривать о деле при нем стал бы только безмозглый тролль. Ничего, не впервой импровизировать.
— Эспанадос! С пылу, с жару! — прорезал гомон толпы резкий голос торговки. — С бараниной, с зайчатиной, с потрошками и петушками!
Орис остановился, зашарил по карманам и разочарованно бросил на брусчатку оловянную пуговицу — единственное, что нашел.
— Вот же пройда эта Устрица, все выманила!
Стриж вместо ответа хмыкнул. Значит, брат ночью был у Устрицы — что ж, лучше знать хоть это, чем вообще ничего.
— Нас ждут, — поторопил догнавший их Хомяк.
— Ладно, в другой раз, — пожал плечами Орис.
Оставшиеся несколько минут пути Стриж пытался заставить себя подумать о том, что говорить Махшуру, Седому и прочим гильдийцам. Наверняка его обвинят в незаконном убийстве Мастера — к гадалке не ходи, в книге Тени его контракт значится исполненным, если вообще туда записан. Но вместо здравых мыслей его разбирал нервный смех: стоило сбегать от Шуалейды и Бастерхази, чтобы сдохнуть на алтаре Хисса от рук своих же интриганов?
Его ждали в подвале дома Мастера. В освещенном тремя десятками фейских груш тренировочном зале тихо переговаривались о чем-то своем старшина цеха контрабандистов, Седой Барсук, Махшур, Мастера Ткачи из Найриссы, Кардалоны и Мадариса. Чуть в стороне, рядом с пюпитром, стоял Безликий в черной рясе с капюшоном, скрывающем лицо. На пюпитре вместо привычного «Канона Полуночи» лежала раскрытая книга Тени.
«Фу ты, ну ты, прям королевский суд», — подумал Стриж, окинув взглядом гильдийцев.
— Светлого дня, почтенные, — в один голос поздоровались Стриж и Орис.
— Все в сборе, — вместо приветствия произнес Махшур. — Не будем тянуть.
— Получив Заказ, Рука Бога должен исполнить его, — монотонно начал Безликий. Все собравшиеся терпеливо слушали давно выученные наизусть слова: раз жрец решил напомнить закон, так тому и быть. — Буде же Рука Бога не исполнит заказа в назначенный срок, Темный Брат заберет его душу немедля. Освободиться же от принятого заказа Рука Бога может, лишь отдав Брату другую сторону заказа и возместив троекратно всю сумму заказчику или его наследникам, и столько же отдав Храму. Буде Рука Бога, в освобождение от неисполнимого заказа, отдаст Темному Брату душу Мастера Ткача, он сам становится Мастером Ткачом. Любой же другой вред, причиненный Мастеру Ткачу, является преступлением против Брата и карается смертью.
