Книга Комната ужасов - 2 - Майкл Грей

«Должен быть еще крючок!»

Стена, что гордо демонстрировала его произведения искусства, была голой. Висел только атлантический тарпон и гарпуны по бокам. Гарпун и есть крючок!

Джон отцепил деревянный держатель тарпона, тот упал на пол. Сил держать его уже не было. Из паха вновь пошла кровь. Джон с трудом пододвинул стул к стене и влез на него, руки и ноги парня тряслись. Сидящий в пятке осколок стекла разорвал ткань обивки. Джон стал спиной к стене, вытянул руки и направил к себе крючья гарпунов, укрепленных на стальных древках. Парень втянул свой пустой живот: он не ел уже несколько дней. Ребра выступали на узкой грудной клетке. С аккуратностью педанта Джон наживил заточенные острия с зубцами по бокам диафрагмы, двумя дюймами ниже того места, где плавающие ребра соединяются с грудинной костью, потом выпихнул из-под себя стул. Он опустился всего на четыре дюйма, гарпуны задержали его: два острия вонзились в тело. Собственный вес насаживал Джона постепенно, пока ребра не сели на закругления гарпунов. Послышался мягкий протяжный треск: грудная клетка начала раздвигаться.

Близняшки допили остатки коки и поделили рыбу из консервной банки.

– Поешь-ка, – командовала Пандора. – Мне тоже еще не хочется есть, но нам надо набраться сил. Когда все было съедено, Пандора сложила тарелки в раковину.

– Если ты готова, то.

Сестра кивнула. Они вернулись к своим стульям. Персефона и Пандора нагнулись друг к другу так, что голова каждой уютно поместилась на мягком плече другой.

Локти покоились на коленях. Обе вслепую нащупали на нежных выпуклостях соски, сжали их. Молодые зубы начали жевать. Крепкие ногти больших пальцев расковыривали розовое мясо.

Том лежал на кровати в халате. Он лежал очень тихо. Том ждал кашля. Он лежал тихо и вертел в кармане маленькую пластиковую трубочку.

В соседней комнате, комнате его мамы, скрипнули пружины кровати. По утрам всегда одно и то же: мама просыпается, кашляет, ковыляет в ванную.

Вот он, кашель! Один короткий громкий лай. Мама всегда отрицала, что это «кашель курильщика». Но Том лучше знает.

Он проскользнул из спальни в ванную, как раз когда открылась мамина дверь.

– Подожди секунду, мам, – бросил сын через плечо. – Поторопись. Мне нужны глаза.

Без «глаз» она слепа как крот. «Глаза» лежали на полочке. Маленькая белая двойная пластиковая коробочка: два скрепленных круглых футлярчика с выпуклыми буквами «П» и «Л». Хорошо придумано. Она читала их как азбуку Брайля. Том отвернул оба «века». Крохотные линзочки плавали в крохотных «бассейнах» с какой-то жидкостью, готовые Дать маме зрение. Парень вытащил тюбик из кармана, снял красную крышечку и выдавил. Маленькую капельку на каждую линзу, затем закрыл футлярчики, завернул крышку, сунул «бешеный клей» обратно в карман и спустил воду в унитазе.

– Заходи, мам. Прости!

В своей комнате Том взвесил в руке подаренную дядей Рексом бейсбольную биту «Бэйб Рут». «Подлинная антика, береги ее». Он ждал. Мама за все заплатит. Заплатит за шикарные «Истории из Склепа» – комиксы, которые она отправила в мусоропровод. Заплатит за выполненное им задание, которое он с гордо поднятой головой принес домой, а она даже не нашла времени взглянуть. Да сколько всего еще! От Тома теперь требуется только сидеть и ждать, когда начнется крик. Тогда она будет беспомощна и тогда настанет время бейсбольной биты.

– Томми! Помоги! Мои глаза!

Гэри сделал себе сандвич. Два здоровенных ломтя хлеба, майонез, кетчуп, горчица и семнадцать иголок.

Зародыш все еще был голоден. Чудовище баюкало его мыслями о покое и обещаниями. Какая же будет для Него радость, когда сформируется наконец кожная мембрана, которая отделит ребеночка от мамы.

Глава 23

Уже одиннадцать ночи, а Клэр еще полчаса ехать. Шоу пойдет в двенадцать, но есть кое-какие дела в студии. Хорошо быть звездой телестудии. Раперт не возражал: если у Клэр есть что-то интересное, если ей нужна в полночь студия – что ж, никаких проблем. Денег никаких, но и никаких проблем. Понадобится технический персонал? Нет? Отлично! Но оператора на всякий случай предложил взять, посоветовал подумать о «завлекалочках» между рекламой: чтоб люди не выключили до двенадцати. То, что Клэр не хочет или не может ему, Раперту, сказать, о чем поведает материал, не имеет значения. Он решил не ложиться, а посмотреть ее программу. Раперт доверял Клэр, поэтому сообщил ей, что на Совете директоров говорили о продлении времени вещания. Хороший рейтинг, заработанный Клэр, мог бы положительно повлиять на решение Совета директоров. Ведь Ридж-Ривер уже не захолустный городишко. Придет день, и они будут вещать двадцать четыре часа в сутки.

Клэр пообещала Раперту фантастические рейтинги. Этим утром она была у парикмахера. Стиль ее не изменился. У Клэр не было ни малейшего желания проверять, узнают ли ее зрители. Они не должны сомневаться в том, что это настоящая Клэр Сэксони. Волосы только привели в порядок. Потом ванна, долгая, роскошная. Особое внимание макияжу. Клэр должна быть совершенной.

Женщина надела брючный костюм из белого шелка. Тот, в котором блузка с глубоким вырезом. Лифчика Клэр надевать не стала. Четко видные острия сосков и маленькая расщелишса помогут удержать у экранов мужскую половину. Клэр нужно, чтобы на нее смотрели внимательно. Белое будет красиво контрастировать. Операторы не любят белое: большая вероятность бликов. Этой ночью никаких споров не будет.

Она лишний раз проверила: тщательно промытая, наточенная, продезинфицированная бритва лежала в портмоне. Клэр готова идти на работу.

Глава 24

Холли позвонила Бэрру.

– Бэрр? Кофе, а? Минут через десять?

– Пятнадцать. Хорошо, Холли? Я хочу закончить главу.

– Через пятнадцать минут сварю замечательный кофе.

За дверью валялась смятая сигаретная пачка. Часть ламп, освещающих коридор, перегорела. На поручне в кабине лифта лежал слой пыли. Бэрр стряхнул ее с пальцев. Она казалась жирной. Пока мужчина шел по коридору к Холли, за чьей-то закрытой дверью звонил телефон. Потом перестал. Бэрр понял, что звонивший сдался: никто не снял трубку.

К кофе у Холли были половинки рогаликов со сливочным сыром и луком.

– Чем дальше, тем чудней, Холли, – заметил Бэрр, – Все, кроме нас с тобой, Бэрр.

– Я-то в порядке, а ты…

– Что-что?

– Так, потуги на остроту. Неужели только мы? – Мы, может, последние жильцы. Я обзванивала. Сначала я звонила тем, чьи телефоны у меня есть, потом узнала еще несколько у администрации – тех, чьи имена вспомнила.

– И что?

– Никого нет дома. Или есть, но не отвечают.

Бэрр глянул на часы.

– Сейчас все на работе.