Книга Купи меня - Жасмин Майер

Слова Адама щекочут шею, когда он обнимает, стоя за моей спиной.

Я действительно готовлю.

Хотя надеялась, что просплю. Напрасно. Мои глаза сами распахнулись едва ли не с рассветом. Я даже покрутилась в постели в надежде опять заснуть и позволить Гранту опять приготовить свой подгоревший завтрак, но нет. Сна не было. Я даже принимала душ дольше обычного, надеясь, что Грант встанет первым, но когда я все-таки покинула спальню, в доме все еще была тишина.

Недолго.

Ее тут же прервал орущий Чарльз, который выскользнул из моей спальни следом за мной. Стал тереться о ноги, требовать еду, а я ведь понятия не имею, чем его Грант кормит.

Оглядела огромную кухню, но рыскать по ящикам в моем положении нельзя. Я здесь не гостья, а Грант не мой друг, чтобы я вот так стала лазить по шкафам. Даже ради Чарльза.

— Придется тебе терпеть, — отрезала мейн-куну. — И не вопи. Встанет твой хозяин, он тебя покормит. А нас с тобой ничего не связывает, хоть ты и спишь со мной.

Да уж конечно. Так он меня и послушал. Стал изображать голодные припадки, бросался под руку с ножом, вел себя отвратительно. Чего стоила только первая порция омлета, которая наполовину состояла из его шерсти. Он просто вымыл в пиале лапы, пока я ушла к плите!

— Кормила Чарльза?

Грант, наконец, проснулся и теперь стоит за моей спиной, прижимаясь всем телом. Его подбородок на моем плече. И это так… Обыденно-прекрасно, что я от всей души прикусываю нижнюю губу. Добро пожаловать в реальность, Джеки. Прекрати мечтать, что так может быть всегда.

— Нет, я ведь не знаю, чем ты его кормишь.

— Консервы. Они вот там, — зачем-то показывает ящик Грант.

Так иди туда, достань одну, накорми кота. И оставь меня заниматься завтраком. Увеличь расстояние между нами больше одного сантиметра. Я слышу, как стучит твое сердце.

Пожалуйста. Просто уйди, Адам.

Но он кладет руки мне на талию, очерчивает бедра, наклоняется и целует в плечо. Нож дрожит в моих руках. Приходится отложить его в сторону, чтобы не остаться без одной фаланги ненароком. Даже того несчастного сантиметра между нами и того уже нет.

— Адам… — срывается с моих губ, когда он берется за мои шорты.

— Что?

— У меня горит.

— У меня тоже.

Засранец.

— Я про омлет.

— Будет с корочкой, — почти шепчет, избавляя меня от шорт. — Мне не привыкать.

Хватаю ртом воздух, когда ребром ладони он проводит между моих ног, и вдруг натыкаюсь на осуждающий взгляд Чарльза. Кот сидит точно напротив моего лица, возле брошенной доски и нарезанных овощей. И с величайшим презрением смотрит на меня в упор.

«Ну, конечно. А кот может подождать, да?»

— Адам…

— Я выключил огонь, — отзывается он, пока его рука скользит между моих ног.

— Чарльз. Он… смотрит.

— Пшел вон, — кратко отзывается Грант.

Кот не сдвигается с места. Презрение в его глазах обещает нам медленную и мучительную смерть, если его сейчас же не покормят. Угрозы перемежаются проклятьями на кошачьем молчаливом языке.

Но Грант уже разводит мои ноги, отодвигает доску и, надавив на мою поясницу, без слов просит немного прогнуться.

Кот в то же время обещает сгрызть мне лицо следующей ночью, и все это одним только взглядом.

Но эрекции Гранта плевать на нечеловеческие страдания домашнего питомца, и вот, он уже во мне. Ахаю, выгибаясь сильнее.

— Чарльз! — мой первый стон мог бы довести любого другого мужчину до белого каления, но не Гранта.

— Подождет.

«Это тебе дорого обойдется», — читается в янтарных глазах с узким зрачком. Мы оба пожизненно внесены в черный блокнотик худших хозяев мира. Окончательно.

Голодный, но не сломленный Чарльз мягкой пружинистой и бесшумной походкой покидает кухню.

Слава богу, Господи. Хотя ночью будет лучше проверить все засовы перед тем, как ложиться спать.

Выгибаюсь глубже, наконец-то наслаждаясь утренним спонтанным сексом на полную катушку. Повезло, ничего не скажешь. Еще ничего не приготовила, а уже получила свое вознаграждение.

Хлесткие удары отзываются учащенным сердцебиением, сбитым дыханием и я вскрикиваю, захлебываясь стонами. Грант больно впивается в мои бедра, тараня все сильнее, с каким-то странным ожесточением и яростью. Это не ненависть, что-то другое. Наслаждение, граничащее с отчаянием. Одержимая потребность.

От быстрого ритма, глубоких толчков, не могу продержаться и минуты. Скребусь ногтями по гладкому камню, теряя себя в этом сильно внезапном наслаждении. В первый вечер я надеялась, что мне хватит одного раза, чтобы насытиться им. Насладиться навсегда. Наивная.

Роняю голову на сложенные перед собой руки, и Грант через мгновение едва не падает сверху. Упираясь одной рукой о столешницу, склоняется над моей спиной. Целует плечи. Лопатки. Ведет пальцами по ребрам. Благодарит, ласкает.

После секса.

Каменею.

Сердце ухает в желудок, а в горле разрастается ком. Я должна уйти, обнимашки после секса это не мое. Точно.

— Мне надо в душ, — кое-как говорю осипшим голосом.

— Да… — Грант продолжает целовать. — Мне… тоже. Сейчас…

Он прижимается к моей лопатке губами. Обжигает долгим влажным поцелуем. И наконец-то выпрямляется. Выскальзываю из-под него, якобы случайно избегая смотреть в глаза.

Бегу к себе, ныряю в душевую кабинку. А потом слышу крик, от которого каждый гвоздь в доме принимается вибрировать.

— ЧАРЛЬЗ, МАТЬ ТВОЮ!

Оборвав внутреннюю рефлексию на полуслове, выбегаю из душа, обмотавшись одним полотенцем. Несусь на крик по коридору второго этажа и впервые вижу спальню Гранта, замерев на пороге его комнаты.

Разгадка такого громкого негодования становится ясна сразу же. Глаза аж слезятся от острой кошачьей вони, которую источает огромное темное пятно на кровати Гранта.

— А я говорила, что надо было его покормить, — замечаю.

В меня тут же летит подушка. Слава богу, хотя бы сухая. Следом еще одна. Выбегаю из спальни, задыхаясь от смеха и уворачиваясь от еще одного перьевого снаряда, который пролетает чуть выше головы.

Скатываюсь с лестницы на первый этаж, но снаряды у Гранта не заканчиваются. Прячусь за диван и тянусь к диванной подушке, чтобы ответить.

Грант уже внизу, держится за перилами лестницы. Прицеливаюсь, когда он решает сделать бросок до дивана. Кидаю.

И Грант с грохотом падает на спину, взмахнув руками. Моя подушка до него даже не долетела. Но упал он по-настоящему.

— Адам! — вылетаю из своего укрытия, позабыв обо всем.